А уж потом решал, что делать с морем и сушей.
Если бы я был рыцарь – я бы убил дракона,
А потом бы не знал, что же мне делать с тушей.
Туша – лежит, воняет, суша – требует власти,
Море – волну гоняет, ей до царей нет дела.
Я – не царь и не рыцарь – не овладел матчастью,
Вместо корон и шлемов – плешь на вершине тела.
Медным накрывшись тазом кто-то куда-то скачет,
К мельницам, или – мимо, вымазанный мукой,
На кон ставлю коня – и, проиграв, не плачу.
Мне хватает осла, я ведь – и сам такой.
С торбой верблюд двугорбый чинно плывёт в пустыне,
В волны песков вбивая строчки своих копыт,
Все, что творят герои, скроет песок, и сгинут
Царства, проткнувши память пиками пирамид.
Прошлое, отлетая, память живущих нежит,
Смыслы судеб давая тем, кому делать лень.
Если бы я не жил – был бы я – просто нежить,
И через грудь мою рос бы осинный пень.
Но – задают вопросы точки, буквы и числа –
Каменные скрижали падающих богов,
Память покрыв коростой, время теряет смыслы,
И возрождает смыслы бегом иных кругов.
В этих извечных смыслах, верно, сокрыта тайна
Звёздного коромысла истины бытия:
Сквозь горизонт событий мордами ткнув случайно,
Спины знакомые видим – серый мой брат и я.
Падают каплями эры, складываясь в эоны,
Тонкая суть плеромы в свете костра дрожит.
Серый мой брат – скажи, не притворяйся сонным:
Где же мой ужин скромный? Серый мой брат, скажи!
Слушай, ведь я с тебя, шкуру сниму, с заразы,
Или вернешь мой ужин, или одно из двух!
Косит лукавый чёрт полуприкрытым глазом,
Гонит слепней хвостом, звёздных и прочих мух.
Под головой – седло, брюхо бурчит пустое,
Над головой кружится что-то, не знаю как.
Нынче не повезло, это – пустяк, за то я
Волен воды напиться прямо из родника.
Сложено как-то всё в нашей с тобой вселенной,
Сложено в глубине нашей с тобой сумы,
Брошу-ка я пока на ночь в огонь полено –
Должен же кто-то свет тут отделять от тьмы.
3/3-4/2018