Лицедеи (Проза)

На войне надо уметь ждать и быть терпеливым. Те же, кто игнорируют эти простые истины живут на войне, как правило, не больше трех месяцев, да и то, - в лучшем случае. И еще там никому нельзя доверять.
Хохол, и его отряд из десяти человек – наемников (славян), включая профессионального оператора, нанятого Мусой, командиром чеченского отряда, на которого и работал Хохол, уже около часа наблюдали в различную оптику за небольшим чеченским селом, раскинувшимся в живописных горах. Вокруг села был лес, и вот в этом лесу Хохол, лежа на земле до рези в глазах всматривался через бинокль в село и его окрестности.
Было раннее июльское утро. Чеченцы встают рано, почти за светло и сразу начинают заниматься своими хозяйственными делами – кормить скотину, колоть дрова, убирать двор и готовить пищу.
По полученной от Мусы информации (а информация в Чечне – это золото, которое в любой момент может окраситься кровью из-за малейшей ее неточности), все мужчины этого села находились в отряде Гелаева, непримиримого чеченского командира, который был лично знаком и с Шамилем и с Черным арабом, имел с ними дела, и чувствовал их поддержку.
Само же село было замеренное, то есть жители его не ставили мины на дорогах, по которым ездили колонны федеральных войск, а по ночам не обстреливали из гранатометов и минометов близлежащие блокпосты. Федералов эта ситуация устраивала и от зачисток село было гарантированного, до первого инцидента. А потому большого отряда самообороны там не было. Максимум человек пять, вооруженных калашниковыми, да и, то только потому, что в селе этом проживала родная сестра Гелаева, муж которой погиб два месяца назад напоровшись на неожиданную засаду.
Пока же Хохол насчитал троих молодых парней, которые сидели в беседке у небольшого ручья пили чай и резались в нарды. Третий наблюдал за игрой, и, похоже, что уже с утра был сильно накурен. Этот вывод можно было сделать по его идиотской улыбке и периодическим репликами, которые он то и дело бросал играющим. Те лишь раздраженно махали в его сторону руками, но прогонять не желали.
Три автомата лежало неподалеку от играющих на скамейке, и для того, чтобы добраться до них, привести их в боевое положение и открыть прицельный огонь, заняв оборону, потребуется достаточно времени. А времени этого у них не будет, даже если они все трое и обладают отменной реакцией. Не даст им его Аллах. Потому что первые пули получат именно они, так и не успев осознать, что же произошло.
Из дома вышла молодая чеченка, и направилась с ведрами к колодцу. Красивая, - отметил Хохол. По двору проковылял, опираясь на палку древний старик, помнящий, наверно, еще капитуляцию имама Шамиля, шестеро детей, примерно от пяти до десяти лет играли во дворе, и возможно, да почти и наверняка кто-то еще находился в доме. Вероятно, это был либо мирный житель, либо боец самообороны, проигнорировавший общий подъем, вероятно, из-за ночного дежурства. Умереть во сне то же не самая плохая смерть – с ухмылкой подумал Хохол.
Дом находился на самой окраине села, и у Хохла было очень мало времени. Кто знает, как быстро местные жители придут на помощь, есть ли у них оружие, а занимать круговую оборону, и в итоге героически умирать в планы Хохла никак не входило.
А значит, пора было начинать операцию. Инструктаж его люди, в основном криминальная молодежь, бежавшая на войну от российской Фемиды, на территорию где действуют законы Шариата, а если уж откровенно, то никакие там законы не действуют. Какие же законы могут быть на войне.
Хохол был очень недоволен своим контингентом, и уже два раза жаловался Мусе. На что Муса обычно тепло и дружески, как это умеют только одно кавказцы, обнимал Хохла за плечо, улыбался самой своей лучшей улыбкой, похожей, впрочем, больше на оскал раненого волка, вздыхал и с горечью в голосе произносил неизменную фразу:
- Пойми, дорогой, но кто же пойдет на такое дело? Только профессионал или отморозок. Ты же сам профессионал, а значит, лучше меня понимать все должен.
Единственные, кем Хохол был доволен в своем отряде – это молчаливой снайпершей Ингой, бывшей чемпионкой биотланисткой из-под Каунаса и своим помощником – заместителем, да пожалуй, что и другом – Андрюхой, с которым они вместе прошли Афган, а когда Родина, вместо почестей и наград указала им на помойку, то они подались в наемники, ибо в бандиты побрезговали. Да и какая у бандитов война? Игрушки.
Воевали они в Югославии, сначала за сербов, а потом, когда у сербов стало плохо с деньгами, перешли к боснякам – мусульманам. У мусульман всегда были деньги, и платили они их в срок. А что еще нужно профессионалу – наемнику, кроме, разумеется, сохранения собственной жизни. Из Боснии они подались в Чечню. Здесь же познакомились с Ингой. Каждый из них владел снайперской винтовкой, но в каждом деле должен быть только профессионал, а потому они взяли Ингу в свою команду, и еще ни разу об этом не пожалели. Оказались они в отряде Мусы. Стрелять и резать неверных, получать за это немалые деньги, а по сути – убивать таких же братьев славян, восемнадцатилетних пацанов, которым было непонятно (для них) зачем они здесь и когда этот кошмар кончиться.
Сам Хохол был уроженцем Харькова, а Андрюха был сибиряк из-под Красноярска.
Хохол посмотрел на часы – подержанный водонепроницаемый ролекс. Он никогда не носил на войне дорогих вещей, хотя за те годы, что провел в наемниках, стал достаточно состоятельным человеком с солидным счетом в Швейцарском банке.
У Хохла, как и у каждого нормального человека, была мечта. Еще полгода год повоевать против федералов, а когда «непримиримых волков» окончательно загонят в Панкийское ущелье, их лидеры начнут сотрудничать с федералами, признав Чечню республикой в составе РФ, незаметно раствориться, оказавшись в родном Харькове, где его ждет жена Светлана и двое детей, старшему из которых было уже двенадцать, а младшему только исполнилось пять. А потом можно начинать новую жизнь, где-нибудь на берегу средиземного моря.
Пора! Хохол взял рацию и отдал Инге команду. Раздались бесшумные выстрелы СВД с глушителем, и многочисленными зарубками на прикладе.
Двое игроков в нарды и один накуренный зритель мгновенно повалились на землю, так и не поняв, что же произошло.
Хохол поднял руку, что и означало сигналом к атаке, и, пригибаясь, бросился, немного петляя по направлению к дому. Его отряд последовал за ним. Кто умно, как Хохол, а кто в полный рост, совершенно не боясь шальной пули. Расстояние до дома составляло триста метров, и отряд преодолел его достаточно быстро.
На бойцах Хохла были новые комки, типа «тростник», бронежилеты, абсолютно новые бертцы, а на головах так же совершенно новые кепи – все с российской символикой – МО РФ «Спецназ ГРУ». Не хватало только российского знамени. Чуть позади, под охраной специально выделенного бойца бежал оператор и снимал все происходящее на камеру.
Сколько раз Хохол говорил Мусе, что российский спецназ не носит бертцы, от которых только потеют и натираются ноги, а передвигаются они исключительно в легких кроссовках, ну а новом камуфляже они могут только мечтать.
На что Муса вновь разводил руками и приветливо улыбаясь пояснял:
- Что есть дорогой, что есть. Зато с символикой все в порядке. Сразу видно, что это российский спецназ, нарушая все ранее достигнутые договоренности, устраивает зачистки в мирном селе, да, причем еще с особой жестокостью. Лица все славянские, так что все хорошо, брат. Оператор опытный, не первый раз в деле, так что на съемке будет понятно, что это русские беспредельщики.
Ты уж потерпи, а на кроссовки я тебе денег не пожалею – смеялся Муса, - отчего его хотелось прирезать.
Впрочем, Хохлу было наплевать и на Мусу и на Ичкерию, и на все мировое сообщество вместе взятое. Он пришел сюда, чтобы убивать и получать немалые деньги. А мозоли ерунда – заживут. Тем более, что Хохол и без подобных неудобств за годы войн получил достаточно ранений и контузий, которые давали о себе периодически знать.
Наконец, отряд достиг дома. Раздались автоматные выстрелы и играющие во дворе дети как подкошенные повалились в пыль, которая моментально окрасилась детской кровью.
Из дома, голося и причитая, выбежали две женщины. Одна молодая, которая ходила за водой, а другая старуха, опираясь на клюку. Старуха тут же получила пулю, а вот с молодой занялось сразу несколько бойцов, разодрав на ней одежду и начав ее насиловать. Вскоре к ним присоединилось еще двое. А те два бойца, которых Хохол определил в охранение до самого конца операции лишь материли своего командира за столь неудачный в их пользу выбор.
Наконец, страдания несчастной закончились и ей просто перерезали горло. Рядом с ней валялся огромный кавказец, который так и не сумел прийти на помощь своей хозяйке.
В это время дед, который в этот момент находился в сарае вышел из него уже без клюки, но зато с каким-то древним ружьем, вероятно также знававшим славные времена имама Шамиля. Инга сработала четко, и дед даже не успел взвести курки на своем ружьишке.
Андрюха в это время забросил в дом несколько гранат, раздались взрывы, а через мгновение оттуда выполз бородатый воин, волоча собственные кишки по пыльной земле, левая рука у него было оторвано по плечо, однако в правой он волок автомат, из последних сил пытаясь произвести выстрел. Лицо его было изуродовано, до неузнаваемости. Но автомат из рук он не выпускал. Поздно, надо было по подъему вставать. Очередной выстрел Инги прекратил страдания воина.
Бросив для верности еще одну гранату, в горевший дом и пустив пару длинных очередей Хохол с Андрюхой ворвались в дом, прикрывая друг друга, то есть, не появляясь в секторе стрельбы своего напарника. В доме уже полыхал огонь, все было разворочено, покорежено и разрушено, кругом была кровь. А в самом углу за массивным шкафом сидела молодая чеченка – родная сестра Гелаева. Вся спина ее была иссечена осколками, а закрывала она собой кричащего, примерно годовалого, сильно контуженого, малыша.
- Оператора сюда, быстро! – приказал Хохол, - порнуху в другом месте будет снимать!
Действительно оператор достаточно увлеченно снимал недавнее изнасилование, пытаясь поймать наиболее выгодный ракурс.
Андрюха выскочил на улицу и повторил приказ командира. Оператор, вместе со своим охранников вошли в дом.
- Теперь снимай, все подробно, - приказал Хохол, - и оператор направил на него камеру.
Чеченку оттащили от ее сына, добив выстрелом в голову.
Сам же Хохол, взял ребенка (это был мальчик) на руки и вынес во двор. Ребенок из-за перенесенной контузии не плакал, а лишь всхлипывал и дрожал всем своим крошечным тельцем.
- Принести сюда дрова и бензин! – быстрее, - крикнул Хохол. Двое бойцов немедленно кинулись выполнять приказание, и вскоре на самой середине двора были разложены поленья, обильно политые бензином.
Убедившись, что все готово, Хохол положил мальчика на дрова, и поджег. Раздался писк, мальчик, инстинктивно попытался слезть с костра, но Хохол прикладом буквально вдавил его в пылающие поленья. Запахло горелым человеческим мясом.
- Все снял? – спросил Хохол у оператора.
- Все ответил тот, заикаясь, а главное видно, что творят это все федералы, пленку и монтировать особо не надо. Натурально все получилось.
- Все уходим – приказал Хохол, - и обратился к двум бойцам, отвечающим за сбор трофеев.
- Много ценностей?
- Да не особо, но вот кинжалы старинные, украшения женские – солидные вещи, главное качество и старина. Серебро, золото. Денег немного. Потом посчитаем все.
- Ладно, - ответил Хохол, - посчитаем, и тут же повторил свой приказ – Уходим! Быстро уходим!
Отряд Хохла также быстро покинул место побоища, а на всю операцию ушло не более получаса.
Встреча с Мусой была запланирована на одной из его постоянно меняющихся стоянок, и там же предстояло получить гонорар, сдав видео и оператора. Раненых и убитых в отряде не было. Операция «Лицедеи» завершилась успешно.
Небольшой марш бросок, а затем – водка, гашиш, шашлык и русские, отловленные в рейде, шалавы. И заслуженный отдых, то есть сон, желательно без снов.
До базы оставалось совсем немного и это придавало отряду Хохла дополнительные силы.
Муса сидел за столом в землянке, а на против него сидел его единственный оставшийся в живых младший брат – Джамиль. Остальных пятерых братьев настигла пуля, родители погибли во время бомбежки, так же как и семья всех его братьев, которые успели жениться. А самому Джамилю только исполнилось восемнадцать. Он уже воевал, убивал, и даже был легко ранен. Но для чеченца – это было в порядке вещей. Гордиться тут было не чем. Война, с прешедщими на их землю собаками сантиментов не знала.
И все же Джамиль сидел напротив Мусы и задавал своему единственному брату, который заменил ему и отца вопросы. Мусе эти вопросы очень не нравились. Но надо было сказать, убедить и вытравить из этого мальчика последние человеческие сомнения. Ведь у Мусы больше никого не было.
- Я знаю, куда и зачем ты послал Хохла – произнес Джамиль, - все, что ты делаешь – это во имя священной войны, во имя Аллаха? – с горечью спросил он.
Муса сидел, молча, и, немигающим взглядом смотрел в одну точку, поверх головы Джамиля.
- Все в руках Аллаха, Джамиль, - наконец произнес Муса и посмотрел в глаза брата. Все, что мы делаем – идет на пользу нашему делу. К тому же, ты не ребенок, и должен знать, что наши братья – арабы не будут просто так посылать нам своих лучших инструкторов, командиров, оружие, а главное – деньги, без которых любая даже самая священная война обречена на неизбежное порожение. За это они требуют доказательства нашей активности здесь, компромата на русских. Ты еще очень молод и должен слушать меня во всем, как отца.
В результате этой операции отряд Гелаева (и не маленький отряд, и с хорошими связями!), вместо раздумий о переходе на сторону федералов будет резать их как баранов. К тому же эта акция даст реальные результаты. Сколько БМП подорвется на минах, сколько блокпостов получат минометный обстрел? Сколько подохнет неверных собак – ты уже считаешь?!
К тому же не забывай, что Гелаев – наш кровник.
- Кто тебе сказал об операции, на которую был отправлен отряд Хохла? Отвечай! – повысил голос Муса.
- Один из его людей – ответил Джамиль, - по-моему, он был сильно пьян – имя его то ли Слава, то ли Сергей – прости, не запомнил.
- Так вот, что я тебе скажу, Джамиль, - сказал Муса, - забудь навсегда о том, что сказал тебе этот неверный. Ты хорошо меня понял, брат?
- Да, - ответил Джамиль, - я хорошо тебя понял.
-Кстати, брат, - Муса улыбнулся, - тебе скоро предстоит отпуск в Турцию на пару недель. Восстановишь нервы, подлечишь здоровье. Я с тобой не смогу поехать – дела.
В это время в землянку открылась дверь, и, на пороге появился один из телохранителей Мусы, сообщив, что отряд Хохла прибыл. Со съемкой и оператором все в порядке, раненых и убитых в отряде нет.
- Хорошо, - ответил Муса, - и, встав из-за стола, вышел из землянки вместе со своим телохранителем.
На пороге он еще раз обернулся, и, обращаясь к Джамилю, произнес, - подумай о нашем сегодняшнем разговоре брат. Эту землю не должны топтать сапоги неверных.
- У тебя все готово? - спросил Муса телохранителя, - и, получив утвердительный ответ, направился к отряду Хохла.
Отряд, за исключением самого Хохла, Андрюхи, Инги и оператора уже сидели у импровизированного мангала, пили водку и курили гашиш.
- Ну как все прошло, дорогой Хохол? – улыбаясь, спросил Муса
- Все в порядке, можешь посмотреть съемку, - ответил Хохол и внимательно посмотрел Мусе в глаза. Что с деньгами?
- Все как договаривались, уважаемый, Хохол, - вот сто тысяч долларов для тебя и твоих людей, я надеюсь, что ты сам их разделишь по справедливости – произнес Муса, передавая Хохлу рюкзак, в котором в целлофановом паке лежали тугие пачки денег. Хохол, выбрал на у гад одну из пачек, достал купюру и передал Инге. Та сначала помяла ее в руках, а потом достала машинку для проверки купюр. Купюра оказалась подлинной.
- Я думаю, Муса, - произнес Хохол, что тебе самому будет приятно отомстить за кровь единоверцев. Я угадал?
- Ты совершенно прав, уважаемый, - проговорил Мусы и отдал гортанную команду на чеченском. Тут же пирующий, уже практически пьяно-обкуренный отряд, окружили автоматчики, раздались выстрелы и от отряда Хохла остались лишь трупы.
Муса дал еще несколько команд на чеченском и его люди занялись покойниками, делая контрольный выстрелы, обыскивая, срывая с них одежду, и в таком виде потащили в лес, прихватив с собой лопаты.
Оператор отправился монтировать пленку, а Муса предложил Хохлу выпить.
- Что-то не могу, брат, прости, слишком тяжелый день, водка только сделает его еще более тяжелым. В следующий раз, брат. А пока, я Андрей и Инга расположимся переночевать прямо на свежем воздухе, спальники у нас есть.
- Ну, хозяин – барин, - ответил Муса, и пошел в сторону землянки просматривать кинохронику.
Дождавшись пока они остались втроем, Хохол, сообщил, что сваливают они отсюда через двадцать минут, как это сделать он знает, а их задача, пока имитировать подготовку к ночлегу.
Но зачем? – спросил Андрей – будут новые задачи, новые…
- Заткнись, - просто сказал Хохол, для Мусы мы уже покойники. Таких свидетелей не оставляют в живых.
А через тридцать минут расстреляв пустые спальные мешки, Мусе стало по-настоящему страшно. Догонять не имело смысла, а подключать кого-либо к поиску было также смерти подобно.
Живые свидетели, они были живые, и они были профи. Теперь Муса молил Аллаха никогда не встречаться с ними на узких тропинках войны. Он чувствовал себя как рыба, пойманная на крючок, ибо за то, что он сделал, пусть и не сам лично, с него бы живого содрали кожу, и не только Гелаевцы.