Юра, 2 кл.
«Дети пишут Богу» М.Дымов
- Скажи, а ты меня любишь?
- Люблю.
- Скажи, а ты любишь меня?
- Да, люблю.
- Скажи, а как?
- Как люблю?
- Да, как? Скажи, как ты меня любишь?
- Ну не знаю…
- Не знаешь, как любишь?
- Нет.
- А я – сильно люблю. Я сильно тебя люблю. А ты? Ты сильно?
- И я тоже сильно.
- А сильно у тебя как?
- Сильно – это сильно. Словами не объяснишь.
- А у меня сильно это когда вдруг … моя жизнь - такая маленькая и где-то рядом, фоном. А твоя - такая главная, такая большая и значимая… К твоей жизни - у меня такое уважение, трепет за нее, какое-то волнение за твою жизнь, как за ребенка, и все в ней для меня интересно, все очень важно… А тебе важно?
- Ну да, наверное.
- Скажи, а моя, моя жизнь? Это для тебя важно?
- Думаю, да, а как же?
- Твоя жизнь. Да, она очень для меня важная. И значимая, в ней нет ничего второстепенного. Скажи, а вот когда меня нет? Когда меня нет, ты скучаешь? Скажи, а ты скучаешь, когда меня рядом нет?
- Конечно. Скучаю.
- А ты скучаешь как?
- Не знаю. Просто скучаю и все.
- А я сильно скучаю. Знаешь, это как, например, ты идешь по городу вечером, люди вокруг по делам торопятся или так просто идут, как я, без дела и смысла - мысли занять. А ты идешь, витрины разглядываешь, в книжных магазинах книги листаешь, чужие мысли считываешь и удивляешься, что кто-то про тебя все уже знает. Потом кофе пьешь и сигарету закуриваешь, а потом встаешь и дальше идешь, и тут вдруг кто-то словно ледяной рукой до живота тебе дотрагивается. Знаешь, вот так - «А…» - дыхание перехватывает, ты резко выпрямляешься, замираешь на секунду, а потом… отпускает… как выдох. Даже иногда слезы бывают, слезы облегчения, так после сердечного приступа случается… Я так скучаю. А ты как? Как ты скучаешь?
- Я? А я, наверное, не так. Так я не могу.
- Так не можешь? Не можешь как?
- Не могу, как ты.
- А как можешь?
- Не знаю, как-то по-другому.
- Скажи, а ты вспоминаешь? Ты вспоминаешь меня, когда меня рядом нет?
- Конечно.
- А как ты вспоминаешь?
- Как вспоминаю? Ну, тебя вспоминаю.
- Меня?
- Тебя. А кого ж еще? Руки вспоминаю, глаза, улыбку твою вспоминаю.
- А еще?
- А еще… как ты целуешь меня, вспоминаю. Или как мы вместе в постели, тоже вспоминаю.
- А я по-другому. Я, когда тебя вспоминаю, то я окно вижу. Большое такое окно - в гостиной. И в окне снег идет. Тихо так, беззвучно падает, и все белое за окном и нетронутое. И говорить совсем не хочется, и двигаться тоже, только в окно смотреть. И твой силуэт - черно-белая фотография. В раме.
- А я не могу долго смотреть на снег.
- Не можешь? Почему не можешь?
- От света глаза режет.
- А я могу. Я вообще могу долго смотреть. На снег, на цветы, на муравьев могу смотреть, на траву, камни, на кошек, на тебя. Я на тебя могу долго смотреть.
- А я долго не могу.
- Я могу. Могу долго смотреть на твои пальцы, уши, на плечи. На плечи очень люблю смотреть. А еще на спину, на спину твою люблю смотреть.
- Не знаю, я, наверное, не могу долго смотреть.
- Не можешь?
- Нет. Не могу долго смотреть, ведь надо еще и молчать.
- Ну да, надо молчать. Но ведь говорить совсем не хочется, когда смотришь. Счастье – оно беззвучно. Так ты совсем не можешь долго смотреть?
- Нет, как ты, не могу.
- Скажи, а если я умру? Если я умру, ты будешь страдать?
- Страдать? Ну конечно. Конечно, я буду страдать.
- И можешь даже умереть от страданий? Ты мог бы умереть от страданий?
- Я? Да, думаю, да. Думаю, мог бы.
- И я думаю, могла бы. Но я бы не умерла.
- Нет? Не умерла бы?
- Нет, думаю, я бы не умерла. Если бы ты вдруг умер, я бы не умерла от страданий.
- Ну, вот и хорошо.
- Да, я бы выжила и жила дальше.
- Это хорошо, что ты жила бы дальше.
- Но я стала бы уже кем-то другим.
- Кем-то другим?
- Да.
- Кем?
- Кем-то. Кем-то другим, ты что, не понимаешь?
- Нет.
- А ты бы не стал?
- Нет, думаю, я бы не стал. Если бы выжил.
- Значит и ты? И ты бы смог выжить и жить дальше?
- Да, думаю, и я бы смог жить дальше.
- Но ты бы не стал кем-то другим?
- Нет, не стал бы. Зачем мне кем-то становиться. Я бы остался прежним.
- Прежним?
- Да, думаю, так. А кем бы я стал еще?
- А я бы не осталась прежней. Я бы была уже не я.
- Не ты?
- Не я.
- А кто?
- Ну не я и все.
- А кто? Кто, если не ты?
- Не я, понимаешь.
- Нет.
- Ну, как ты не понимаешь. Это уже были бы не мои глаза, не мои руки, не мой голос. Я бы уже не ходила своей походкой - такой праздничной, первомайской, словно все на меня смотрят и восторгаются. Я бы тогда вообще не хотела, чтобы на меня кто-то смотрел.
- Никто? Даже я?
- Ты? Ты что, забыл? Ты же умер.
- Ну да. Но я бы смотрел.
- Подумай, откуда ты смотрел бы на меня?
- Оттуда.
- Оттуда? Не пугай меня. …и я бы ходила, наверное, перебежками, как если бы под дождем и без зонта, а дождь шел бы везде - и на улице, и в доме. Да, я была бы другая. И мысли уже были бы не мои.
- Не твои? А чьи?
- Не знаю. Чужие, может быть.
- А я был бы прежним. Я был бы я. И руки и глаза были бы мои.
- И голос?
- И голос мой.
- Значит, ты не смог бы стать другим.
- Нет, не смог бы. Я так не могу.
- Не можешь как?
- Не могу, как ты.
- Скажи, а ты мог бы съесть меня?
- Съесть?! Зачем?
- Ну, например, голод много дней, недель. И совсем нечего есть. Совсем. А вокруг нет ни леса, ни моря. Нет их даров. И ты в замкнутом пространстве. И из него нет выхода. То есть он есть, но сильно завален. А ты хочешь есть. И это нормально. И чтобы выжить, тебе надо что-то съесть. Но там ничего нет, ничего, только я.
- Так ты тоже там?
- Да, ты и я. Скажи, ты мог бы? Мог бы меня съесть?
- Тебя? Не знаю. А что ничего больше нет?
- Нет же, говорю. Ничего больше нет. Только я.
- Ну, я даже не знаю. Совсем-совсем нет?
- Даже мышей нет. И разных там насекомых нет, рыжих муравьев, например. Там же голод. Понимаешь, в этом замкнутом пространстве - голод. Так случается по недосмотру.
- Ну, хорошо, допустим.
- И что?
- Ну, я бы терпел.
- Ты бы терпел? Сколько?
- Сколько смог. Сколько смог, столько и терпел.
- А потом?
- А потом… не знаю. Уже не смог бы терпеть.
- Не смог бы и съел?
- Может, и съел. Надо же было бы как-то жить.
- Скажи… ты любишь меня?
Москва, октябрь 2007 г.
