Из романа ОДНА — ЭТО ТОЛПА НАРОДА или
ЖЕНЩИНА — ЭТО МНОГО ЛЮДЕЙ
(РОМАН В ОТРЫВКАХ)
ОНА МОЛИТСЯ
ОТЕЦ ПАФНУТИЙ
Удачно пополнила коллекцию больших перекидных настенных календарей, купив в церковной лавке киевское издание 2005 года: «Православный церковный календарь. Духовники и старцы святой Руси последнего времени».
На каждой странице размером 42х30 см с лицевой стороны — портрет духовника, на обратной — его жизнеописание.
Июльская страница (месяц моего рождения) посвящена схиархимандриту Феофилу (Россоха, 10.08.1928-22.03.1996 гг.), этот сан им принят в апреле 1994 г.
Я сподобилась встречи с ним где-то в 1991-92 году в Киево-Печерской Лавре. Ездила специально, зная, что у Дальних пещер он проводил вычитки. (Я уже ту встречу описывала подробно). Тогда он носил имя Пафнутий.
Со всего мира съезжались к нему огромные массы народа. Он читал около часа молитвы на исцеление и изгнание одержателей.
Отец Пафнутий стоял перед слившейся массой народа, взирающей на него с молитвенной надеждой, на некотором возвышении, за его спиной — глухая стена, за которой — обрыв.
Меня тогда потрясло боле никогда не виданное мне зрелище! В первый момент я решила, что за его спиной находится мощный фонарь. Но свет шел от молящегося отца Пафнутия!..
В это же самое время монахи молились в подземных под ним пещерных церквях, и в соседнем храме шла огромная служба.
После молитвы к нему подходили люди для частных бесед, я спросила о своем сыне. Он задал несколько конкретных вопросов, очень точных, задал, в частности вопрос о том, почему я, имея такую силу от Бога, отказываю в лечении людям. Благословил меня на лечение и направил за акафистом молитв к Киприану и Устинии (тогда церковь еще не ставила все на собственное обогащение, этот акафист так свободно, как сейчас, не продавался, ибо без особого благословения не подготовленному человеку его читать попросту опасно для психики) в трапезную церковь с тем, чтобы я его получила у названной мне матушки, сославшись на него.
Со времени той встречи его тепло и его чудный свет никогда не оставляли меня. Потому радость моя от полученного его образа с жизнеописанием в календаре бесконечно велика.
***
Когда-то шел допрос в НКВД.
Священнику: «Ты веришь в Бога?»
«Не верю…». «Напиши, везде!!!».
Суют бумагу. «Я не верю. Знаю!»
Не верим в свет, имея зор.
Не верим — просто видим.
Беру не веру, выходя в дозор,
А знание, хоть Он не виден.
Но вера в свет крепчает у слепца.
Там мир - ни в серости, ни в глянце.
При музыке ж - светлее нет лица!
Глухонемые гармоничны в танце!
22.06.2013 г.
Из моего письма...
... Итак, по Вашим вопросам о Рампе и о Вашем самообразовании по его книгам...
Я не совсем согласна с такой доступностью обучающих программ, даже из тех, кто приходил в наше духовное общество, но не регулярно посещал лекции, бросал и возвращался, но фанатично кидался во все кружки и секции, частенько этот поход завершали в психушках.
Каким образом мне дано, и что, не знаю, но чем больше получаю и научаюсь, тем осторожнее пользуюсь всем этим инструментарием, при том, что меня дважды останавливали старцы в Лавре, бранили за то, что имея силу, отказываю в лечении людям, благословляли на лечение (я при этом не издавала ни звука, ни просьбы).
Кстати, у них ясновидение развито было уникально, и, по их словам, я, не беря плату за лечение, отягощаю тем людям карму, делая их своими должниками. И про воплощения, и про законы кармы они говорили со мной спокойно, ибо каждому — по силам его...
Во-первых, Б-г не наказывает, он учит. И.Х.: «Я есть путь», он – Учитель.
Как в жизни?! На уроке я спохватываюсь:
– Лена! У тебя тема не отработана. К доске!
Та моргает, ожидая подсказки. Ира ей подсказывает.
– А, ты решила ответить за нее, очень умная? Прошу!.. Лена, пока посиди.
Сердясь на нее за то, что лезет не в свое дело («Кто хочет быть спасителем – рискует быть распятым»), подкидываю ей задачку посложнее.
– Ага! Не будешь выполнять за других их обязанности! Но, ты, Лена, помни, что тему ты должна отработать, это – по программе, и я тебя еще не раз вызову к доске. Понятно, задания я буду усложнять за то, что ты не сделала то, что положено, во время!
То есть: человеку послали испытание, я его отработала (влезла!), но тот тему не отработал – на землю мы приходим как на полигон, для обучения.
И когда я на уроке диктую тему, кто-то ноет, что не хочет, то я уточняю:
- Ты уже в том классе, где по программе предусмотрена именно эта тема.
Безусловно, когда главврач обл. больницы несколько лет назад потребовал выписать 37-летнего человека, чтобы труп на больницу не вешать, его лечащая врач, его подруга в реальной их жизни, перевезла тайком в тот коридор, где шел ремонт и примчались на машине за нами с Г.
(Это – детектив. Мы увидели отекшее тело с едва открытыми мертвыми глазами. Назавтра он сам дошел до машины, приехал к нам. Была жутчайшая порча, сделанная в Чечне – там был офицером, пообещал, но не женился – я это увидела, оказалось, что так и было. Два года была температура 40 градусов.)
Теперь он здоров и весел. Но это – исключения, с них я даже подарки, не то что деньги, не брала. Дети – тоже не в счет, здесь я не отказываю. Но второй год не берем на лечение никого. Каждый сам должен пройти свой путь, решая ему положенные задачи, иначе он свою жизненную программу на это воплощение просто не пройдет. Даем советы, но опять же, только тому, кто просит, ибо «Добро навязанное есть зло».
Приходят так же ко мне однажды с фотографией, руки дрожат, говорить не могут:
- Пропала… ходила гадать… все говорят, что умерла.
Смотрю, говорю, что и как, и где.
- Вижу хату… Полтава… Там ее не обижают».
- О, там же моя родня…
Мчатся на вокзал, едут, находят.
А когда я вижу, что человека убили, как Вы думаете, я могу это сказать?
- Не вижу. Идите. Узнаете через… дня. Больше ни к кому не ходите...
Звонят: «Вот у меня пропала расписка…» «Представьте четко ее, текст, бумагу». Говорю, где. Вскоре: «Вы выручили моего знакомого. Расписка на 30 тыс. дол. Помогите мне» «Не хочу». «Ну, Вам же это ничего не стоит!!!» Даже позвонить и сказать «спасибо» никому в голову не приходит!
Опять же, знакомые раззявы – куда от них денешься, подсказываю…
Когда все учились видеть ауру, на меня накинулись: «У тебя уже – яснознание, зачем тебе опускаться на две ступени?!» Как-то диагностирую и нахожу и проч., и проч.
Хроника Акаши. Прочитала у Блаватской. Отвезла Севу к маме в пригород, ему было лет 10, он без меня может быть до трех дней, то есть к концу третьего дня становится агрессивным и неуправляемым, кричит, скачет…
Приехала домой, все отключила. Начала входить. Кстати, никто не скажет, куда мы попадаем. Увидела сплошные записи типа шумерских…
«Не понимаю. Покажите мне моего сына». Вижу… нет, не его, поняла, что вижу крышу нашего дома, ее из-за хитрых пристроек ни с чем не спутаешь. Но! Вижу на ней нового металлического петуха, яркого, на штыре – флюгер…
Оказалось, что следом за мной приехал муж моей сестры с детьми, сразу залез на крышу и закрепил привезенный им флюгер! Я об этом не подозревала даже.
Прошусь в дом, к его кровати, вижу спящего. «Выздоровеет ли он? Если да, покажите свет». Показалось что-, похожее на пламя свечи, это стремительно пошло на меня, сильно увеличиваясь. Когда к моему лицу подошел огромный яркий огненный шар, я, испугавшись, вылетела. Естественно, еще раз я на такой эксперимент не отважилась. Но что означал свет? Они его считают здоровым?
Ну, я много чего делала только 1 раз. Проводили в 1990 г., в мае, двухдневный семинар на территории пионерского лагеря. Ребрефинг (сразу же по приезде) проводили с нами на поляне, на матрацах, 1-й раз – человек 25 одновременно (надо не больше 12-15 чел).
Я «видела» каждого участника этого сеанса (многих не знала) очень подробно.
При обсуждении начала первой и рассказала, что и кто пережил, их диалоги с теми, кого я четко описала, кто играл на пианино и что, кто сдавал экзамен по теормеху… Одна женщина по дороге к нам попала в аварию, муж остался у машины, она добралась попуткой и сразу попала на поляну, едва поздоровавшись, ее я не знала и вообще не заметила, как ее укладывали, но аварию описала точно – та ее пережила в ребрефинге.
Зато на второй сеанс я не пошла после такой нагрузки-путешествия!!!
Но интересно: видела беседу одной участницы с оставшимся дома мужем, т.е. живым, а второй – с покойным мужем (оболочка, но черты лица ясно видны), тот ее успокаивал, положив руку на ее плечо, именно теми словами, которыми это делал при жизни (девиз или цитата…), чего я придумать не могла.
Опыт колоссальный. Но больше я не в силах пережить такое путешествие, да и не надо.
Вернулась после того семинара с ребрефингом домой вечером, Сева был у мамы, я одна в квартире… (а вот это – для психиатра…), но появлению многих умений во мне это поспособствовало очень. Опять же, в какой-то момент я испугалась и попросила ту субстанцию уйти (ровная полоса сильно сгустившегося и светящегося воздуха, который я даже потрогала), но наполнение было колоссально мощное.
Но многое из того, чему обучает Лобсанг Рампа я уже учиться в одиночку побоялась еще тогда. Хорошо что-то пробовать в группе, где все каким-то образом видят. Например, как-то попробовали фотографировать ауру и мыслеобразы, посылали друг другу энергетические потоки…
В темной комнате: фотограф, сильный парень представлял цветные предметы и т.п., я и ясновидящая, профессиональный врач. За дверью еще несколько человек, они нас слышали и переговаривались, подавая идеи, и, главное, вели записи с нумерацией кадров, чтобы потом сличить.
Снимки получили просто уникальные. И опять же увидели, что многое из рекомендуемого всеми чудаками делать нельзя, ибо на поток «садятся» и подпитываются ребятки из тонкого мира, особенно при диагностике человека рамкой – из него буквально выпивает энергию тот, кто удобненько уселся на горизонтальную часть рамки. Волосы дыбом встали у нас при анализе фотографий. А многие так «лечат»…
А уж сколько чудес и див, включая еще попадание в параллельный мир в детстве с подругой…
Как Вам такая подборочка для психиатров?! Добавим, что врачи из ПНД, как потом выяснилось, водили ко мне на лечение своих детей и внуков с заиканиями, переляками, энурезами (где чаще всего нужна простая мануалка – толстое дитё падает на попу, что-то выскакивает или зажимает, и энурез, а многие на воск выливают, грошики берут, а результата нет и быть не может). И сами ходили ко мне лечиться. Я же не спрашивала, кто они. Проговорилась Севина участковая врачиха, с восторгом-испугом. По сути, все это они сами обязаны лечить. Да они и лечат, вместо того, чтобы вылечивать.
Мы, собственно и перестали с Г. лечить из-за возросшего числа «целителей», те берут бешеные деньги, ничего не умея и не делая. У нас даже группа профессиональных актеров по Украине ездит, зато как у них все обставлено!!!
Я до встречи с Г. уже лет десять, когда совсем нельзя было отказать, что-то делала по ситуации, но не брала платы ни в каком виде, а Г. вообще бабулька, приезжавшая в Моздок из Белорусского лесного хутора, с 9 лет обучала, потом он к ней ездил, вот это была наука!!! Потом, работая руками, надо побыть грамотным психологом, без переориентации человека душевно в большинстве случаев обойтись нельзя.
И чем больший опыт мы накапливали, тем осторожнее влазили. Теперь вообще от этого отошли, иногда, очень иногда, говорим, как они сами могут себе помочь. Но это — только подготовленным...
Путь, собственно один, ничего умнее, чем Библия не появилось: «Сотвори себя, сотворишь тысячи». Потому, пробыв у нас в доме пять минут, люди обнаруживают, что голова болеть перестала, хватают приборчик, видят нормализовавшееся давление или сахар, уходит боль в позвоночники, особенно, если Сева подойдет и возьмет того за руки на пару секунд. Такова энергетика дома. Г. мне периодически напоминает, что я пару дней вечером не молилась, он это сразу чувствует по дыханию дома.
Вспоминаю, что «многоголание не есть спасение», воистину, ибо пути-то Его неисповедимы. И чем больше знаем, тем меньше. Чем дольше мы идем навстречу Солнцу, тем яснее осознаем его величие и свою малость – хороший способ искоренения своего Эго.
Еще одна загадка для нашего умствующего ума: история с моим прадедом. Умирает знахарь в соседнем с нами селе, приказывает привести ему Василька З.. Ребенка лет восьми нашли, пасущего с ровесниками коров, притащили к незнакомому старику.
Тот подержал некоторое время перепуганного ребенка за руку. Сказал ему, что передал свое умение лечить и отошел. Ребенок побежал к друзьям.
Прошли годы, тот вдруг начал лечить и домашнюю скотину, и людей: иглоукалыванием, массажем и травами, делая просто-таки чудеса.
В отношении Вашей «встречи» с моим Всеволодом – осторожнее! Он болтается очень в далеких от нас планах, и не всегда «якшается» с хорошими ребятами. Иногда он их напризывает полный угол (он обитает в алькове размером 2 м на 2 м – комната не прямоугольная, а с альковом) таких черных, что сам в испуге издает такой вопль, прибежав на который мы видим буквально смог, физически серый воздух.
Среди толпы мелки гнусов есть один огромный, Г. ему приказывает уйти. Без ладана и свечей бороться трудно и долго, потому я заполняю запахом ладана Севин угол и чищу всю квартиру (от порога, по часовой стрелке обхожу весь дом, возвращаясь к порогу, открываю дверь входную, чтобы выгнать всех из дома, крещу дверной проем трижды). Особенно в 4, 19, 23, 28 и 29 лунные дни.
Кстати, не рекомендуют даже в компе строить гороскоп психбольных, гадать по руке или на картах на них – берешь на себя, нужен особый защитный ритуал. Кстати его гороскоп и обещает обязательно сверхгения, с одинаковой вероятностью как на белом, так и на черном пути. Его, скорее всего, изолировали. Хотя до болезни был просто-таки ангельский ребенок.
ИКОНА
Наконец-то поняла: икона «Нечаянная радость» мне явлена так дивно по многим причинам:
1. Радость – мой спасительный и указующий путь.
2. Молящийся перед иконой человек символизирует постоянство, верность и преданность Всевышнему! Вот чем я хочу проникнуться, и как мало в этом продвигаюсь. Это мне – постоянное напоминание и пример!
МОЛИТВА
Сын, прости,
что родила тебя на муки.
Твой мешок несчастий
оказался тяжким и тугим.
Просто жизнь –
не столь заманчивая штука,
Чтоб её
навязывать другим...
***
Снова выдохнул зависти стон
Искривившийся чуждый рот…
Колокольный раздайся звон -
Разбуди, пробуди народ!
Солью слез закипает душа
От чужого: «Везет же тебе…»
«Благодарствуй легко, душа!» -
Я беззвучно кричу судьбе.
И молитвы единым лучом
Из меня устремляются вверх.
Благодарному - все нипочем.
Буду цельной – встречу успех.
Кто завистлив – подобен кувшину,
Что, покрывшись седой паутиной,
Стал убежищем злобному джину,
Погрузившись в болотную тину.
***
Словно в омут — в Новый год
Ничего загадывать отныне
Я не стану. Все равно идет
Все, как надо.
Лишь бы — не уныло.
***
Мне нет покоя, нет прощенья.
Тащу проклятье рода из всех сил.
И не скулю, как бедный щен я.
Бог не наказывает — учит
Того, кого Он возлюбил.
Так хулиган котенка мучит.
Уж лучше б он меня убил...
Но нет. Мне умереть — не время.
Далек расплавы сладкий час.
Тащу дотошно кармы бремя.
Бог учит — потому, не спас...
Из дневника от 16.03.2013г.
Всегда, молясь, ничего не прошу — Бог лучше меня знает, что и когда мне нужно, а только благодарю: за то, что хранят меня, мою семью... Особо благодарю за то, что меня укрепляют в моих испытаниях и не оставляют …
Вчера в Преображенском соборе как-то особенно прочувствовала, читая давно мне знакомую молитву Оптинских старцев, висящую под иконой с их изображением!
И вот сегодня на «блошином» рынке купила изданный в 1988 году набор «Анна Ахматова» из 18-ти открыток ( у меня есть похожий набор — «Борис Пастернак»).
На одной из них стихотворение А. Ахматовой:
МОЛИТВА
Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар —
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.
Анна Ахматова, совершенно неосторожно, написала это еще в 1915 году, то есть в свои 25-26 лет, запрограммировав всю свою последующую жизнь на перечисленное в первых трех строчках: все годы очень тяжело болела, не имела собственного крова, ссылки и репрессии отнимали сына и мужей...
Вот потому и предупреждают: в случае несчастий и болезней своих близких никогда не говорить, в отчаянии: «Пусть лучше мне...». В итоге такой молитвы себе получишь, но другому тем самым не поможешь. То есть, на себя не перетащишь — это не на стул чужой пересесть...
ТЯЖКИЙ ТРУД
Молодой монах сказал:
– Мы молимся и днем, и ночью. Молитва — это тяжкий труд.
– Я - математик. После окончания университета мне предложили лучшее распределение, и со мной взяли моего мужа, мы вместе учились. И я в действительно элитном конструкторском бюро (не в нынешнем употреблении этого слова; элита — это ум, интеллект, благородность, интеллигентность, а не принадлежность к партии и не кошелек) была системным программистом (звучит красиво и желающих на это место — масса), но я — аналитик, а это рутина, плюс жуткий холод в машинном зале и страшный гул, от головной боли страдала неимоверно. Это все убивало меня. И это был тяжкий труд. Я с упоением решала задачи по баллистике своего мужа — действительно, творчество: сложные задачи, всякий раз что-то новое.
Заболел сын, я перешла по второй специальности, школьным учителем, почти на 15 лет. Кстати один период года три школа зимой не отапливалась, дети сидели в пальто. В школе, двусменной тогда, было около двух с половиной тысяч учеников, вечно бегущих, шумящих, в классах до 43 человек, потом — до 37. Ответственность колоссальная! Но это меня нисколько не угнетало... Я с упоением отдавалась своему делу. Опять же, это не было для меня тяжким трудом.
И, если бы я не молилась день и ночь, не читала акафисты, на которые меня благословил светлейший из встретившихся мне священников, моего сына не было бы в живых давным-давно. Спит он урывками вообще с самого рождения, то есть почти 35 лет я без нормального сна. Молюсь... И это — никак не тяжкий труд.
И вот только от вас, монаха, узнаю, что молитва — тяжкий труд... Может Вы, простите, не тем занимаетесь? Не может быть трудом, да еще и тяжким, общение с тем, кого любишь, кто есть Отец, Свет и Радость и Благословение.
ОНА И СВЕТ
В «Ни дня без строчки» Ю. Олеша замечает, что, конечно же не помнит, как он родился.
А я вот помню четко и ярко сразу. Родилась я при керосиновой лампе из-за пропавшего электричества, то есть с самого рождения моего я выбиваю электроприборы: то, что в определенные периоды, вернее, при определенном, взвинченном состоянии, едва я нажимаю на выключатель, лампа в люстре перегорает, у нее внутри происходит взрыв.
В бытность мою системным программистом на ЕС-1060, я вызывала бурное обсуждение парадокса с демонстрацией того, чего просто быть не может: эксплуатационники вызывали меня специально, едва начинала барахлить машина.
Я входила в машинный зал, направлялась, наученная предыдущим уже опытом общения с электроникой, почти на цыпочках, тихонечко, к пульту…
Но когда оставалось между нами чуть менее полутора метров, все лампочки на пульте начинали поочередно бешено включаться и выключаться на одну, две секунды.
После такой праздничной хаотичной иллюминации на глазах изумленной публики машина выдавливала из себя жалкий хриплый стон и с юзом останавливалась.
И теперь наступала очередь электронщиков: они стремительно направлялись к металлическим серым высоким шкафам, с таинственным выражением на лицах оборачивались к присутствующим в зале, картинно широко отворяли дверцы и жестом факира вынимали по одной плате, не глядя!
И не рассматривая ее предварительно, с видом уже опытного знатока предъявляли платы изумленным зрителям.
Пауза.
Все с недоумением глядят на квадратики. А те – залиты полностью тем блестящим, чем на платы припаивались всяко разные малюсенькие штучки: сопротивления, транзисторы и проч., что программистам знать ни к чему.
Когда мне предстояло освоить СВЧ, я, забыв о подвохе, нажимаю на кнопочку удлинителя, купленного вместе с печкой, и… Да, да, взрыв! Удлинитель поплавился, благо сама печь не пострадала, вернее, мы от нее...
Но какой красивый ужин при свечах мы подарили, зашедшим к нам в тот вечер на чай, друзьям! Аварийка приехала только под утро, чем вызвала слезное рыдание нашего холодильника.
Я даже четко помню ту бабушку акушерку в платочке, которая оказалась первым землянином, высланным на встречу меня на этой планете. Я помню ее тихую мудрую доброту. Вернее, я точно помню то ощущение покоя.
Уже гораздо позднее, будучи вполне разумным ребенком, прочитавшим немало и много и серьезно изучающим все жизненные нюансы, намного позднее своих сверстников я узнала о технологии зачатии и развития эмбриона. Это было таким тяжелым ударом по моему светлому восприятию величия и многомерности мира! Ну, никак я не ожидала от своих благовоспитанных родителей такого грязного поступка, никак не хотелось мне верить о таком прозаическом моем начале земного пути!!!
За то, какое красивое утро начиналось в момент моего «выхода в свет».
Известно, что Гёте, умирая, то есть своим самым последним словом, воскликнул: “Света!”
***
Искра Божия в каждом из нас
Зазвучит то молчаньем, то звоном
Колокола, что возник и погас.
Но еще остаемся мы в оном...
Вот постичь бы искусства азы
Разжигать в себе малую искру,
Сердца ударов верхи и низы...
Только чтоб дух был неистов!
Никому не известна стезя...
Путь не прям, а завязан в узел.
Так шампанского яростный залп
Охраняет плетение мюзле.
Ум человека подобен пинате:
Полон подарков, сюрпризов...
Шишку увидев, ее не пинайте.
Каждый шар одеяния — риза!
ОДАРЕННАЯ ПРОМЕТЕЕМ
Давно не зажигала свечи,
И мрак души не освещала,
И не вела с тенями речи;
Не отпускала, не прощала…
Уединилась, закрылась ото всех, зажгла четыре свечи, расставила их на столе.
И из памяти души моей, души, помнящей все ее предыдущие посещения этой планеты, используемой высшими силами, как полигон для отработки навыков, выплыло вдруг воспоминание об одном из таких ее посещений.
В тот раз моя душа, меняющая тела, как одежды, жила в теле черной молодой женщины. Теперь, при мерцании свеч, она, утомленная, вернулась в воспоминание своей юности.
Каждый земной человек любит вспоминать все поры своей, человеческой, жизни: как это было, где, с кем, в чем…
Вечная же душа человеческая, взрастая и падая, страдая и радуясь, проходит свои этапы, и не всегда это – этапы взросления. Если изобразить жизнь души в виде спирали, поместив начало ее в начало координат даже в примитивном двумерном пространстве, то есть на плоскости, то рука, рисующая кривую, наматывая ее, будет, путешествуя по всем четырем четвертям координатной плоскости, то подниматься вверх, то опускаться… Линия будет преодолевать и положительные и отрицательные значения координат. Но все это будет – движением, и все это будет опытом, независимо от знака «плюс» или «минус».
…Мне поручено охранять огонь. Все племя, уставшее за долгий день от нелегкого первобытного труда, заснуло. Все окутано тишиной. Густая мгла ночи хочет сомкнуться надо мной, но против нее – само небо, плотно убранное звездами. Костер я должна была поддерживать до утра, до передачи его тем, кто станет готовить еду, тем, кто впервые осваивает кузнечное и гончарное дело.
А звезды – яркие-яркие, ибо небо еще не закопчено выбросами плодов цивилизации (вот что оказалось истинной дикостью, цивилизация…). По небу не летают еще творения рук человеческих, и НЛО еще никто не придумал, и не прожжено еще небо озоновыми дырами.
Я сижу, глядя на огни – рукотворный и космические. Тихо и радостно на душе моей. Не страшно мне. Звери и птицы, окружающие меня, сами бояться – костер горит. Я их успокаиваю, разговаривая с ними о вечности, и рассказывают они мне: куда летали, где бегали… И такая вокруг меня гармония! Войн и грабежей еще нет – золото еще валялось, противно отблескивая, не догадываясь, что глупость и алчность людские возвеличат его и станут из-за него проливать кровь. А потому пока и грабить-то не было чего, и оружия не было, особенно огнестрельного.
Это потом люди, утратив данный всевышним разум, стали совмещать несовместимое: огонь – свет и чистоту, и стрельбу – тьму. Но свалили это, что называется, с больной головы на здоровую: животных обвинили. Дескать, «озверели мы», и накинулись на все живое: пожирая его ненасытно, напалмами выжигать.
Тот огонь я сберегла, не уснула, не обрекла одноплеменников на смерть.
Позднее, когда моя душа приходила на землю уже в другой физической оболочке, была я Жрицей Огня (одной из них, лучше, чтоб самая младшая по рангу, чтоб гордыня меня не сожгла подобно Великому Огню).
И опять я с восторгом и благоговением взирала на Огонь и хранила его, и воспевала, гортанные звуки издавая, помогая себе медленным танцем. Гибкое тело мое плавно двигалось вокруг уже не костра, а прекрасного строения, в котором жил Огонь.
…И много жизней прожила я, пока на сей раз не родилась тем, чем родилась… О! Вспомнила мамин рассказ. В момент моего последнего появления на свет вдруг погас свет электрический. Спешно разыскали какую-то керосиновую лампу, зажгли ее с помощью спичек. И первое, что увидела я в этой жизни, был опять же живой огонь!
И снова сама жизнь все годы пытается окружить меня тьмой и безысходностью. То меня подло завалили при поступлении в университет, разорвав мой листок с решенными задачами на экзамене по физике, в результате чего мне не хватило половины проходного балла, что должно было озлобить меня – и мыслей таких не возникло!
На следующий год поступила, сдав первые два экзамена на отлично, что автоматически освобождало от необходимости сдачи двух оставшихся экзаменов, и окончила с лучшим распределением не только для себя, но со мной взяли и моего мужа. Потом тройное замужество, из клешней которого не было выхода - нашла («Я прописан в твоей квартире, потому имею право здесь проживать!» - жесткий аргумент жертвы женской эмансипации). Безысходно больной сын – и опять - «Не дождетесь!».
В любой тьме – вижу свет! И обидеть меня пытались, и вызвать зависть, и разгневать… Но тьма никогда не захлестывала меня.
И, если на душе становилось тяжелее обычного, рука тянулась всегда к спичкам и свече… И все темное в душе сгорало за несколько секунд. Оставался всегда только чистый отблеск огня!!! Любопытно, что свечу всегда хочется зажечь не газовой зажигалкой, а огнем, добытом трением – спичкой. Прочитав еще в юности стихи Михаила Светлова, я поняла, что это про меня, это во мне как врожденное качество, проявившееся еще в раннем детстве: «Чтоб носили меня, зажигали, чтобы я с человечеством был…»
О, Всевышний! Благодарение тебе великое за посланного тобою Прометея! Да сохрани меня и впредь от ослепляющей тьмы рассудка и сердца. Такова молитва мою во всю жизнь мою!
И с детства любимые девизы мои: «Светить всегда, светить везде…», «Предпочитаю блистать, нежели блестеть…»
БЫЛО ХОРОШЕЕ ДЕТСТВО
В воспоминаниях об Эдуарде Багрицком: «У Вас хорошие глаза, сразу видно, что у Вас было хорошее детство» - это он - лечащей его медсестре. У самого-то поэта оно было очень нехорошим.
Лет с девяти до шестнадцати при разных состояниях души, оставаясь дома одна, я часто брала с полки «Витязя в тигровой шкуре» и улетала...
Было так музыкально написано самим Шота Руставели, или это заслуга только переведшего на русский язык Николая Заболоцкого, но я читала вслух, упиваясь переливами стиха!!!
Причем, читала с любого места, так и не прочтя подряд с первой до последней страницы, целиком.
Это было, как медитация — я, проговаривая текст, буквально улетала в самые высокие слои Космоса, и, вернувшись на грешную землю, не помнила смысла рочтенного вообще, да мне этого и не надо было.
Имена Автондила и Тариэла звенели, подобно стрелам, на которых я и путешествовала по небу, а музыка слова Тинатина переливалась в «Бригантина», которая плыла и плыла по метущимся волнам...
Во взрослые годы (книга на многие годы оставалась у родителей) я её часто брала в руки, старую и потрепанную, великолепно оформленную, но уже не читала — останавливает внутренний страх утерять то ощущение радости и торжества, что было в детстве, оберегая ощущение бесконечной красоты и гармонии.
Безусловно, у меня есть и другие издания «Витязя...», в том же переводе, более современные и без того художественного оформления каждой страницы и без вклеек с завораживающими иллюстрациями — никакого ритма-песни, ритма-величавого гимна нет...
МИЛОСЕРДИЕ
***
Я слежу,
как уходят
окна
В неизвестно
какую
ночь.
Свет
погашен.
Всё смолкло.
Слышу:
просят,
просят помочь.
Тьма не скроет
обид
и болей.
Одиноко им.
Слёзы
льют...
Напрягаясь
последней волей,
Я им
тихую
радость
шлю.
***
В Харькове, на эскалаторе метро за мной стояли двое. Немолодой мужчина с кавказским акцентом:
– Я его попросил: «Помоги, если можешь», он не мог, я тогда попросил…
Перечисляет имена, кого просил помочь.
И я, необычайно ярко и четко, с радостью осознала, что за все свои годы не разу не произнесла этих слов: «Помоги, если можешь»!
Какое счастье!!!!!!!!!!!!!!!
И какая легкость при дыхании, ничто не давит на сердце и душу.
СЕКРЕТ СЧАСТЬЯ
– Вы счастливы?
– Да. Я — дающий.
– То есть?! И в чем же секрет счастья?
– Я осознала, что все люди делятся на две группы: дающие и берущие.
– И кто счастливее?!
– Берущий — самый несчастный человек. Во-первых, сколько бы не дали — мало (думает, глубоко страдая и завидуя: «Представляю. Сколько вы себе оставили...»)
Потом, 1-й раз дают: «Ой, спасибо, даже не ожидал(а)», 2-й раз: «Спасибо...», а в 3-й: «Ну-у-у, спа-си-бо, конечно...» - грустно, так как внутри берущего галдят и скребут черненькие: «Раз дает — значит, есть, что давать. Так мог бы и больше дать!!!». И радость отступает навсегда. Остается гнетущее страдание и горькая жалость к себе, бедняжке: «Вот, кому-то - все, а кому-то — ничего», «Везет тебе, ты можешь заработать...» и т. п.
– А дающий - счастливее?!
– Давать всегда легче, чем брать! Даришь радость легко - отдал и забыл, но, когда берешь, неминуемо чувствуешь себя попавшим в должники, а, потом, отдавая, как материально, так и душевно, чувствуешь себя востребованным.
ОНА ОЩУЩАЕТ ПРИРОДУ
ЗДРАВСТВУЙ, СНЕГ!
Зима была почти без снега, почти без морозов. Последние морозы были крепкими, но вообще без единой снежинки.
Уже давно тепло и солнечно. Сегодня ночью мелко и редко капал дождь, прерываясь, а утром вдруг пошел снег. Больше двух часов, меняя частоту и структуру снежинок, крупки и хлопьев, летел с неба, но, едва касаясь земли, таял, словно упал на теплую плиту. В воздухе было +3, +5!
Она радовалась ему особенной детской радостью. Долго его наблюдала...
– Здравствуй, снег!!! Ты Меня узнал? Ты помнишь, как Я скользила по твоим завалам на лыжах, мчалась, усевшись на портфель, с высоченной крутой горы, почему-то казавшейся машинам дорогой… Помнишь, как Я ныряла в высоченные сахалинские сугробы и перемещалась, пробивая тоннель в сугробе.
И вдруг из памяти поплыла речитативом песня на стихи Е.
Евтушенко «Идут белые снеги». Включается телевизор: «Идут белые снеги» читает автор!!! (Запись).
СОЛОВЬИНОЕ ПЕНИЕ
В половине шестого утра открыла окно (стеклопакетами закрылись от всех внешних звуков), чтобы послушать соловьев (вспомнился И.С. Тургенев «О соловьях»?!)
О, удар по моему предвкушению чистой дуэтной песни, ради которой сбежала от только что заснувшего моего соловья, с коим ведем мы совиный образ жизни!!!
Соловьи, только что спросонья… Как наши политики: он монотонно пилит одну ноту, долго. Она негромко - в несколько колен, но жизни в этом звуке нет… Так, лишь бы не молчать… Снова он, так же монотонно, ту же одну прерывистую мелодию из одного и того же звука, в одной же интонации. Она – как на магнитофон записанную речь включила.
О, соловьи, соловьи!.. Это что же от вас родится?.. С досадой, закрыла окно, легла спать.
Теперь я поняла философов и служителей церкви, страстно возражающих ученым-генетикам против пробирочного зачатия! Формально обе клетки присутствуют, но содружества душ нет, нет соития, один только наличествующий акт.
Через полчаса (когда я все-таки заставила себя встать и записать свое тягостное впечатление, пока не забылось оно), услышала уже другое пение.
То подключился третий соловей. И те первые вдруг оживились, один ревниво борется, а другая легкомысленно «крутит» голосовым хвостом. То есть, только порок и жажда блуда заставили их встрепенуться. Но запели, и то уж хорошо, хотя бы услышали друг друга, и захотели быть услышанными…
Вот, и вновь выползает извечный вопрос: что такое «хорошо», и что есть «добро».
Вспомнилось вдруг: вчера по телевизору на ретро-канале посмотрела старую постановку, с Юрским, «Маленьких трагедий». Рифмонулось:
А Моцарта не убивал Сальери!
Его с пороком повязал злодей,
Тем самым, затворяя плотно двери
В любовь и поклонение людей.
Зачем, скажите, русский гений
За лживою толпой то повторил?!
Он жаждал славы? Так Евгений
Толпе в угоду Ленского сразил.
С тех пор вопросом мучается люд:
Так совместимы, иль не совместимы
Злодейство с гением? Ответ (салют!):
Пороку своему так льстим мы…
«Ужасный век»-??? «Ужасные сердца» -??? Ах да, Пушкин, ах, да счастливчик! Не дожил ты, великий, до поистине ужасных времен…
Ну, да уже и то хорошо, что я всю свою жизнь пребываю в своем пространстве и времени и наблюдаю бытовую действительность, словно она за решеткой зоопарка, и люди мне для близкого сообщения встречаются живые и нормальные, а те – как-то сами оказываются на другой площадке спектакля-жизни.
Так вот, все само удачно распределилось! Никто не толкается, по своим шесткам уютненько и живут, как кому ближе (или дальше) относительно Того, кто выше.
ЯСТРЕБ
Огромная птица над садом нависла,
Качается в море воздушном весны.
А есть ведь у ястреба ясные мысли,
Собратьям по стае знакомо слышны.
Раскинуты крылья, лубочно красивы,
Охотник, он крутит, ища, головой.
С земли он покажется тихо пассивным,
Но миг подойдет, камнем ринется в бой.
7.03.2013 г.
***
Ноябрьского ливня утихла вода,
Остатки, шурша, опадают с ветвей...
Эти же листья молчали, когда
Трель по весне выводил соловей.
Жаркое лето весело безбрежно,
Осени трудно его отогнать.
С листьями ветер шепчется нежно,
Им ли о смерти скорой не знать!..
Ярко окрасились к балу прощанья,
Падая, землю украсить спешат.
Ждет она первых снежинок шуршанья,
Слышит: уж близко морозы трещат…
6.11.2012 г.
ПРОШЛОГОДНИЕ ЛИСТЬЯ
В прихожей, едва перешагнув порог, натыкаешься взглядом на сухие осенние листья, рассыпанные в плановом порядке по тумбочке, у телефонного аппарата.
Они гармонируют с салфеткой из соломки, на котором покоится телефонный аппарат. И отошедшие листья, и сам этот давний аппарат навевают грусть, но не грусть утраты, а грусть тягуче щемящую.
На календаре – зима… Земля устлана снегом, который много раз таял, замерзал в лёд, таял вновь, а вот сегодня обновился, так чисто и тихо. А жёлтые листья до сих пор ни у кого не хватает намерения выбросить. Такая мысль на мгновение всплывает и растворяется в неопределённости.
И вот, вдруг – резкий вопрос: “Зачем они всё ещё здесь? Почему не ушли вослед за ушедшей осенью?” “Наверно, эта осень не оправдалась…“, - тихий печальный ответ прошелестел где-то сзади.
А что в ней было, в той осени, в которой что-то не состоялось? Что-то такое, что хоть как-то должно было отпустить какую-то тугу.
А чего от неё, от этой осени ждали, того, что не прошло и не пришло, не опало в листопад? Вспомнить, понять трудно, что-то вроде рядом шевелиться, но так лениво. И во мне всё так устало остыло, сравнялось, что и напрячь мысль, и память ничто не желает.
Тишь, да … не… благодать.
И ощущаешь себя, себя не ощущая. Нечто замершее в утомлённости и.… Нет, безнадёжности ещё нет. Но нет и надёжности (слово-то как неожиданно выплыло).
Просто возникшая и закрепившаяся защитная привычка жить одним днём научили не собирать уже дни в недели, вёсны и осени; жить без давнего азарта ожидания и веры в "будет"...
Только иногда на миг замирает дыхание, и прислушиваешься в уже не слухом, привычным некогда, а включаешь чутьё не затаившегося охотника, увы, а небольшого зверя-нехищника.
Так, приподнявши уши, и встав на задние лапы, крупный заяц, замерев, просматривает-прослушивает тишину послеобеденного или предзакатного дня поздним летом или в начале осени. Тихо эдак, лениво и вроде как без опаски, но затихает: “А вдруг…” ну, а что как это “вдруг” вдруг, да и явится? Можно, конечно, на время затеряться в этой густоте, но на время.
Так и человек, за серединой жизни оказавшись, затеряется в густоте людского равнодушия к нему, которое вовсе не удручает, напротив же: «Ну, и хорошо, ну и наконец-то…». А, затерявшись, то есть, избегая высовываться, бороться, трепыхаться, ощутив вдруг в себе смирение, кротость, станет, наконец, проникать в то, что же есть благодать. Он уже своей мудростью начинает прозревать, чтобы видеть, осязать всем существом своим мир, текущий вместе с ним. Но, осознавая себя и своё пребывание в беспредельности, не стремиться быть на виду.
Хорошо. Жить данным моментом, а не вчерашним. Без надежды, но и без страха перед завтрашним. Начинаешь слышать и понимать деревья, травы; различать их говор; знать уже, что, если, проходя по аллее, услышишь, будто тебя через сердце проткнуло тонкой спицей, - значит, у этого дерева надломлена ветка. И чем, мощнее, толще ветка, тем толще спица и резче удар.
Входишь в помещение, где много комнатных цветов, начинаешь спешно дела сои, и вдруг остановишься: от тихого плача. И уже знаешь: все цветы политы, а этот – нет. И собаки к тебе идут, оставляя хозяев своих, чтобы лизнуть тебя или уткнуться в тебя мордой. И кошки, хотя знают, что ты их, кошек, недолюбливаешь слегка, но приближаются, и, если зазеваешься, то об ногу слегка проведут-таки ленивым боком или хвостом зацепят. И дети малые, в колясках сидя, высунутся, а “пешеходные” задерут круглые мордашки, глаза радостно раскроют широко и так радостно и родственно улыбнуться, вроде ты только их и ждал. А те, что лепечут хоть немного, непременно тебя проинформируют в прелестной уверенности, что ты поймешь их, пока лишь им самим доступные, “речи”.
Вот так начинаешь ощущать, что тебе пусть ещё не “за”, но уж наверняка “около”.
А не выброшенные листья – часть прошлого, одна из граней опыта. Выходит, за опытом мы сюда, в этот мир, и приходим.
***
Форточка — щель в полотне окна.
Ветер на скрип проверяет петли.
Влетев, качается на полосках сукна
Штор, изучая: бархат ли, креп ли?
В дом проникнув, ветры-забияки,
Свой задумав шоу-детектив,
Воплощаются в серийные маньяки
Или в некий прочий рецидив:
Опрокидывают вазы с разноцветьем,
Разметают свечи с канделябров,
Рассмотреть все не потребен свет им,
И ничто не страшно ветрам храбрым.
Спешно кто-то форточку закроет,
Испугавшись ветра-хулигана,
Приведенное в движенье, успокоит,
Убивая вьюги-ветры без нагана.
17.03.2013 г.
ОНА И НЕБО
У Нее странная походка... Да-да, остановка в течении текста вполне оправдана: походка — одна из характеристик человека, глубоко изучаемая психологами.
Так вот, Она ходит, с самого детства, словно к Ее спине привязан шест, не позволяющий Ей сгибать спину.
Итак, спина ровная, голова — словно рассматривает что-то высоко в небе, и это — при стремительном движении вперед. Одноклассники говорили, что Она ходит, не глядя на презренную землю и обязательно будет астрономом.
И в самом деле, устремленно двигаясь по земле, Она порой не замечает того и тех, что слева и справа, но всегда успевает рассмотреть живопись неба.
Фотоаппарат для того и куплен ею, а потом заменен на более современный, чтобы фотографировать закаты. Окна Её квартиры выходят на северо-запад.
Из окна в любое время года и в любой час суток чудный вид, по вечерам к нему добавляется еще и закат.
И каждый раз — это встреча. Встреча с прощанием. Прощается солнце с «сегодня».
И как это всегда по-новому, и как всегда красиво и радостно. И значительно.
Потому, глядя на величие этого прощания, всякий раз осознаешь величие дня сегодняшнего в планетарном масштабе.
Солнце это видело, ибо оно освещало всё освещало высвечивая, и к концу дня, закатом своим, подытоживает: это хорошо.
В конце июля, вечером, небо было чистое, голубое, пустынное. Только солнце, четко очерченный шар ярко красный, быстро опускается вниз...
Вдруг — дерево. Шикарно сформированная круглая крона одиноко стоящего мощного каштана! И солнце запуталось в его ветках!!! Застыл, замер, уютно улегшись на ветвях как в гнезде, нет, этот круг — как бы сам — гнездо!
Да, так и застыл мой взгляд в ожидании той незнакомой доныне птицы, которая которая в это гнездо сейчас пригнездится... Осторожно, чтобы не спугнуть её медленно задвигала глазами обшаривая окрестности гнезда по небу, в поисках волшебной птицы, ибо в такое гнездо может лететь только волшебная...
Вдруг, на совершенно чистом пустом небе: она!.. Белое облако, совсем единственное, но в виде очень четко обозначившейся огромной дивной птицы. Голова повернута к диску солнца-гнезду. Шея вытянута (ах, какая любопытная!), глаз на ее головке резко увеличился — от удивления и восторга... А хвост, что за диво этот шикарно развернувшийся павлиньи-жар-птичий хвост! Густой. Пять густых разделов оперения.
И все это великолепие плывет, наклоняя головку на, вытягивающейся необычайно горделиво, шейке.
Поразительно, но солнце, до этого так скоро опускавшееся, лежало. Замерло
***
Солнце завалилось
За ширму черной тучи –
Катилось и споткнулось
Об облачные кучи.
Из-за стенки-шторы
Искрится и сверкает.
К себе земные взоры
Играясь, привлекает.
ДЕЖУРСТВО АНГЕЛА-ПОДМАСТЕРЬЯ
Творец разрисовывал тщательно день.
Отставил и кисти, и краски, устало…
Уж за полдень. Солнце забыло про тень.
Пора небеса подготовить к закату…
- Где график дежурства моих подмастерий?
Труби общий сбор! Юных ангелов – в строй!
Расписывать небо – нет проще мистерий.
Землянам то – чудо, для нас – труд простой!
Дежурящий ангел, спеша на свиданье,
Священный обряд исполнял как подряд.
Выхватывал кисти Творца. Без старанья
Почистил те кисти, не глядя, подряд!
Елозил по небу, задорно смеясь,
И мазал то слева, сто справа, то прямо…
Он спешно махал, задержаться боясь –
Он рвался на встречу любимой упрямо.
Какой получился забавный закат!
Горсть пестрых мазков, порхая со свистом,
Юноша-ангел швырнул наугад,
И все облака повымазывал кистью!
А люди с Земли, улыбаясь, следили,
Как ангел дежурный по небу летал.
- Он сильно влюблен! – земляне решили.
Им ангел влюбленность свою передал!
***
Закат сиреневый
разодран в клочья,
Висит на тёмной
стали неба.
Всё замерло
и ожидает ночи.
Вот так затихнуть
и забыться мне бы...
СОЛНЦЕ - ПТИЦА
Ежевечернее наблюдает Она из окна закат солнца, часто фотографирует.
Вдруг пришла к умозаключению, что Солнце – птица, и улетает на зиму…
Всю зиму из Её окна виден лишь его отсвет, садится оно за соседним домом.
Весной выплывает из-за него, продвигаясь слева направо, и к середине лета, ежевечернее падая за горизонт, добирается до одной точки, от которой, также постепенно, до самой поздней осени, отлетает назад, за тот же соседний дом, чтобы на следующую весну вернуться вновь.
Но самым важным и уникальным в этом путешествии Солнца, с точки зрения Её наблюдательного пункта, и является эта самая конечная точка пути!
Вдалеке растет громадное красивое дерево с пышной шарообразной кроной. Несколько дней в нее, как в гнездо, и садится закатное солнце, после чего отправляется в обратный путь.
Дерево – родной дом для солнышка, выходит...
***
На закате Солнце прячется,
Вновь с восходом появляется ...
Вам ведь тоже странным кажется:
Как оно не утомляется?
Как ему не опостылело
Странное однообразие?
Вдруг бы в ночь сиянье вылило
На земное безобразие?
* * *
ходит дождь по балконным карнизам,
он подобен моим капризам:
пошумит, побурлит, а затем испарится.
как все в мире стихийно творится!..
***
Завидев сверху, что тоскую,
Проблем охваченная бездной,
Мне солнышко на гладь речную
Дорожку бросило любезно.
Тропинка предо мной из света
Слепит, сверкая и маня...
Так солнце, мудрое, приветом
Вернуло к радости меня.
КИТАЙСКИЙ СТИХ...
Наступила осень,
И начала осыпаться листва.
Начало весны отмечается тюльпанами.
И эти листья - так же ярки.
***
Бедные зимние лужи!
Как ваши жизни не прочны:
Морозной страшитесь вы стужи,
Что в камень сбивает вас ночью.
Днём же – всем милое солнце
Вам лишь одним ненавистно,
Если, глядясь как в оконце,
Над вами, суша вас, нависло.
Ветры вас рвут, засоряют,
Птицы галдят, в вас купаясь.
Листья вам тайны вверяют,
С осенних деревьев ссыпаясь.
Как неприятно стращают -
В мазутах и грязи колёса,
Расхлюпав, вас превращают
В сырые кривые полосы.
Дети вам только и рады,
Хлопают ножками резво,
Взрослым же вы – преграды;
Обходят, ругая вас резко.
НАЧАЛО ВЕСНЫ
А зима о себе напомнит
Так прелестно – последним снегом.
В нём весна, пробуждаясь, затонет
И лениво встряхнётся от неги.
А на утро – лучами заблещет,
Их омоет в журчанье ручьёв,
И под вечер ливнем захлещет.
Всё отныне – во власти её!
Первый ливень - по голым деревьям,
Первый лучик - по голой земле...
Каждый год в этом мире древнем
Всё впервые на вечной земле.
Я впервые твой взгляд замечу,
Что давно посылаешь ты мне,
Свой отправлю тебе навстречу
И растаю в твоём огне.
***
Душе неизбывное светлое мнится.
Молитвенно ветер пророчит.
По клавишам-листьям синица
Мне стрекотом-щебетом строчит!
Каштаны готовят к цветенью
Роскошью белой покрытые свечи.
Тучи густою накрыли все тенью,
Будто стихийно слетевшись на вече.
СОТВОРЕННОЕ КАЛЕЙДОСКОПОМ
В последние дни все небо густо покрыто облаками. Ветер такой сильный, что на небо смотришь, как в калейдоскоп.
Калейдоскоп для меня – самая любимая игрушка и самое яркое впечатление детства.
Разница с сегодняшним ежесекундным изменением формы туч и облаков у вспомнившейся трубки из длинных стеклянных полосок, образующих вписанный в картонный цилиндр параллелепипед, имеющий своим основанием правильный шести- восьми или десятиугольник, в том, что в калейдоскоп можно было добавить своих мелких стеклышек и кремней.
Мне непременно надо было руководить процессом, в том числе и разнообразием стихийно и хаотично складывающихся картинок.
На получающиеся образы на небе я, увы, не могу влиять. И трубку кручу не я. Крутиться естественным образом земля, пласты воздуха перемещаются опять же, согласно атмосферным процессам. Но я могу давать имена фигуркам, ежесекундно меняющимся на небе.
Как это радостно делает мой муж:
- Смотри туда! Видишь, птеродактиль! Переходит в петуха! Теперь белка… Сокол…
Я, как подобает идеальной жене, поддакиваю, восторгаясь его «фантазией, образным мышлением, оригинальностью воображения…».
Но в глубине души я бунтую!!! «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» - кричали советские лозунги. Да, хорош смысл жизни: прийти в мир, и все, что всевышний создал прекрасным и сказочным, извести, доконать, опохабить, приземлить до обыденности. Все прекрасное, сказочное, сделать прошлым и былым. А нынешнее – шаблонным, серым и обыденным.
Вот, чудо чудное – облако. Меняет размер, форму, окраску, свое расположение в среде других небесных шедевров… Наше же сознание и здесь норовит дать всему имена, провести аналогии – лишить все оригинальности и неординарности. Печально.
***
– Ой, какие черные тучи на небе, - подумалось в 0 час. 30 минут.
И тут же:
- А ведь это по черному ночному небу – рваные молочно-белые облака!..
Здравствуйте, знакомые дороги!!!
Вечно новые, привет вам, облака…
***
Еще только последний день мая, а уже вдруг предновогоднее настроение выползло ненароком из подсознания. Глянула резко в окно. Деревья за нашим окном густой кроной достают до 9-го, а те, что напротив, вплотную к соседнему дому – выше 12-го.
Шикарно зеленая огромная липа под сильным ветром одновременно все свои ветки плавно словно заворачивает вокруг собственного ствола. И память радостно воскликнула: крутится, как новогодняя елка, крутится, танцуя!!
НЕБО НА ПОКРОВ
Самолеты стали летать реже. Недавно вдруг два самолета оставили след так, что две взаимно перпендикулярные широкие полосы образовали крест.
Четко очерченный огромный правильно стоящий крест на чистом безоблачном небе — ну, чем не знамение?!
В этот же день был виден весь самолет, серебристый и красивый, за ним две полоски белого дыма, но остающийся хвост, в бесконечности бледно утончающийся в даль, и широкий — у самолета, как хвост воздушного змея: в две полоски не таящий вдали и не меняющийся по насыщенности.
Казалось, что самолет тянет за собой два белых полотнища, привязанные под его сверкающими крыльями.
Утром же небо поразило всех землян, которые еще способны посматривать на него, изредка отрывая взоры от неудавшейся земной жизни, которая, неудавшаяся жизнь, всегда плотно прибита к грязным тротуарам и от редко подметаемой дворниками земли.
Не было утром ни единого облачка. Голубо-серый светлый чистый занавес. А от самой земли — ровно окрашенная густая темно-серая полоса, сверху аккуратно обрезанная, словно декоратор изобразил горную гряду!
Покров — день встречи с зимой, но трава зеленая, как в начале лета, листья, за редким исключением, не просто зеленые, а сочно зеленые.
Поразительно в этом году и то, что много уже опавших листьев на земле но самого падения и кружения листьев в этом году не наблюдалось.
Листопад - без падения как такового. Никто не видел, как растут грибы: вчера не было, а сегодня — взрослый гриб. Так никто не видит в этом году, как листья с деревьев переправляются на землю.
Рябины покрылись ягодами, более, чем обильно. Но сегодня это только радует взгляд и украшает природу, а вовсе не настораживает приметой, что обилие ягод на ней предрекает долгую холодную зиму.
ЧТО-ТО И НИЧЕГО
Насажала много кактусов, маленьких-маленьких.
И растут они медленно-медленно…
Поливаю и разговариваю с ними. О разном. А сегодня всплыла такая тема.
Ничего, пройдут годы, и вы вырастете большими. Меня не станет, а вы – останетесь. Или ваши детки останутся. А моих не останется…
Не востребована временем.
Сама природа не допустила, чтобы продолжение меня следовало…
О, Господи, только ты меня не забыл! Или наоборот, отбросил меня как непотребное, швырнул меня на эту несчастную планету, на которой всем так неуютно…
А может, для того создан этот неуют, чтобы все стремились с нее, то есть стремились выше, к Свету
ХОРОШО, КОГДА “КСТАТИ”
Вот ведь, как хорошо всё в своё время, точнее сказать даже: ко времени.
В новогоднюю ночь, а уж особенно - в канун её. Когда мамы на кухнях готовятся к праздничному застолью, дети, до которых временно нет никому дела, радостно катаясь с горок и по наскольженным дорогам, азартно взрывают петарды. Громыхает то тут, то там! Вздрагиваешь от этих хлопков воздуха и взрывов тишины и замираешь радостно: “Скоро!”. И – сразу на часы. Осталось … часов, минут! И вот 24.00 или, если угодно, 00.00 все выскакивают на балконы и лоджии, открывают окна и, обжигаясь свежим морозцем, высовываются, чтобы ближе рассмотреть новогодний салют.
И, оборачиваясь в восторженном ожидании на очередной грохочущий звук, впиваясь взором в новую россыпь огней, скашиваешь взгляд, боясь потерять красоту в противоположной стороне. Крутя шеей, охватывая взглядом доступную часть искрящихся земли и неба, пытаешься “вслепую” поджечь свою петарду и, высунувшись, внутренне радостно взвизгиваешь, после того, как громыхнет, вспыхнет твой праздничный залп.
Под утро засыпаешь под страшный грохот выстрелов и взрывов. Просыпаешься первого под эту же канонаду. И опять в течение дня что-то где-то взрывается. И опять улыбаешься, уже снисходительно радостно, и задумываешься: «Новый год, что-то он принесёт?…”. И мечтательно недоверчиво покачаешь головой (возраст уже оттесняет оптимизм).
Но второго эти же взрывы, уже редкие, вызывают досадное раздражение: “Чего вдруг?” или “Ну, к чему это?”.
Да, всему своё время…
ДВЕ ТАЙНЫ
Рассматриваю иллюстрацию “Дворец в Фесте. 2000-1500 до н.э.” или какое-нибудь изображение других развалин древнего сооружения.
И!.. Глаза расширяются, душа рада выскочить из вместилища своего навстречу этим остаткам творения рук и мечты человека. Для ума это – непостижимая тайна: что, для чего кем построено, почему не сохранилось? И, главное, как долго это строение служило людям, и какую службу: добрую или злую? Было ли там счастье, и сколько длинно было оно.
А то, что там было не только счастье, но и горе, бедствие великое, это уже наверняка! Ведь когда здание рушилось, больно было не только самому зданию…
И такая грусть охватывает тебя от мысли, что и это ты не успел увидеть.
Воображение тут же на остатках фундамента выстраивает стены с оконными и дверными проемами. И, коль уж древность, то, конечно же, глаза начинают ощупывать развалины в поисках оснований для колонн и постаментов! И вот уже стены выставлены, дело за кровлей.
Стоп! Здесь фантазия начинает пробуксовывать. Крыша должна быть похожа на…?! Не видели нынешние уцелевшей крыши, возложенной 2000 лет до нашей эры! Потому с высоты воображаемых стен по воображаемым же колоннам взгляд соскальзывает вниз, после чего по кирпичикам, по камушкам скользит уже только по горизонтали. Тихо и грустно, тревожно, тоскливо.
А рядом с тем мёртвым, что как-то сбереглось, - живое! Сама природа, куда более древняя, чем те выпиленные и слепленные куски. Созерцание гор, равнин… заставляет душу взлететь, но до чего же легко и радостно.
Вместо взволнованной печали – взволнованное ликование! Волнение перед тайной, тайной тоже древней, но совсем иной.
Отчего такая разительная перемена в восприятии двух тайн? Древность там, древность тут. Да потому, должно быть, что в том случае – ностальгия.
Это ум и глаза видят впервые, а потому начинают шевелиться – фантазировать и рассматривать. А душа – вспоминает. Ибо она тогда, 2000 лет до н.э., была, а посему не видит, а помнит и знает.
Потому и грустно, что для неё это – воспоминание об ушедшей любви.
ДОЖДЬ
Я предчувствовала будто
Этот мелкий редкий дождь.
Ожидала я под утро
Очищения. И что ж?..
Нет явления в природе, более значительного, более необычайного и более чистого, чем дождь! Сколько с ним связано для всего живущего. То с нетерпением ждут: «Хоть бы один дождичек…», и с этим ожиданием связаны мысли об урожае, о грибах, о прохладе, наконец, в такую пору, когда стоит утомительная, тяжёлая жара. А то с не меньшим же нетерпением ожидают, когда он прекратится, и это уже вызвано желанием тепла, усталостью от мокрой одежды, у кого-то – ломотой в ногах и пояснице, и опять же – с урожаем: «Убирать-то как?»
И всегда дождь – праздник, и не столько сам дождь, хотя и он сам захватывает и несёт, сжимает всего тебя и останавливает всю душу, всё тело твоё на глубоком вдохе, когда не можешь выдохнуть всю холодящую радость и чувствуешь, что вот-вот задохнёшься.
А как прекрасно ощущение омовения души вместе с омовением всего вокруг, самой природы. И зримо видишь, как с души смывается усталость, озлобленность, боль. А вон и поплыла с бурлящим ручьём по обочине дороги умершая вчера, или прошедшей ночью, надежда, надежда на надежду, на счастье, на покой.…
Поплыла – сухим листом, плоская, высушенная в тонкий песочный блин, освобождая место новой надежде, новому ожиданию счастья.
Да и не столько удивителен и потрясающ сам дождь, как его ожидание природой и его окончание, точнее прекращение паданья мелких капель сверху.
Перед самым дождём всё клокочет, дует, шумит, а в самый последний момент – как бы застывает, как застываем мы перед заветной дверью, готовясь отворить её, шагнуть через порог и увидеть…
И вот он начинается: кап, кап.… А дальше… дальше всё зависит от того, когда, в какое время года происходит это диво, это удивительное явление, названное таким коротким словом, произносимым одним дыханием: дождь.
Первый весенний дождь – самый светлый, искрящийся бесцветным, необычайно прозрачным светом. В конце мая – это дробь редкими крупными каплями, и одновременно с дождем светит яркое солнце, так и кажется, что само солнце умывается, и капли воды, каждая из которых несёт с собой искорку солнца, которая смылась с него мягкой нежной водой, падает на землю, прокалывает её и в этом месте, проклёвывается зелёным ростком и уж от этого «слепого» дождя, как прозывают его в народе, никому не приходит в голову прятаться под зонт, так же как и в первый весенний дождик, когда
под зонтиками люди
беспомощно смешны,
сердца от омовения
у них защищены…
В самый же разгар лета дождь прорывает густую ватную завесу зноя ливнем, всё смывающим, ломающим и прибивающим к земле, а, затихая, высыпает ещё и мелкие ледяные шарики – град. От этого дождя уже не спасают и зонты, их с ожесточением вырывают из рук ветер и вертикальный поток воды.
К тому же ливневые и грозовые дожди обрушиваются на землю так внезапно, без долгих приготовлений, поистине «как дождь на голову», когда все, выходя из дому, проверяют, не забыты ли солнцезащитные очки, вместо того, чтобы захватить зонт.
А как сер и тих мелкий осенний дождь. Так и кажется, что небо от весенних и летних дождей прохудилось на сито и теперь моросит устало и дробно косыми длинными водяными нитями. Эти секущие дожди особенно радует грибников - «любителей тихой охоты», как назвал их какой-то фразоизобретатель.
И вот упали на землю последние брызги дождя. Все начинает светлеть. В наступившей тишине выпрямляется каждая травинка, поднимается каждая головка цветка, но особенно хороши деревья. Как люди зимой выходят из бани с парилкой притихшие, приятно утомлённые и спокойно-домашние, так и деревья, словно умывшись, спокойно застыли и только поблёскивают мокрыми листьями.
А мокрый асфальт, блестящими ровными полосами вырезавший островки газонов, только подчёркивает то весеннюю зелень, то летнее разноцветие клумб и, как на последнем балу, пестроту жёлто-оранжево-коричнево-красного осеннего наряда земли, особенно яркую после дождя.
В один год ни весной, ни до середины лета не выпало ни единой капли влаги. Трава, казалось, уже вырастала сухой. И вот однажды среди тихого солнечного раскаленного зноем утра мгновенно поднялся просто-таки смерч, пыль с песком поднялись над землей густой высокой завесой, деревья, наклоняясь до земли, раскачивались из стороны в сторону…
А всё с утра ждало дождя.
И вербы били так поклоны,
Что не от ветра, а от них
Шли по пруду, казалось, волны.
Всё так давно ждало дождя.
Земля уж пылью исходила.
Вот ветер дунул и затих,
А пыль всё шла, как дым с кадила.
На сено выжжена трава,
Зной подкосил своей косою
Её, в июне взяв права,
Каких лишь в августе достоин.
Всё изнывало по дождю,
Для жизни всё просило влаги.
Так от врага пощады ждут,
Склонив потрёпанные флаги.
Вдруг ветер тучи притащил
И драгоценную прохладу.
Земле, что прежде истощил,
За муки ливень дал в награду!
Дождь пошёл совсем внезапно,
Редко, крупно, невпопад.
Гром за ним ударил залпом,
Будто ливню задал старт.
Только молний ярких пламя,
Грома выстрел прервали покой.
И земля, застывшая в камень,
Потекла единой рекой...
Дождь на лужи кругами ложился,
Пузырился, словно кипел.
Прочной мир стеной обложился
Из воды, шумел и шипел.
НЕ СПРАШИВАЙТЕ ИМЕНИ У ЧУДА!!!
Очень люблю комнатные цветы, к тому же они у меня хорошо растут. У нас хорошая лоджия, я там устроила комнату, называется «сад», она вся в зелени. Цветы убираю в квартиру только на период очень сильных холодов. Там многолетние и однолетние; цветущие и нет…
Все, кто видит наши цветы, едва успев восхититься, тут же начинают «изучать» и почти всегда:
– А как он называется?!
Я иногда внутренне вздрагиваю, и мне становится очень обидно за это великолепное, ни на что не похожее, чудо. Как зовут?!
- Не знаю, я у них паспорта не требую! - отшучиваюсь я.
Но мне обязательно норовят сообщить названия известных им растений, тыча в них пальцами…
Ах! Да ну какая разница, как они называются? Я же не для анализов в ботсаду их выращиваю, а чтобы их любить, ими восхищаться и «ими отдыхать» от суеты и обыденности!
Как называется это облако? У меня как-то после такого вопроса пошли рифмы, но меня, как почти всегда бывает, отвлекли. Осталось не дописанным.
И во всей моей квартире
Масса комнатных цветов.
Я не знаю их названий, -
Все живут без паспортов.
Я не знаю их имен,
Для меня они – загадка.
……
Одного названье знаю,
И к нему – претензий рой…
Обнаружила листок с неоконченными рифмами. Пытаюсь вспомнить, о ком это не дописано? Но поскольку я знаю только одно имя: «денежное дерево», то, похоже, что о нем…
Действительно! Росло себе что-то премилое под общим кодом «кактус», все набегают, ахают:
- Ой, какое у вас денежное дерево! Дайте отросток…
Да ото всего с радостью даю отростки, но коль уж это – денежное, то лучше я денег дам, чего же его привлекателя разбазаривать и обижать, отламывая побеги?
Тем более что оно на самом деле очень предсказывает денежные потоки в дом или из дома. То вдруг ярче и обильнее зазеленеет, то, при таком же уходе и тех же погодных условиях начинает массово ронять листья…
Теперь на каждое его сбрасывание или произрастание листьев мы посматриваем, ища предсказаний и смысла. И с грустью вспоминаем то время, когда оно росло, радуя нас, будучи совершенно безымянным, никому ничего не обязанное. Поистине, знание умножает скорбь.
ПОГОДА ИЛИ НЕПОГОДА
Люди так забавно утроены: из века в век, изо дня в день, похоже, с самого своего появления на земле, удивляется, наблюдая проявления природы, разнообразящей погоду самым неожиданным окрасом и цветовым, и температурным...
В этом году апрель никак не соглашался быть апрелем, потому май в один день вступил в летнюю погоду: в один день проросла трава и зацвели сразу все деревья. Одновременно восхищали красотой, соревнуясь между собой, ибо никогда не раскрывали свои цветы вместе, абрикосы, начинающие обычно сезон цветения и слива, завершающая прежде его!
Семнадцатого мая, называемого у нас травнем, заблагоухала липа, даря нектар своих соцветий еще не успевшим окончательно проснуться пчелам, кои знают перевод названия месяца липень, как июль, потому очень осторожно маленькими группками облетали липу, обсуждая между собой вопрос: «А где же июнь?! Не исключен ли он из годового круга?!».
И вот июнь пришел, напомнив температурой воздуха прежний конец апреля! Холодный штормовой ветер с дождями и ливнями... Последние же требуют столько воды, что одновременно на все небо ее не достает, посему небесная заслонка открывается поочередно над разными частями огромного, бестолково растянутого по обе стороны, особенно широкого в этой местности, Днепра.
Мобильники беспрестанно звенят на всем просторе — народ, хаотично согласовывая встречи, заранее запланированные на выходной день, перенося их:
– У нас дождь прекратился, выезжаю!!!
– Так у нас начался! И сразу — как из ведра... Пока не едь...
И все, как и в прежние времена, ругают нынешнюю погоду, забывая, что именно так она себя проявляла уже на их памяти, то двадцать, то пятнадцать лет назад, в тот же календарный день. И тогда ее бранили теми же словами... И тогда не думали о том, что горожанина раздражает именно то, чему радуется земля, со всем, произрастающим на ней... «Не проси дождя, проси урожая», - говаривал наш предок.
***
Породило небо облако-барана,
Наблюдаю. Тает. Затихает рана.
** *
Первая осенняя погода
Ливнем третий день подряд
Хищно с древ смывает зелень,
Пестрым заменяя их наряд.
Стайкою плескаться, в лужу
Кинулись с разлета воробьи.
Спрятались, забыв за лето стужу,
Все комахи. Листья - корабли!!!
Ночью землю освещая, грохотала,
С ветром жутким, сильная гроза.
Провожая лето, ветками махала.
Капля каждая — прощальная слеза.
Осень в августе, конечно, авантюра.
Бабье лето не забудет свой черёд.
Этот ливень — только увертюра,
Предвещающая листьев хоровод.
Бабье лето — проводы Жар-птицы,
Отлетает до весны, как встарь,
Взмах ее крыла — судьбы десницы,
Рассыпает на прощанье ярь.
30.08.2012 г.
***
Весна. И солнца-одуванчики
Пробились первыми меж трав
Смешались девочки и мальчики,
Ни чьих не нарушая прав.
Но, среди их поляны ровныя
Два желтых шара на стеблях.
Тюльпаны среди них огромные
Напомнили: здесь общая земля.
Не образуя дисгармонии,
Они соседствуют, ликуя.
Разводят люди антимонии,
Подняться выше всех, рискуя.
29.04.2013 г.