Михаил Бортников
Четыре контракта подряд на одном судне я делал впервые. Судно было укомплектовано полностью украинским экипажем, и гордо несло на борту имя "Дерибас". Имя это для каждого одессита не простое. Правильнее, конечно, было бы писать - де Рибас в честь основателя нашего города Иосифа де Рибаса и его брата, тоже немало хорошего сделавшего для Одессы.
За четыре года я к судну прикипел. Много всего случилось за это время, хорошего и плохого. У нашего судовладельца последнее время был всего один пароход, поэтому члены экипажа постоянно тасовались, как карты в колоде, уходили в отпуск и возвращались назад. И не то, чтобы что-то особенное было на нашем пароходе.
Наоборот, было ему уже двадцать четыре года, это как для человека - семьдесят, поломки следовали одна за другой, зарплату постоянно задерживали, а штаты сокращали. Но был он для многих, как второй дом, а домой всегда хочется вернуться. Уже и жены наши многие перезнакомились, и кумовьями стали каждый третий.
Устраивались к нам в экипаж братья - родные, сводные и двоюродные, приезжали на практику подросшие дети. Да я и сам кума своего трудоустроил.
Третий раз подряд контракт для меня заканчивался в румынской Констанце. Нас отправляли домой прямо из порта на шикарном десятиместном Мерседесе. В салоне в этот раз нас было всего пятеро, поэтому сидеть было комфортно. По бортам салона в специально закрепленных ячейках были красивые стеклянные фужеры. Стояла и бутылка шампанского. Откупоривать её никому не приходило в голову.
Я расположился на заднем сидении и лениво озирал проносящиеся в иллюминаторе, нет, уже в окне, пейзажи. Для меня было очевидно, что на этот раз я с флотом прощаюсь навсегда. В голове стучали соответствующие моменту строки:
- Пора завязывать, пора….
- Быстро протекли года, мне уж не семнадцать, что же делать мне теперь, чем мне заниматься...
Жизнь у моряков своеобразная. Обычным людям непонятно, как можно добровольно заключить себя в плавучую тюрьму на долгие годы. Мне же всегда было непонятно другое: как можно каждый день вставать в шесть утра и уходить из родного дома на десять часов, а возвращаясь зимой в темноте, готовиться ко сну сразу после позднего ужина. А жить-то когда?
А ведь многие умудряются работать на двух ставках, трудятся на двух-трех рабочих местах. Вот как они это делают? Я – не понимаю. А у моряка вахтовый такой образ жизни. Восемь месяцев работы, четыре - отдыха. Хватает, чтобы и с детьми своими познакомиться и супруге надоесть.
Рифмы продолжали роиться в голове:
- Теперь я буду просто жить, стараться буду не тужить, я буду с водочкой дружить, футбол смотреть и пиво пить. Я постараюсь просто жить, родных и близких мне любить..
- .. не буду я стонать и ныть, что здесь болит, а тут артрит, я позабуду про гастрит, мне не грозит радикулит..
- ..я постараюсь сделать то, что отложил я на потом. И вот пришел этот "потом".. Но может и уйти. Потом.
- .. мне столько нужно бы прочесть, увидеть и запечатлеть, теперь и время, вроде, есть… здоровье тоже еще есть…
Рифмы стали набегать одна на другую и я плавно погрузился в сон…