Туманный город. Глава 4 (Повесть)

Ночью я спала ужасно как никогда. По непонятной причине у меня начался жар, тело сотрясали непроизвольные конвульсии. Я то просыпалась в тревожном беспокойстве, то погружалась в беспамятство…
Утром, едва забрезжило солнце, я очнулась в комнате родителей, в кровати Розамунды. Сама она сидела на стуле и наблюдала за мной.
– Как я здесь оказалась?
– Похоже, тебе стало плохо, и ты пришла к нам. Как чувствуешь себя сейчас? – поинтересовалась мама и потрогала мой лоб.
Ощущения были отвратительные и в ответ я поморщилась. Но я не сомневалась, что быстро оклемаюсь, несмотря на то, что меня ещё знобило. Я встала и решила вернуться в свою комнату, Розамунда же отправилась на кухню, чтобы приготовить мне куриный бульон.
Поскольку мы находились почти всё время в дороге, то не могли позволить такую роскошь как болезнь. Все недуги приходилось лечить на ходу и, к счастью, за последние годы с труппой не случалось серьёзных бед.
Кроме нас, в этот час никто не проснулся и в гостинице стояла непроницаемая тишина. Но в коридоре я встретилась с дядей Октавиусом, одетым в дорожный костюм. Опущенный в пол взгляд, сгорбленная фигура, сбивчивая походка давали знать, что он пребывал в грустном настроении.
– Доброе утро, дядя! Так ты поговорил с мэром о дополнительном концерте?
– К сожалению, нет, – он безрадостно покачал головой. – Весь вечер тот был окружён гостями, и я не прорвался к нему. Фернан, ну ты помнишь его, рекомендовал не беспокоить Освальдо по пустякам. Так что через пару часов мы отправляемся в дальнейший путь.
С этими словами дядя пошёл отдавать Фрэнку распоряжения по отъезду. Я немного расстроилась таким ходом событий, хотя в данной ситуации мы не могли ничего изменить. Если нет возможности выступать здесь – будем работать в другом, более радушном месте.
Тут я зашла в свою комнату и замерла в изумлении… По всему пространству валялись вещи, окно было распростёрто настежь, кровать Ребекки пустовала. Честно говоря, в тот момент я ещё не успела подумать о чём-то плохом. Я решила, что у кузины опять случился приступ гнева и поэтому она всё расшвыряла. Однако потом вспомнила, что ведь вчера мы помирились.
Сильный порыв ветра с улицы обдал меня холодом, и я поспешила закрыть окно. Затем спустилась на кухню, где Розамунда сновала у очага. Из-за неважного самочувствия и усталости я никак не могла сообразить что к чему.
– Ты не знаешь, куда в такую рань отправилась Ребекка? – спросила я. – Обычно она всегда вставала позже остальных. А сейчас её нет на месте, и у нас в комнате всё разбросано.
По ставшим встревоженным лицу матери я поняла, что та заподозрила неладное. Мы вместе с ней поднялись наверх, убедились, что кузина так и не появилась, заглянули в пустую ванную комнату и отправились к её родителям. Дядя Густав и тётя Августа только проснулись и приводили себя в порядок.
– Ребекка у вас? – стоя в дверях, робко поинтересовалась я.
– Нет. Наверное, ещё спит. А что такое? – сразу всполошилась тётя.
– Тогда это странно, – призналась я. – Где-то же она должна быть.
Мы тотчас снова побежали в наш номер. Среди раскиданных вещей я заметила верхнюю одежду девушки. Она не могла уйти из гостиницы без неё. К тому же, в отличие от меня, кузина не отличалась склонностью к приключениям и вряд ли пошла бы одна на ночную прогулку, тем более после вчерашнего напряжённого дня. А сам беспорядок теперь наводил на мысль о том, что здесь происходила борьба. Фрагменты сложились в одну картину – Ребекку похитили!
В тот же миг по всему дому поднялся шум. Вся труппа была здесь, кроме кузины. Мы нашли Фридриха и с ним обыскали комнаты, закоулки и чуланы постоялого двора, затем мужчины отправились осматривать подсобные помещения на улице. Растерянные женщины остались в гостиной. Бедная тётя Августа сидела за столом, закрыв лицо руками, и я с трудом могла представить, что она чувствует. Поскольку я не успела переодеться, Розамунде пришлось накинуть на меня шаль, и мы так и стояли вдвоём.
Пришла Маркела с полной корзинкой овощей. Тётя Августа бросилась к ней:
– Вы сегодня видели Ребекку?
Старушка непонимающе посмотрела на нас и в страхе отшатнулась. Я сочла нужным вмешаться и подошла поближе:
– Вы помните девушку, с которой мы жили в одной комнате?
Помощница Фридриха чуть успокоилась и утвердительно кивнула. Её карие глаза быстро перебегали между присутствующими в гостиной.
– Она пропала. Может быть, вы что-нибудь знаете?
Старушка с неподдельным ужасом всплеснула руками, отрицательно замотала головой и сразу же убежала на кухню. Вскоре мужчины, возглавляемые дядей Октавиусом, вернулись с озабоченным видом. Никогда раньше им не приходилось бывать в подобной ситуации.
– Лошади и фургоны на месте, – горестно констатировал глава нашего клана. – А Ребекки нигде нет.
Дядя Густав подошёл и обнял жену за плечи. Всё это время та сидела не шевелясь, и, мне казалось, даже не дышала.
– Фридрих отправился за констеблем, – продолжил дядя Октавиус. – Пока непонятно, что мы можем сделать сейчас. Возможно, она сама куда-то пошла прогуляться?
– Ночью, в одной рубашке? – с болью в голосе воскликнула Августа. – Да в этом дурацком городе и идти-то некуда. Ещё постоянный туман, ничего не видно. Если бы Ребекка собралась куда-нибудь, то предупредила бы меня. Её кто-то насильно похитил!
Октавиус не нашёл, что возразить дочери, и предпочёл промолчать. Наступило безмолвие. Я воспользовалась моментом и быстро сбегала в комнату, чтобы переодеться в повседневное платье.
Все артисты сидели в гостиной и ждали, что произойдёт дальше. Так хотелось, чтобы отворилась дверь, к нам вбежала Ребекка, здоровая-невредимая, и мы спокойно бы продолжили свой путь.
Но нет. Вскоре дверь действительно открылась, однако вошёл Фридрих и мужчина в служебной полицейской форме. Тот оказался констеблем. Он попросил постояльцев собраться внизу, чтобы опросить всех вместе, а пока начал раскладывать на столе бумагу и чернила.
Через несколько минут по лестнице спустился Гарольд. Выяснилось, что он жил через одну комнату от нашей. Молодой человек явно не выспался и выглядел не очень хорошо. Я собиралась поприветствовать его, но он или сделал вид, или на самом деле не увидел меня. Кроме него пришла ещё одна пожилая пара, которую я до этого ни разу не встречала. Остальные жильцы гостиницы являлись членами труппы.
Констебль по имени Эндрюс стал вести записи. Пожилой худощавый мужчина, спокойный и неторопливый, был больше похож на счетовода, чем на того, кто расследует серьёзные преступления.
Сначала он опрашивал Фридриха – его имя, точный адрес постоялого двора, день нашего приезда. На вопрос, заметил ли тот что подозрительное, мужчина отрицательно покачал головой. Маркела тоже не смогла чем-либо помочь, тем более она не ночевала в этом здании.
Записав полученную информацию, констебль уточнил имя, возраст, внешность, особые приметы и род занятий Ребекки. Густав и Августа отвечали как можно подробнее, перебивая друг друга. Как я поняла из вопросов, раз кузина уже являлась совершеннолетней, то, по сравнению с ребёнком, она имела свободу действий и не была обязана отчитываться перед родителями.
– Так, а кто вчера видел её последним? – Эндрюс обратился ко всем сразу.
– Наверное, я, – мне пришлось подать голос.
Всё внимание присутствующих переместилось в мою сторону. Впервые я осознала важность и ответственность происходящего. От этого у меня пересохло в горле, но я стеснялась встать и налить себе воды.
– Где именно и во сколько? – спросил констебль.
– Мы жили вдвоём в одной комнате. Вчера вернулись около двух часов ночи, переоделись и легли спать, – начала вспоминать я. – Уснули быстро, потом я проснулась и ушла к родителям. Мне трудно сказать, в какое время это произошло. Возвратилась обратно только около семи утра, и Ребекки уже не было.
– М-да, значит, прошло несколько часов с момента преступления. Боюсь, тогда поздно оповещать городовых и производить поиск в ближайших кварталах, чтобы раскрыть дело по горячим следам, – сухо, словно он говорил о чём-то абстрактном, решил Эндрюс. – Из комнаты что-нибудь пропало?
– Наоборот, её верхняя одежда осталась на месте. Что касается других вещей, они были разбросаны, но на первый взгляд, ничего не исчезло. Да и не имелось у нас чего-то особо ценного, – ответила я.
– Тогда после опроса пройдём и ещё раз посмотрим, – заключил констебль. –  Не упоминала ли Ребекка о своих планах? Она никуда не собиралась?
– Конечно, нет. Мы всегда передвигаемся все вместе, – вступил Густав.
– Пропадала ли она таким же образом раньше? У неё есть знакомые в Туманном городе?
– Нет и нет, – поспешно сказал дядя.
– И последний вопрос. Не заметили ли вы в её поведении чего-то странного, в особенности, накануне? Не было ли у пропавшей конфликтов?
Я нахмурилась, но всё же призналась:
– У нас произошла некая недомолвка. Правда, мы успели помириться.
Тут мой взор случайно упал на Гарольда, тихо сидевшего в стороне, слушающего с неподдельным интересом и что-то рисующего или записывающего в своём блокноте. Пользуясь случаем, я захотела «разговорить» неприветливого соседа и повернулась к нему:
– Кстати, здесь присутствует человек, который вчера с ней много общался. Может, он что знает?
Теперь взгляды людей молниеносно перескочили на молодого мужчину, сразу покрасневшего. Гарольд поспешил дать ответ:
– К сожалению, ничем не могу помочь. Мы лишь накануне познакомились тут, в гостинице. На приёме у мэра поболтали о всякой ерунде. О планах отъезда она мне не сообщала.
Констебль громко вздохнул и попросил родителей Ребекки расписаться под показаниями. Затем подул на бумаги, чтобы чернила быстрее высохли, проложил их промокашкой и убрал в портфель.
После он, я, Густав и Октавиус пошли наверх осматривать номер. Гарольд тоже отправился вслед за нами. Я была удивлена – что ему там делать? Ведь к нашей ситуации молодой человек не имеет никакого отношения. Но решила открыто не возмущаться – сейчас пригодится любая помощь. Мы искали улики, оставленные похитителем, однако не смогли обнаружить каких-то зацепок. Единственное, что бросилось в глаза – отсутствие обуви Ребекки.
– Вела ли она дневник? – озарило Эндрюса. – Есть ли вероятность, что пропавшая планировала побег и там есть информация об этом?
Ни я, ни Густав не знали о его существовании. Да и среди вещей дневника тоже не оказалось.
Версия оставалась прежней – Ребекка пропала из комнаты, будучи одета только в ночную сорочку. Гарольд подошёл к окну, открыл настежь и почти высунувшись наружу, начал внимательно осматривать его с внешней стороны. Потом выбежал на улицу, и я увидела, как он изучает землю, присыпанную небольшим слоем снегом, прямо под нами.
– Похоже, здесь недавно приставляли лестницу, – крикнул Гарольд нам снизу.
Вернувшись, он сказал, что успел пообщаться с Фридрихом. Тот подтвердил, что неподалёку действительно валялась его лестница и обычно она лежала в сарайчике, не запираемом на ночь, так как в нём не хранилось ничего стоящего.
– Следов взлома нет, – подытожил Гарольд, ещё раз оглядывая окно, и обратился ко мне: –  Вы оставляли его открытым на ночь? Зимой?
– У нас стоял не очень приятный запах, и мы действительно открыли маленькую щёлочку, – пожала плечами я. – Собирались прикрыть её, но, видимо, забыли.
– Вот почему преступнику не составило труда залезть к вам в комнату, – уверенно заявил он.
Я поёжилась – впервые я поняла, что в тот момент сама могла находиться в нашей комнате и лишь чудом избежала опасности. О ней ли предупреждали меня кости? Не в этом ли тогда заключалась удача?
– Кто живёт прямо под вами, этажом ниже? – без энтузиазма спросил Эндрюс, скорее, чтобы просто заполнить возникшую паузу.
– Кажется, Фридрих, – наморщила лоб я.
– Ну а тот ничего подозрительного не заметил, – подытожил себе под нос констебль.
Он ещё раз со вздохом осмотрел комнату, и, мне показалось, даже развёл руками от безысходности. Затем карандашом сделал пометки в бумагах и спустился в гостиную, где его ждали остальные члены семьи Конрой. Мы последовали за ним.
– Скорее всего, злоумышленник залез в комнату через окно и похитил девушку, – повторил Эндрюс слова Гарольда. – Но до сих пор никаких требований о выкупе не поступило. Поэтому сейчас у нас нет улик, которые бы вывели на след преступника. Попробую опросить соседей, вдруг они что видели. Больше пока ничем обнадёжить не могу. Будем держать вас в курсе дела. Если всё-таки она не сама сбежала. Иногда беглянки возвращаются, знаете ли.
С этими словами констебль нахлобучил шляпу и собрался уходить. Он был совершенно спокоен, будто произошла какая-то рядовая кража.
– Я провожу вас, – сказал ему Гарольд, и они вместе вышли на крыльцо гостиницы.
Фридрих тоже куда-то исчез. Бедная тётя Августа сидела неподвижно, как парализованная, а её белое лицо напоминало застывшую маску. Дядя Густав заставил супругу выпить стакан воды и, поддерживая, отвёл в их комнату.
Между людьми начались недоумённые переговоры, ведь труппа уже настраивалась на дальнейший переезд. Никогда раньше я не видела дядю Октавиуса таким подавленным. Судя по его растерянному виду, он не знал, что делать. Через минуту дядя встал, оглядел всех оставшихся и заявил:
– Без Ребекки мы не уедем. Остаёмся здесь, пока не найдём её.