У нас любители изячной словесности долго представляли собой довольно многочисленную, но неорганизованную массу, из недр которой, как из гейзеров, спорадически вырывались фонтаны творческих достижений. В форме стишков в местных газетах по случаю торжественных дат или в виде декламации виршей на различных сборных концертах. Особенно в периоды сезонных обострений творческого зуда, то есть, по весне и осенью. И как-то так сложилось, что первыми самоорганизовались в ЛИТО (литературное объединение) рифмоплеты из разных кружков при городском Доме культуры. Заводилой там был крепкий еще пенсионер, отставник-полковник Ким Люцианович Волнорезов. Глыбище, а не человек! С сократовским лбом, колючими гвоздиками глаз и пудовой нижней челюстью, выдвинутой вперед, как ящик комода после визита воров-домушников. Ким Люцианович собрал как-то полтора десятка сподвижников и заявил командирским голосом:
- Всё, шабаш, братцы. Разброд и шатания остаются в прошлом. Отныне мы становимся ЛИТОм! Будем теперь не шпаной неорганизованной, а литобъединением. Со всеми вытекающими. Ну, и втекающими, соответственно… Прошу внести по пятьсот рублей вступительного взноса.
- О, наконец-то! Как я обожаю порядок и организованность! – зааплодировала баснописка, бальзаковская барышня Диана Денисовна, потряхивая фиолетовым траченным молью шиньоном и извлекая из кошёлки кошелек. – А давайте придумаем название объединению!
- Всё уже продумано и придумано! – весомо рубанул Ким Люцианович. – Мы теперь ЛИТО «Ветрило». В смысле, парус, влекущий судно в счастливую светлую даль. Коротко, свежо и ёмко. И чётко отражает приморский характер нашего города.
Слух о новорожденном «Ветриле» быстрее ветра разнесся по местным литературным кругам. И, прямо скажем, взбудоражил творческие массы! Массы отреагировали довольно нервно, поскольку не захотели оставаться на обочине прогресса. Самыми радикальными оказались пииты морского порта, где издревле существовала традиция стихотворчества на морскую тематику с производственным уклоном. И название «Ветрило» им активно не понравилось. Более того, оно было расценено портовиками как вызов со стороны дэкашников, как посягательство на их исторически сложившуюся тематическую монополию! И буквально не успели чернила просохнуть на уставе «Ветрила», как портовские объявили о создании собственного ЛИТО «Штормило». Логика их была проста, как незамутненный разум младенца: «Штормило» звучит круче, чем «Ветрило», поскольку слово это более динамичное и нахрапистое, и точнее отражает ревущую стихию моря. А то, что ветрило – существительное, а штормило – безличный глагол в прошедшем времени, портовскую братию особенно не колыхало. Когда же наиболее продвинутый из них, докер-стропальщик Захар Суемыслов робко вякнул, что лучше бы для названия взять не безличный глагол, а какое-нибудь солидное морское существительное, ему было заявлено так:
- Безличную «Ногу свело» - можно? А «Штормило», значит, тебе зазорно?
Ну, против ноги, ясен перец, кто ж будет возражать? Так вот и произошло на свет божий ЛИТО «Штормило». Да. А начальником своего объединения они избрали самого опытного и пронырливого портовского снабженца Данилу Рюмахина, творившего в стиле знаменитого пародиста восьмидесятых Александра Иванова.
Надо сказать, что и финт портовских не остался незамеченным. Прослышав про «Штормило», «Ветрило» затрепетало всеми фибрами души и поймало ветер острой неприязни к заносчивым конкурентам. В юмористическом разделе ближайшего номера городской газеты «Вести предместий» Ким Люцианович поместил ехидную эпиграмку следующего содержания:
Приняли по литру на рыло,
К пиву подмешали порто,
Чувствуем – слегка заштормило.
Так образовалось ЛИТО!
Портовские ахнули: газетенка выдала явный поклеп! Во-первых, роды «Штормила» проистекали абсолютно всухую, у учредителей на тот момент, как говорится, не было ни в одном глазу. А во-вторых, намек на то, что портовские мешают пиво с портвейном, свидетельствовал о полной некомпетентности автора пасквиля относительно нравов, бытующих в порту. Но главное, выставлял ЛИТО в комическом и уничижительном свете перед всей литературной и питейной общественностью городка. «Штормило» ответило быстро и болезненно. Через три дня те же «Вести предместий» порадовали обывателей встречной эпиграммой за подписью Данилы Рюмахина:
Нам наше море подарило
И ветра свист, и солнца медь,
Но только драное ветрило
Не в состоянии взлететь!
И это еще ветродуи хорошо отделались, потому что на экстренном совещании суровых штормильцев обсуждалась рифма «ветрило – педрило». Но была признана на данном этапе развития отношений чрезмерной, как атомная бомба в незначительном пограничном конфликте. Ее оставили на потом.
Ким Люцианович Волнорезов, открыв за утренним кофе свежий номер «Предместий», прочел ответку портовских, крякнул с досады и пролил кофе на штаны дрогнувшей рукой. Ему как военному в отставке стало очевидно, что события на линии фронта приобретают характер затяжного позиционного противостояния. С острыми вылазками диверсионных групп и меткими болезненными артобстрелами с обеих сторон. И закусил Волнорезов офицерскую губу. В смысле, удила. И сообразил, что проблему надо решать кардинально. Он достал с антресолей непарную левую перчатку (правая давно потерялась, а левую всё жаль было выкинуть, вот и сгодилась для доброго дела), сопроводил ее запиской и отправил с посыльным в порт на имя Данилы Рюмахина. В записке значилось:
«Милостивый государь! Засим сообщаю, что Вы негодяй. Имею честь требовать сатисфакции и вызываю Вас на дуэль за нанесенное нашему ЛИТО оскорбление в форме издевательского пасквиля, опубликованного за Вашей подписью в сегодняшнем нумере местной газеты. Жду Ваших секундантов для обсуждения условий поединка в течение трех суток с момента вручения настоящего вызова. Полковник Волнорезов».
Надо сказать, что Данила Рюмахин, хотя и выдавал себя острыми виршиками за бретёра-бузотёра, но воинского опыта не знал и никакого оружия отродясь в руках не держал по причине хронического плоскостопия. И даже понятия не имел, с какого боку заряжаются дуэльные пистолеты. Прочитав вызов Волнорезова, Рюмахин сперва, что называется, взбзднул (кстати, редкое русское слово с шестью согласными подряд!). Но потом сознание частично вернулось в его организм и Рюмахин вспомнил из романов девятнадцатого века кое-какие правила дуэльного кодекса. В частности, то, что лицо, вызванное на дуэль, вправе выбирать оружие схватки. Это был путь к спасению! И Данила кликнул чрезвычайное заседание правления «Штормила» для обсуждения условий дуэли.
Портовские пииты перспективу поединка с ненавистным противником приняли с воодушевлением. Но от применения реального оружия, как огнедышащего, так и холодного, отказались сразу, поскольку смертоубийства, как ни крути, никому не желали. Да и у полковника, скорее всего, тут бы было явное преимущество. В результате, обсуждались такие варианты схватки:
- битва подушками на гимнастическом бревне до первого падения;
- перестрелка в снежки с шести шагов до первого попадания снежком в глаз;
- ристалище в настольный хоккей до первых трех забитых шайб;
- сражение в крестики-нолики на поле тетрадного листа в клеточку;
- заруба в подкидного дурака до трех побед;
- доминошное забивание «морского козла» в формате два-на-два;
- битва за рюмочным столом: кто первый упадет в результате поочередного принятия на грудь стопариков с водкой (тут портовские были уверены в многократном преимуществе Рюмахина, поскольку устойчивость к алкоголю является одним из главных достоинств хорошего снабженца, вынужденного постоянно проставляться и обмывать сделки на поставку дефицитных товаров с подрядчиками).
Но затем активисты задумались, а какой резонанс в городке вызовет любая из перечисленных форм сражения и что люди подумают об уровне местных литераторов? И решили, что надлежит обратиться к более интеллектуальным и элегантным видам соперничества. Так и возникла идея публичной дуэли по составлению буриме. В качестве модераторов и жюри поединка постановили пригласить шефов из губернского Союза писателей в расчете на их компетентность, объективность и нейтралитет.
Ким Люцианович условия дуэли принял (честно говоря, он чего-то такого, мягкотелого, и ожидал от тщедушного Рюмахина). Правда, в ответ полковник выставил жесткое требование: проигравшая сторона меняет название ЛИТО на что-нибудь, не связанное с морской тематикой. На том и порешили. Итак, на кон были поставлены имена литобъединений, можно сказать, цвета их флагов! А это уже серьезно.
Битву умов и флагов организовали на нейтральной территории – не в городском ДК и не в ДК порта, а в читальном зале местной библиотеки. Ким Люцианович изрядно волновался перед схваткой, так как творил всё больше в строгом формате патриотической лирики, в то время как соперник поднаторел в эпиграммах и пародиях, в хиханьках да хаханьках, как называли это недоброжелатели Рюмахина. Но отступать бравому полковнику было некуда. Для настройки своего поэтического инструмента он накануне дуэли часа два перед сном читал басни и эпиграммы классиков жанра. Рюмахин же был вполне уверен в своей форме, а для гарантии просветления сознания даже два дня накануне битвы не брал ни грамма в рот.
В небольшой читальный зал набилось народу человек сто пятьдесят, прослышавших про небывалую затею и возжелавших стать свидетелями исторического события. Зеваки сидели чуть ли не на потолке, в вазонных горшках и настенных светильниках. Но как-то все угнездились, нашли себе место под солнцем. За столом жюри восседали трое маститых губернских пиитов, а модерировала схватку знаменитая в наших краях поэтка, лауреат многочисленных премий Сусанна Тугоухова, облаченная в серебристое сценическое платье до пола. Она начала поединок с объявления условий:
- Из запечатанных конвертов, подготовленных жюри, извлекаются и зачитываются пары слов. Всего десять пар. К каждой из них дуэлянты обязаны в течение трех минут придумать четверостишья. Жюри оценит искрометность и качество экспромтов по пятибалльной шкале. Побеждает участник, набравший бо’льшую сумму баллов по итогам схватки.
После этого главарь жюри, поэт-лирик Гарри Горемыкин врезал ложкой по гонгу и битва началась. Первой парой оказались слова «ветер» и «штиль». Полковник Волнорезов, бряцая иконостасом служебных наград (специально надел форменный китель, чтобы психологически надавить на соперника блеском медалей), закатил глаза горе и стал мерно выхаживать своё произведение в левом углу импровизированной сцены. В противоположном углу Данила Рюмахин раскачивался на табурете, словно в трансе, и наборматывал на листок бумаги слова будущего шедевра. Наконец, председатель Горемыкин снова жахнул по тарелке гонга, знаменуя окончание первых трех минут, и серебристая, как щука, Сусанна требовательно взглянула на Данилу, которому по жребию выпало отвечать первым. Тот эффектно отвел руку с листком и взволнованным тенорком зачитал:
И как бы кто бы ни шутил -
Пред нами путь и прям, и светел.
Нам обещали полный штиль,
А мы взволнуем шторм и ветер!
Зал откликнулся бурными аплодисментами и все вперили взоры в Кима Волнорезова, чем то ответит «Ветрило»? Полковник солидно прокашлялся, поправил очки на мясистом носу, и весомо отчеканил, словно отлил в граните:
Есть много дивного на свете,
Но время всё сдает в утиль.
Сперва штормило, злился ветер.
Но всё прошло. На море штиль!
Зрители захлопали и заулюлюкали в восторге, правильно вычленив ключевое слово «штормило». Начало дуэли им понравилось злободневностью и остротой поэтических выпадов. Члены жюри пошептались, склонившись к Гарри Горемыкину, и подняли таблички со своими оценками.
- Пять, четыре, пять! – Сусанна огласила результаты первого участника. – Итого, четырнадцать баллов! Отличный результат для первого тура, поздравляю!
Данила Рюмахин ухмыльнулся и довольно раскланялся в адрес жюри и публики. Затем жюристы обнародовали таблички с оценками полковника Волнорезова.
- Пять, пять, четыре! Опять четырнадцать! Пока ничья. Нас ждет увлекательная борьба в следующих раундах! – зааплодировала ведущая. И достала из нового конверта очередную пару слов: «борьба» и «счастье». – Время пошло!
На этот раз первым оглашал свой опус Ким Волнорезов:
Пускай твои свершения нечасты,
А поражений – шумная гурьба,
Но в том-то наслаждение и счастье,
Что смысл у жизни – парус и борьба!
- Молодец, Ким! Даешь! Настоящий полковник! Так им, Люцианыч, врежь ишшо! – заорали зрители в восторге от философской глубины и актуальности прозвучавшего шедевра. От того, что «Ветрило» снова ввернуло в ткань вирша про свой парус.
Данила Рюмахин ревностно взглянул на бенефициара-полковника и дрогнувшим голосом зачитал свою версию буриме:
Мышиная возня, ослиная борьба,
Возможно, и приятны нам отчасти.
Однако, доведет такое счастье
Уж если не до гроба, то горба!
- У-у-у! – откликнулся зал, потрясенный крутым поворотом тематики соревнования. «Штормило» мило уклонилось от встречной пикировки и зашло с козырной карты вечных истин и ценностей!
Это оценило и жюри. Второй тур завершился тринадцатью суммарными баллами, выставленными Киму Волнорезову, и пятнадцатью – Даниле Рюмахину.
- Итак, «Штормило» уходит в отрыв, как Алитет уходит в горы! – жизнерадостно подытожила Сусанна Тугоухова, показав и свою литературную эрудицию.
Битва гигантов местной поэзии продолжалась целый час. За это время дуэлянты коснулись в своих изысканиях тем любви и предательства, ярко высветили проблему отцов и детей. Затронули отношения полов и даже однополых браков, а также финского сыра, украинской кухни, тайского бокса и шведской семьи. При этом соперники не забывали время от времени изящно лягать и друг друга, срывая восторженные возгласы и аплодисменты своих сторонников. И вот, наконец, в звенящей тишине сам Гарри Горемыкин вышел на авансцену и торжественно огласил итоги последнего раунда и финальную сумму баллов, набранных дуэлянтами:
- Сто сорок два на сто сорок два! Ничья!
И от полноты чувств ударил в гонг так, что тот кувыркнулся через стол и больно приземлился на носок туфли Сусанны Тугоуховой.
- Ай! – воскликнула та и заскакала от боли на одной ножке. Но ее возглас утонул в бурной овации зала, а ее скачки зрители восприняли как предложение к общему танцу и высыпали на сцену плясать и поздравлять дуэлянтов с таким жизнеутверждающим итогом борьбы.
Ким Люцианович и Данила Рюмахин удовлетворенно пожали друг другу руки, а потом даже обнялись по-братски. Причем, глыбообразный председатель «Ветрила» приподнял тщедушного визави из «Штормила» и тот потешно и беспомощно засучил ножками в воздухе. Но этого, слава богу, в общей кутерьме никто и не заметил, а не то, чего доброго, это послужило бы поводом для очередной дуэли…
Но вечер в библиотеке закончился совершенно неожиданным образом. Когда шум и крики восторга слегка поутихли, на сцену вышел человек в плаще и шляпе, некто Сидор Дубензон, и сообщил:
- Пользуясь случаем, хочу объявить почтенной публике о том, что вчера группа инициативных граждан, увлеченных поэзией и стихосложением, и проживающих в южном микрорайоне нашего городка, приняла решение о создании своего ЛИТО. Мы будем называться просто и ясно: «Кормило»!