Променяем престола чертоги
На ведущие в пропасть дороги
Или вовсе на что не пойми.
Декольте заимеем и фрак.
И повадок туземных гербарий.
И кровавой стрелою "Феррари"
Поразим окружающий мрак!
И в блаженном безумьи утра,
Понатешась над "Критикой" Канта,
Под бубнящих бульваров диктанты
"Лабутены" затянем Шнура.
И к штормам снарядим корабли,
Взбредив славой Реклю и Неарха,
Для сего воскрешённых из праха,
То бишь – библиотечной пыли.
Пилигримами значась в миру,
Прокутим благосклонность планиды –
От Шпицбергена до Антарктиды
И от Чжунгских морей до Перу.
Будем непогрешимо грешить,
И, дойдя до Бермуд богохульства,
На обломках погибшего буйства
К дорогим берегам заспешим.
Тихой бухте вручив якоря,
Станем воском под пальцами этик,
И всем заповедальням на свете
Заповедуем нас укорять.
И возверуем так горячо,
Как лугам и не снилось осенним,
Ощущая всей кожей спасенье,
А, точнее – всей каракульчой...
А как стужею зим приморит,
Будем с верб околачивать льдинки
И, обнявшись, рыдать на картинки
Жития мексиканских Марий.
И от хворей извечных пород
Я умру, а ты прыгнешь с обрыва...
На мои подоспевшие крылья,
На лету обретая полёт.
И, воспрянув от сна, – ты и я
Полетим мимо клеточек пашен,
Над песчинкою жизни вчерашней,
Возвращаясь в чертогов края.
Где, отсюда бессмертьях в семи,
Разорвав благоденствий оковы,
Я с улыбкой спрошу тебя снова:
Хочешь, жизнь моя, будем людьми?..
-