Искры тускнеют на белом ковре снежно-вытканном.
Мягкий сугроб зачерствел, посерел, исхудал.
Адрес морозы меняют, съезжают с пожитками.
Словно безудержный пьяница мордой в грязи,
На середине дороги февраль окочурился –
Едкая боль всех прошедших и будущих зим.
Голый, замызганный. Мёртв, а как будто бы щурится –
Охровой солнечной пудрой присыпана чернь
Век – и дрожат. А на деле – асфальтово-каменны.
Иглами клювов свербит панихида грачей.
Крен дал большой снеговик – полустаявший памятник.