Старый Хоши (Проза / фантастика)

   То, что они придут, Хоши почувствовал ещё вчера, когда ковш на небе качнулся вправо. Едва заметно качнулся, точнее - совсем незаметно, на волос, но Хоши этого было достаточно.
   В тот миг, когда качнулся ковш, протрубила мамонтиха. Протрубила мирно, совсем не тревожно. Просто хотела собрать своих мамонтят. И тех, кто ещё не отвык от мохнатой материнской груди, и тех, у кого имелись уже собственные дети.
   Потом огонь, когда Хоши снял с очажного ложа глиняную крышку с дырочками, подтвердил змеистым узором, бегающим по углям, что придут двое малых и принесут с собой беду. Свою беду, не его. А вот удастся ли ему эту беду прогнать, этого Хоши не ведал.
   Он ждал их с утра, но они явились после обеда, когда он собирался вздремнуть. Именно поэтому Хоши выглядел угрюмо и неприветливо, когда, услышав на улице боязливый шёпоток, выставил из-за полога свою лохматую голову и взглянул на посетителей. Те с перепугу готовы были дать стрекача, но не поддались этому порыву, а остались стоять, хотя в их глазах плескался страх.
   Мальчик и девочка, погодки. Наверное, погодки. Ему на вид лет одиннадцать, ей – десять или чуть меньше. У девочки волосы напоминающие мех зимней лисицы – белые с рыжинкой. У парня волосы чёрные, как сажа без примеси пепла, а сам он выше, скуластее и глядит с вызовом, тщательно скрывая испуг. С первого взгляда они были совершенно не похожи друг на друга, но то, что это дети одной матери легко было понять, взглянув им в глаза. Это были её глаза – ярко синие, словно закатное небо. Казалось, что глаза эти светятся особым внутренним светом. Долго глядеть в них было больно.
   Некоторое время они смотрели друг на друга – двое подрастающих детей и старый, неряшливый шаман, страшный и злой на вид. Он знал, какое производит впечатление. Вообще-то, его сторонились не только дети, но и взрослые. Могучие охотники, ходившие на медведя с ножом и рогатиной, а кое кто из самых отчаянных, с одним ножом, не просто уступали дорогу старому Хоши, а старались не попадаться ему на глаза, заранее сворачивая в сторону, если доводилось увидеть его издали. Про женщин разговор не шёл, но его боялись даже старики, которым бояться чего либо, было уж совсем глупо.
   А вот эти двое, хоть тоже боялись, но не сбежали, что говорило либо об их особенной храбрости, либо о том, что их сюда привело какое-то важное дело.
   - Что надо детям Серебряной Ласки от старого Хоши? – Спросил он скрипучим, но совсем не старческим голосом, в котором многие даже слышали, как будто рык снежного льва.
   Дети переглянулись. Они были удивлены тем, что он сразу назвал имя их матери и даже не заметили этого голоса, не соответствующего внешнему виду того, кому он принадлежал. Потом девочка поставила на землю тяжёлый долблёный бочонок, который держала в руках, взмахнула широкими рукавами, словно крыльями, от чего несколько нашитых на них костяных бубенчиков издали красивый перезвон, и принялась переступать с ноги на ногу в плавном, изысканном танце вежливости.
   - О, великий Хоши! – Запела она мелодичным голоском песню просительницы. – Мудрый и добрый Хоши, говорящий с духами и повелевающий демонами! Отводящий беду и заговаривающий болезни...
   Лесть понравилась Хоши. Девочка явно была обучена манерам, как и её мать, которую он не видел уже несколько лет. Ещё бы! Когда девушка начинает взрослую жизнь, ей не до старых друзей, тем более, когда появляются дети. То, что это дети Серебряной Ласки он понял по амулетам, которые когда-то подарил ей именно с той целью, чтобы она надела их на шею тем, кого родит. Сколько он помнил, таких амулетов было пять, а перед ним стояло только двое. Ошибиться он не мог, значит, Серебряная Ласка ещё не до конца выполнила то, что ей было предписано духами – Хранителями рода и Матерью землёй. Что ж, времени у неё ещё достаточно, чтобы произвести на свет остальных, хоть перерыв вышел великоват. Так что же случилось?
   - Приветствуем тебя, о мудрый Хоши! – Продолжала девочка, не прерывая танца. – Не гневайся на нас и прими наши скромные дары.
   Скромные дары, по-видимому состояли из этого вот бочонка, от которого разливался сладко-горьковатый аромат мёда лесных пчёл и той шкуры снежного барса, которую держал в руках парень. (Неужели сам добыл?)
   - Я слышу тебя, дочь Серебряной Ласки и принимаю дары. – Ответил Хоши и помимо воли улыбнулся - девочка ему нравилась. – А теперь говорите с чем пришли?
   - Мама заболела! – Просто сказал мальчик и по-детски шмыгнул носом.
   Правильно, охотник должен прямо и кратко высказывать свои мысли и ни перед кем не лебезить, даже перед шаманом. А хлюпающий нос... Это пройдёт, когда он станет совсем взрослым и познает первую женщину. Ещё два - три года. Что ж, у Серебряной Ласки хорошие дети, иного он от неё и не ждал.
   Между тем, девочка остановилась и в глазах у неё блеснули слёзы. Так, а вот это лишнее! Хоши совершенно не улыбалось успокаивать плачущих детей, а потому он пошире откинул полог и приказал:
   - Залезайте внутрь!
   Дети послушались. Внутри его жилища было темно, как впрочем, и в любом другом жилье, где не было окон. А их не было в таком жилище, как у Хоши, вырытом в склоне холма, укреплённом изнутри плотно подогнанными жердями и увешанном шкурами. Хоши хватало света от очага, но сейчас огонь был накрыт крышкой и только сквозь дырочки в ней пробивались неяркие отсветы от тлеющих углей. Не хотелось ему разжигать очаг заново – он предполагал, что сейчас придётся уходить, а потому достал одну из своих диковин – светящийся камень, и повесил его на один из многочисленных крючков усеивающих потолок.
   Камень, похожий на маленькую луну, светился ровным холодным, голубовато-белым светом. Он никогда не тускнел и никогда не мигал, как огонь. И впрямь – луна! Вот только происходил он не от луны, а от земли, но ведь и луна изначально происходит от земли, хоть об этом мало кто знает.
   Лица детей, заворожено уставившихся на маленькое чудо, казались лицами призраков, как их представляют себе люди, но Хоши знал, что в действительности призраки выглядят совсем по-иному. Однако, его посетители слишком засмотрелись на источник света и на многочисленные черепа и целые скелетики небольших животных подвешенных к потолку. Хоши кашлянул, чтобы привлечь их внимание.
   Мальчишка очнулся первым и пихнул локтём девочку в бок. Хоши подумал, что она снова начнёт петь, но она вдруг заговорила быстро, сбиваясь, плачущим, срывающимся голосом:
   - Мама лежит второй день и ничего не ест! Она уже полвесны ходит грустная, а недавно стала... часто приседать. Походит немного и присядет. Походит и присядет! И не пьёт уже ничего, а всё равно приседает и приседает! Я как-то посмотрела там, где она приседала, а там кровь!
   Хоши нахмурился. Человеческая кровь должна быть затворена внутри, а не выходить через естественные дыры. Правда, женщины раз в месяц отдают немного крови земле, но это дань Великой Прародительнице, дающей взамен плодородие. Крови при этом должно быть ровно столько, сколько отпущено от начала времён, ни больше, ни меньше, а иначе женщина заболеет. Но если кровь начинает течь, когда ей нужно присесть, то она уже больна.
   - Кто сейчас мужчина Серебряной Ласки? – Спросил Хоши.
   - У мамы нет мужчины. – Ответила девочка без смущения, а парень зачем-то надул щёки.
   - Совсем?
   - Совсем.
   - И... давно?
   Девочка начала что-то прикидывать в уме, загибая пальцы. Хоши обречённо вздохнул. Он понял – она считала не дни и месяцы, она считала годы! А сразу не ответила потому, что была слишком мала, когда её мать, Серебряная Ласка, почему-то осталась без мужчины.
   - Как зовут тебя, будущая мать? – Спросил Хоши, награждая девочку лестным прозвищем.
   - Снежная Ласка. – Ответила девочка и смущённо покраснела.
   - А твоего брата?
   - Маленькая Росомаха.
   - А Большая Росомаха, значит, был его отцом? – Почти удивился Хоши, так-как знал, что Большая Росомаха больше десяти лет тому назад умер от старости. От глубокой старости.
   - Большая Росомаха, - сказала с важным видом, всё знающая, Снежная Ласка, - был первым мужчиной Серебряной Ласки и отцом моего старшего брата. А когда он умер, мама взяла себе в мужья Белого Оленя – моего отца.
   Мальчишка с гордостью кивнул и приосанился. Ещё бы! Быть сыном самого великого охотника своего племени – есть чем гордиться! О детях Большой Росомахи пели песни, слагали легенды, в которых находилось место былям и небылицам. Интересно, который это у Росомахи сынок? Пятидесятый, наверное, если не больше. Но уж наверняка последний. Росомаха был старше самого Хоши, но об этом никому, кроме Хоши не было известно.
   - А что случилось с Белым Оленем? – Осведомился шаман.
   Это поколение племени он знал уже плоховато. Серебряная Ласка была исключением. Она одна из всех не боялась Хоши.
   - Белый Олень погиб, когда я была совсем маленькая. – Ответила Снежная Ласка. – Его убил носорог.
   - Он охотился на носорога?
   - Нет, он охотился на дикую свинью, а носорог выскочил из высокой травы и убил его раньше, чем он даже увидел.
   «Наверное, этот Белый Олень был не очень хорошим охотником». - Подумал Хоши. – «Но конечно он был хорошим любовником, раз у него получилась такая красивая дочь».
   Издавна известно, что от хороших охотников рождаются сыновья, а от хороших любовников – дочери. И чем лучше охотник, тем крепче его сын, а чем лучше любовник, тем красивее дочка. Хоши много раз видел тому подтверждение, и теперь два таких подтверждения сидели напротив него и глядели двумя парами горящих глазёнок. Глядели со страхом, тревогой и надеждой.
   У шамана уже созрело представление о том, что случилось с Серебряной Лаской, но он ещё медлил с ответом, обдумывая, как ему действовать дальше.
   - Подождите снаружи. – Приказал он. – Я пойду с вами.
   Дети обрадовано выскочили из землянки и весело защебетали на улице. При этом было хорошо слышно, как Маленькая Росомаха говорит то писклявым, почти девичьим голосом, то густым басом. Нет, определённо эта парочка Хоши нравилась, но особенно нравилась девочка. Хоши заглянул себе в душу и не слишком удивился, узнав, что видит в ней Серебряную Ласку. Такую, какой он знал её когда-то.
   Парнишка, кстати, тоже ничего. Держится с достоинством, с глупыми замечаниями не лезет, предоставляет говорить сестре. Сам её не перебивает. Всё правильно! Настоящий охотник должен отвечать за обильную кормёжку и за здоровых детей, а распутывание всяких там дрязг и решение вопросов лучше предоставлять женщине, так-как она лучше знает домашние дела, чем он. Говорить тоже должны женщины, ведь это их любимое занятие.
   Вот, например, отец этого парня был настоящий охотник. Как он смеялся в своё время над Хоши за то, что тот говорит так же много, как женщина и решает всё сам! Они в те времена были друзьями, но постоянно ссорились и Хоши частенько получал от старшего годами и более сильного товарища тумаки и насмешки. Дружеские тумаки, но синяки от них были настоящими. Когда они были молоды, Большая Росомаха во всём превосходил Хоши, хотя тот считался неплохим охотником. А ведь именно поэтому Хоши решил стать шаманом. Чтобы не быть вторым после друга.
   Хоши вдруг понял, что предаётся воспоминаниям, вместо того, чтобы собираться. Он заставил себя не думать о прошлом и сосредоточиться на пучках трав и кореньев, сушёных лягушках и толчёных жуках. Собрав всё это в один мешок, сшитый из беличьих шкурок, он подумал и добавил к своему набору несколько реликвий из плетёного ларя в углу землянки.
   Потом Хоши сменил повседневную одежду на особую кухлянку шамана, всю увешанную клыками и костями животных, птичьими лапками и просверленными камешками. Ещё там были бусины неизвестного происхождения и перья из хвостов и крыльев неизвестных птиц. Когда он выходил в таком виде к людям, те преисполнялись невольного почтения и страха перед его великой учёностью. Сам-то Хоши прекрасно знал, что это всё ерунда, а самое главное в шамане это средоточие духа, способность к самоотречению, без которого общение с невидимыми сущностями невозможно.
   Знание целебных сил, заключённых в травах, животных, птицах и в самой земле, тоже не помешает, но на это способна любая хорошая знахарка, которой правда никогда не быть шаманкой. Каждая пожившая женщина, если конечно она не родилась круглой дурой, (а такое бывает), со временем становится знахаркой и способна вылечить расстроившийся животик ребёнка, зашить рану полученную охотником, облегчить страдание старика с больной спиной и разбудить уснувшее желание мужа исполнять свой долг мужчины на супружеском ложе. Нет, искусство шамана не в знахарстве, точнее не в одном знахарстве... Но он опять размечтался!
   Хоши обругал себя совой-сплюшкой, подхватил свой мешок и вышел на улицу. Весело щебетавшие дети, (а чего бы им не щебетать, ведь знаменитый шаман Хоши сейчас придёт и исправит то, что наделали людская глупость и упрямство, не без участия злых духов, конечно же!), так вот, эти дети, уже почти затеявшие игру в салочки, замерли в благоговейном трепете! Вобщем, повели себя так же, как и глупые взрослые. Но это даже хорошо: их вера во всесилие Хоши поможет убедить в том же самом Серебряную Ласку, а для успешного лечения нет ничего важнее, как верить в собственное выздоровление. Одна из важнейших задач искусного целителя – убедить в этом пациента.
   Путь до жилища Серебряной Ласки был неблизок. Это была одна из причин, почему Хоши не виделся с ней так долго. А другая... Не хотелось смотреть, как его любимица превращается в обыкновенную бабу. А вот пришлось же!
   Хоши ещё раз обругал себя за то, что не повидался с ней раньше. Возможно, вовремя данный совет, помог бы ей избежать болезни. Если б она послушалась совета, конечно же. Женщины не привыкли слушаться советов мужчин. Некоторые из тех, что поглупее, уверены, что мужчины вообще не умеют думать. Ну, в отношении кое-кого, они конечно правы, но не про всех же можно такое сказать. Не думающий охотник, это уже не охотник, а добыча. Поэтому мужчину тоже стоило бы послушать. Он ведь глядит на мир по своему, а потому способен заметить то, что примелькалось и стало невидимым для женщины.
   Но вот они пришли. Серебряная Ласка жила на дне широкой балки, поросшей невысокими елями и берёзами. Странное место, к тому же удалённое от основного стойбища, где хижины теснятся друг к другу.
   Впрочем, тут Хоши был с ней согласен – он тоже не любил быть среди большого скопления народа. Её дом, как и многие здесь, был сделан из жердей и покрыт в несколько слоёв шкурами – охотничьими трофеями её деда, отца, двух мужей, а теперь и сына. В отличие от примитивных убежищ в виде жердей воткнутых в землю, придавленных камнями снизу и связанных в пучок сверху, её жилище имело вертикальные стены и коническую крышу, что представляло его обитателям гораздо больше места внутри. Сам дом был построен в виде неровного овала. Просто тот, кто его задумал, ещё не умел чертить на земле ровные круги.
   Дети убежали вперед, и теперь острый слух Хоши различал их разговор с матерью.
   - Мама, мама! – Радостно зачирикала Снежная Ласка. – Мы привели Хоши, он вылечит тебя!
   Голоса Маленькой Росомахи не было слышно, но Хоши представил себе, как он стоит рядом и кивает с серьёзным видом.
   - Вы привели Хоши? – Раздался голос Серебряной Ласки, который он узнал, несмотря на произошедшую с ней за эти годы перемену. – Зачем вы это сделали? Мне уже лучше.
   Лучше! Хоши по голосу слышал насколько ей лучше! Таким тоном иногда говорят покойники, когда ему приходится беседовать с ними, чтобы узнать что-нибудь скрытое от живых.
   - Ты не рада видеть меня, Ласок? – Спросил шаман, входя в необычную высокую дверь, где надо было всего лишь наклонить голову, чтобы пройти, а не становиться на четвереньки.
   - Я рада видеть тебя, Хоши! – Ответила Серебряная Ласка, и он понял, что она действительно рада. – Проходи, садись к огню, будь моим гостем!
   Огонь в очаге, разложенном посреди жилища, полыхал вовсю, несмотря на тёплый зимний день. Вероятно, больная страдала от холода.
   - Пусть твои дети пойдут, погуляют. – Сказал Хоши, присаживаясь у ложа, на котором лежала хозяйка.
   Серебряная Ласка сделала знак рукой и детей, как ветром сдуло. Послушные! Но не похоже чтобы мать была с ними сурова. Значит, любят и стараются угодить, сделать приятное той, которая дорога им.
   Хоши долго молча, вглядывался в знакомое и незнакомое лицо этой женщины.
   Он встретил её впервые, когда ей было семь, и пока ей не исполнилось двенадцать, они были неразлучны. В двенадцать она «умерла», как девочка и «родилась», как девушка. Хоши сам провёл обряд, и хотя ритуальный нож едва коснулся горла его маленькой подружки, он вспомнил, как сжалось тогда его сердце, как будто её не стало на самом деле.
   Но ведь это отчасти было правдой, но умерла не сама девочка, а её прежняя свободная или почти свободная жизнь. Зато родилась другая жизнь – жизнь девушки по имени Серебряная Ласка, которая ко многому её обязывала. Эта жизнь была совсем не такой, как раньше. Ласка проводила теперь больше времени не с ним, а со старухами племени, которые учили её быть женой и матерью, рассказывали, ухитрившейся дожить до совершеннолетия девочке, различные женские секреты. Лишь изредка ей удавалось сбежать от них, и тогда они опять гуляли, как раньше, и он рассказывал ей о мирах подземных и надземных, о населяющих эти миры тёмных и светлых духах, похожих и совершенно не похожих на людей. А ещё, о загадочном, неназываемом божестве, создавшем этот мир и населившем его странными существами, самое странное из которых – человек.
   Она хотела знать всё, но он не думал ей всего рассказывать, это было просто невозможно. Сам он, чтобы стать шаманом, провёл двадцать лет в лесу, в полном одиночестве, постигая из первоисточника тайны мироздания, а потом столько же учился у опытнейших шаманов своего племени и в окружающих дружественных племенах. Нет, он вовсе не стремился передать свои знания Серебряной Ласке. Он просто развлекал этого умненького, симпатичного ребёнка.
   - А ты совсем не изменился. – Сказала Ласка, улыбаясь старому другу. – Я боялась, что ты превратишься в такую развалину, что и смотреть будет страшно. А ты вроде даже помолодел.
   Хоши улыбнулся. Ему нравилась её лесть, которая к тому же была отчасти правдой. Он и в самом деле не менялся уже много лет, оставаясь стариком в памяти самых старших из племени.
   - А ты изменилась, - ответил он, - повзрослела. Совсем красавицей стала!
   Она усмехнулась, зная, что его лесть основана на доброй лжи. Нечего сказать, красавица! Она давно не смотрелась в воду, но знала, что выглядит усталой и изнурённой болезнью. Знала, что её щёки ввалились, что вокруг глаз легли синие тени, что её волосы, мокрые и спутанные, напоминают старушечьи патлы, а сама она бледна сероватой нездоровой бледностью. Какая уж там красавица!
   - Детки у тебя хорошие!
   А вот это была правда. Серебряная Ласка счастливо улыбнулась, просветлев лицом, совсем как в детстве, когда видела что-то необыкновенно красивое. Она гордилась своими детьми.
   - Маленькая Росомаха будет хорошим охотником. – Авторитетно заявил Хоши. – Я не знал, что Большая Росомаха был твоим мужчиной, а когда услышал об этом, то сильно удивился, ведь он был стар.
   - Большая Росомаха был умён. – Ответила Ласка. – Один умный среди кучи дураков!
   Хоши призадумался. Вот оно что! Значит, его маленькая подружка после продолжительного с ним знакомства стала ценить в мужчинах ум, а не силу и гонор, как остальные девушки племени? Интересно.
   - А этот, как его? Белый Олень! Он разве тоже был умён?
   Глаза Серебряной Ласки затуманились. Она могла бы ничего не говорить, Хоши и так всё понял. Неважно был ли Белый Олень умён или нет, как неважно и то, что он был никудышным охотником. Она его любила! Любила по-настоящему. Похоже, любит и теперь.
   - Он был пришлым? – Вдруг догадался Хоши.
   - Да, он не из нашего племени. Он вообще издалека. – Ответила Ласка, глядя куда-то в пространство. – Он был умён и... красив!
   - Как твоя дочь?
   Ласка кивнула. Он понял, что ей трудно об этом говорить, поэтому решил расспросить ее, прежде всего, о том, ради чего пришёл. Но это всё равно оказалось связано с прошлым, которое отзывалось в ней болью.
    - Значит, после него у тебя мужчин не было? – Спросил он.
   - Не было. – Как отдалённое эхо отозвалась Ласка.
   - Почему?
   - Не могу я...
   - Что не можешь?
   - На мужчин смотреть не могу после него.
   - А как же плоть? Неужели не слышишь зов плоти?
   - Слышу... – Тихо произнесла Ласка и отвела взгляд.
   На её щеках заиграл румянец смущения, и у Хоши отлегло от сердца – женщина, которая слышит зов плоти, обладает достаточной жизненной силой, чтобы победить болезнь. Надо только правильно направить эту силу.
   - Как же ты справлялась с ним, с зовом плоти?
   - Я заставляла себя не думать об этом. Я ненавидела этот зов и ненавидела себя за то, что это со мной происходит. Я не могу представить себе, что кто-то другой возьмёт то, что принадлежало ему...
   Бедная девочка! Но читать ей морали и спорить, значит посеять недоверие к себе и вызвать упрямство, свойственное всем женщинам. А это совсем не то, что сейчас нужно было Хоши. Поэтому он сменил тему:
   - Раскройся, детка, мне надо тебя осмотреть.
   Женщины племени не стеснялись своей наготы. В дни короткого лета, когда снег отползал в тень, обнажая склоны холмов, и начинала зеленеть коротенькая травка, молодые женщины и девушки бегали между хижин нагишом и подставляли свою истосковавшуюся по воздуху и свету кожу живительным лучам солнца.
   Хоши знал, что есть такие люди, которые считают грехом и святотатством показывать друг другу наготу своих тел. Какая глупость! Разве мы рождаемся в одежде? Разве неназываемый Бог, слепивший первого человека из глины – тела Матери-земли, сделал его одетым в кухлянку? А никто не задумывался, почему люди собирающиеся зачать новую жизнь, отбрасывают одежду, как ненужный хлам? Потому что в этот ответственный момент человек должен быть таким, каким он создан, а всё лишнее только мешает, является противоестественным и вредным.
   Серебряная Ласка послушалась. Она сняла через голову кухлянку под которой ничего не было. Видимо её тканые поддёвки износились, а сплести для себя новые было недосуг. За это её следовало отругать – небрежение к себе для женщины, скверное дело и не оправдывается никакими делами первостепенной важности. Но он снова промолчал. Успеется.
   По знаку шамана она снова легла на своё ложе. Старик оглядел молодое, крепкое от природы и такое красивое тело. Такими формами редко могли похвастаться даже юные девушки. Конечно, она исхудала, но не потеряла своей женственности и привлекательности.
   Крутые бёдра, тонкая, несмотря на двух детей, талия, полная грудь, не потерявшая своей округлой формы, не отвисшая и упругая. В последний раз голенькой он видел её во время летней пляски, ещё до того, как она вошла в возраст невесты. Тогда ей было... тринадцать? Нет, четырнадцать лет.
   Это была ещё девушка – подросток, гадкий утёнок, которому только предстояло стать прекрасным лебедем. Нынешние роскошные формы тогда только намечались, но уже было видно, какая красавица из неё вырастит. Зато сейчас...
   А сколько ей сейчас? Двадцать пять? Нет, двадцать семь, если не двадцать восемь. Хоши не придавал значения своим годам, а потому немного путался в количестве прошедшего времени. Он не знал точно, когда она взяла себе первого мужчину. Обряд посвящения в невесты он провёл опять же таки сам, когда ей исполнилось пятнадцать. Тогда она снова «умерла» и снова «родилась», теперь уже в новом статусе.
   Н-да. Большая Росомаха вошёл в её дом или сразу, или через год. Хоши не знал этого, потому что сразу после совершения обряда её посвящения, он ушёл в далёкое путешествие и вернулся только через несколько лет. Племя располагало не одним шаманом, но он был среди них самым учёным и уважаемым. Поэтому он жил, как хотел и мог не спрашивать у совета вождей разрешение на прогулку.
   Просто он знать ничего не хотел о её мужчинах! Теперь он ругал себя за это. Фактически, он, старый дурак, бросил свою любимицу без поддержки. Какую же слабость он проявил тогда!
   Пустоголовая ревность неизвестно к кому, повернула их судьбы под иным углом, и всё сложилось совсем не так, как могло бы, если б он остался. Положа руку на сердце, он тогда в глубине души отчаянно жалел, что он старик. Нет, он не допускал даже мысли о том, что она может сделать его своим мужчиной, а она привела в свой дом Большую Росомаху, который был старше, чем Хоши! А что если не только ум, но и возраст Росомахи сыграли роль в её выборе? Ведь она привыкла быть рядом с престарелым умником...
   От таких мыслей Хоши бросило в жар. Ведь если б он не ушёл тогда, то мог бы стать мужем и отцом. Тогда и Ласка не лишилась бы двух своих мужчин, тогда не было бы её болезни...
   Тут Хоши одёрнул себя, как рассерженный наставник одёргивает ученика, начавшего считать ворон. О чём он думает? Ласка больна, и её надо спасать, остальное неважно! (К тому же, если бы он тогда остался, то всё могло бы быть и не так, и не этак, а как-нибудь ещё. Хоши иногда мог заглянуть в чьё-нибудь будущее, но только не в своё, а уж сказать, что было бы, если б события человеческой жизни можно было хоть чуть-чуть повернуть в прошлом в другую сторону, этого он не мог никогда. Насколько ему было известно, этого вообще не мог никто из шаманов.)
   Итак, снаружи у Серебряной Ласки было всё в порядке, теперь ему требовалось осмотреть её изнутри.
   - Скажи мне, девочка, вот что... – Заговорил старый Хоши так, как будто собирался расспросить её о чём-то важном. Но когда она повернула к нему голову, быстро сунул ей под нос свою руку и раздавил пальцами крохотное яйцо луговой птички, вымоченное в настое сонных трав.
   Ласка взглянула на него с недоумением, но тут же закатила глаза и уронила голову на  кожаный подголовник. Хоши задержал дыхание, чтобы не вдохнуть случайно пары, отправляющие на время человека в мир духов, и быстро вставил себе в нос два комочка мха смоченного снадобьем обезвреживающим действие сонного зелья.
   Чтобы сделать сон Ласки ещё более крепким и спокойным, Хоши бросил в очаг пучок высушенной травы, а ещё два положил рядом с огнём так, чтобы они могли медленно тлеть. Проделав это, шаман пощупал жизненные жилы на руках, ногах и шее спящей женщины. Ласка спала крепко, по-видимому, без снов. Это было как раз то, что он хотел. Теперь самое главное – сосредоточиться.
   Хоши устроился поудобнее и простёр руки над лежащей Лаской. Он закрыл глаза – зрение сейчас было не нужно. Держа обе ладони так, что большие пальцы были прижаты друг к другу, шаман несколько раз вдохнул и выдохнул, а потом открыл глаза на своих руках. Духовные глаза.
   Он ясно увидел неподвижное тело женщины, так, как если бы его собственные глаза на самом деле переместились на ладони. Кроме того он видел многочисленные оболочки её тела, светящиеся, как корона лучей вокруг солнца, если поглядеть на него через осколок прозрачного тёмного камня. Он немного напряг своё духовное зрение, и оно проникло сквозь кожу и мышцы спящей, послушно показывая ему внутренние органы, нервы, бегущую по жилам кровь.
   Несмотря на свои подозрения, Хоши начал не с того места, которое считал больным, а с головы. Зрение, обоняние, слух он не стал подвергать тщательному исследованию. Ласке всего этого было отпущено в меру и работало исправно. Но вот, святая святых – мозг. Хоши знал, что блуждать по нему можно вечно, а трогать опасно. К тому же он совершенно не хотел менять что-либо в её натуре, характере, мыслях. Ведь тогда это будет не она, а какая-то другая, незнакомая женщина. Это было бы равносильно убийству его давнишней знакомой.
   Но кое-что он всё же хотел поправить. Вот он – совсем небольшой узелок, отвечающий за человеческое упрямство. Небольшой, но как это и положено женщине, втрое больше мужского. Убирать его нельзя, а то из Ласки получится безвольное существо, которым все помыкают. А вот ограничить, немного сжать, можно, причём на время, а то поведение не соответствующее её женской натуре может слишком броситься в глаза. Хоши убавил упрямство Ласки до мужских размеров и решил, что этого достаточно. Будет Ласка лапочкой, но недолго, однако для его целей этого вполне достаточно.
   Уходя из мозга, Хоши не удержался и проверил жилы его питающие. Всё было в порядке. По крайней мере, в ближайшие семьдесят лет удар ей не грозит. Дальше все было тоже неплохо.
   Железы, расположенные в горле работали нормально, лёгкие сделали бы честь оленю, если бы не сажа от очага, осевшая в них на веки вечные. Но и с такими лёгкими Ласка спокойно доживёт до глубокой старости. А вот на сердце имелись две совершенно лишние складочки. Как видно, горе не обошло его стороной и оставило свои отметины. Хоши решил, что они не опасны, если не появятся следующие, но это относилось уже к такой области, в которой он был не властен.
   Печень, почки и желудок не вызвали нареканий. Хоши пожелал бы такие себе. Кишечник тоже был вполне здоров, но там пришлось убить целую колонию паразитов, которые никак не служили на пользу организму. Это конечно было почти бесполезным делом, так-как Ласка нахватает их обратно с пищей в ближайшее время, но Хоши не удержался от того, чтобы облегчить ей жизнь хотя бы на краткий срок. По крайней мере, она почувствует прилив сил и немного поправится.
   Но вот, наконец, то, ради чего он сюда вторгся. Потрясающий и непостижимый сосуд жизни – женское лоно! Здесь зарождается человек, здесь он обретает свою форму и отсюда начинает свой путь в этом мире. Маленькая вселенная, где центр и смысл существования – дитя!
   Нельзя недооценивать значение этого органа, точнее целого мира органов, работающих, как единое целое. Хрупкое и одновременно прочное сооружение, требующее внимания и заботы, бережного к себе отношения. И оно-то как раз пострадало.
   Хоши бродил по залам и галереям этого дворца, пока не убедился – его догадка была правильной. Здесь всё было в порядке, кроме одного – от долгого бездействия случился застой в жилах, снабжающих в этом месте всё питательной кровью, от чего сами жилы раздулись и стали давить на соседние органы, причиняя боль и угнетая их нормальную жизнь. А ведь они при этом ещё страдали от недостатка крови! К тому же от чрезмерного давления в самих жилах образовались трещины, и кровь стала попадать туда, куда ей не следовало, например, в мочевой пузырь, который и так оказался, сжат и угнетён.
   Ну и, конечно же, в больное место тут же влез злобный дух, питающийся болью и страданиями. Теперь он сидит там, как червь в яблоке, и, ко всему прочему, разводит, словно тлю на листьях всякую мелкую тварь, которая там размножилась в огромном количестве. Эта мелочь всячески бередит больное место, причиняя новые страдания, что только на руку злобному духу. Он растёт и жиреет с этих страданий, а увеличиваясь в размерах, требует всё больше и больше боли. И ведь не успокоится, пока не сведёт с ума или вообще не погубит ту, чьим телом питается!
   Есть и такой вариант: подобная жизнь превратит Серебряную Ласку раньше времени в старуху, что, в конце концов, всё равно сведёт её с ума и убьёт. А ведь что послужило причиной всего этого? Отказ выполнять своё жизненное предназначение, отказ быть женщиной!
   Н-да, сейчас поздно звать мужчину, чтобы тот делился с ней своей жизненной силой, как это предписано живым существам, рождённым Матерью-землёй. Сначала надо изгнать злобного духа и ту дрянь, которая вместе с ним влезла в святая святых, потом разогнать застоявшуюся кровь и дать зажить скрытым от глаз ранам, которые не менее опасны, чем те, которые наносят зубы и когти. Да, работы много!
   Хоши порадовался, что догадался посмотреть всё остальное и сделать ту мелкую работу, которую закончил только что. После того, что ему сейчас предстояло, на всё остальное уже не осталось бы сил.
   Хоши положил руки женщине на лобок. Пушистая русая шёрстка мягко щекотала его правую ладонь. Левая лежала на гладкой коже...
   И тут он бросил себя в неё через руки! Бросил свою суть, свою душу, как бросился когда-то между снежным львом, осатаневшим от голода, и маленькой девочкой, застигнутой врагом между своим домом и посёлком, где жила большая часть племени.
   Тогда громадный белый кот, который весил, как пять или семь таких, как Хоши, успел прыгнуть, успел сбить их обоих с ног и выпустить когти, но рвануть, раздирая в клочья плоть, так и не успел – Хоши забрал его душу! Лев умер мгновенно, ведь тело без души не живёт. Хоши победил, но выбраться сам из-под туши зверя самостоятельно он не смог. Маленькая, но быстрая на ногу Серебряная Ласка, бросилась к хижинам родичей и привела людей, которые и освободили полузадушенного шамана.
   Да, способ, которым он убил снежного льва, вызвал у людей и восхищение, и тихий ужас. До сих пор к старому, уже в те годы, шаману, относились, как к целителю и чудаковатому отшельнику, ведь шаманов в большом племени было несколько, и он не считался самым искусным и уважаемым. А теперь люди стали его бояться.
   Когда он пришёл в себя, маленькая Серебряная Ласка станцевала перед ним танец благодарности, а потом увязалась следом, благо по обычаю их племени, была вольна в выборе друзей, поскольку была девочкой, как потом, став взрослой, должна была быть вольна в выборе мужчины для своего дома. Никто не смел ей препятствовать.
   К тому же, кто захочет навлечь на себя гнев столь могущественного шамана, препятствуя его встречам со спасённым ребёнком? Все понимали, что теперь её жизнь принадлежит ему. Кстати, именно тогда в его голосе появились львиные нотки, а мощь присвоенной души позволила дожить до сего дня, втрое пережив своих сверстников. Он и сейчас был крепок и силён, хоть и выглядел древним старцем.
   Хоши на миг ослеп, как от внезапной вспышки света, когда из домашнего полумрака вдруг шагнёшь наружу в яркий день. Он был готов к этому и через пару мгновений стал чётко различать все детали того мира куда попал.
   Хорошо, что ему не пришлось долго блуждать здесь в поисках врага. Вот он – громадный снежный лев, уставивший на него беспощадные голубые глаза, полные голода и злобы. Он был силён! Намного сильнее того, который хотел поживиться маленькой девочкой много лет назад. Этот тоже хотел поживиться, и девочка была здесь, за спиной Хоши.
   Шаман не стал оборачиваться, он и так знал, что она там. Не важно, сколько ей было сейчас лет, для него она оставалась всё тем же испуганным ребёнком, которого он хотел спасти. Нет – должен был спасти! Он чувствовал, в этом был смысл всей его жизни, его предназначение.
  Лев зарычал. В этом рыке слышались раскаты грома, гул, исходящий из недр горы, когда она собирается извергать огонь, скрежет сталкивающихся ледяных глыб, грохот скал, опрокинутых землетрясением!
   Хоши зарычал в ответ. В его рыке слышался рёв бурлящей воды во время весеннего половодья, шум летнего ливня, треск пылающих поленьев в праздничном костре, свист могучих ветров, крики людей на ложе любви, свадебные песни животных во время весеннего гона!
   Лев отступил на шаг, но уходить не собирался. Наоборот, он сжался для прыжка, как согнутая лоза, готовая нанести удар, если её отпустить. Он был силён, хоть и грязен. Да, грязен! Тот первый их лев был настолько чист, что казался белее свежевыпавшего снега. Этот, напоминал снежный сугроб, на который испражнилась стая ворон. И всё же он был силён, но и Хоши силён!
   Гораздо сильнее, чем много лет назад. Беда была лишь в том, что в этом мире он не мог забрать ничью душу, даже если бы это была душа жалкого червя. Оружия у него никакого не было, да и не могло существовать оружие здесь в мире живой духовности, где формы лишь иллюзия, тела – абстракция, а события – символы.
   Но вот лев прыгнул! Хоши постарался врасти ногами в землю и выставил руки вперёд. Какими они были могучими эти руки! Будто два древесных ствола, две гладкие сосны, что не обхватить, а чтобы увидеть верхушку надо задирать голову так, что шапка валится. Пальцы тоже были им под стать – узловатые корни, способные проникнуть в самые недра земли и раздробить камни. Будь у него такие руки в телесном облике, он врядли стал бы шаманом. Он был бы охотником способным взять медведя даже без ножа и рогатины...
   Руки приняли тяжёлое кошачье тело, словно состоящее из одних жил, и Хоши почувствовал удар, который в мире твёрдых тел вышиб бы из него дух. Но сейчас он и был дух! И, тем не менее, удар был страшен! От него чуть не померкло сознание, и на миг показалось, что тело, (здешнее, духовное тело), по колени погрузилось в землю.
   Девочка сзади вскрикнула от страха, а когти хищника уже вовсю полосовали руки, грудь и лицо посмевшего встать у него на пути человека. (Если он доберётся до сердца...) Адская боль пронзила всё существо Хоши и ему захотелось отбросить врага. Просто отбросить и уйти!.. Тогда он немедленно окажется в своём теле и всё закончится...
   Но тогда Ласка умрёт. Разъярённый демон, и так уже доведший её до крайности, больше не будет ждать и убьёт свою жертву, чтобы насладиться её последними страданиями.
   Нет, Хоши пришёл сюда не для того, чтобы проиграть, и отступать не собирался! Он приказал себе не обращать внимание на боль, собрал всю силу для одного решающего рывка, понимая, что у него есть только один шанс! Вместо того чтобы защищать себя от проникающих всё глубже когтей он обхватил тело гигантского кота, вдавил каменные пальцы ему в спину, нащупывая позвоночник и...
   Страшные руки резко разошлись в стороны, и в каждой была зажата половина мохнатой трепещущей туши! Он разорвал своего врага на две части... Никакой охотник среди людей не был способен на подобное. Даже тот, кто прославился тем, что душил голыми руками пещерных медведей, не обладал такой силой. Посмотрел бы сейчас Большая Росомаха на своего друга, которого считал слабаком! А может быть он и видит.
   Жуткий многоголосый вопль поднялся со всех сторон, и Хоши понял, что это кричат призванные злобным духом паразиты, лишившиеся своего хозяина. Тогда он превратил останки льва в два факела и плеснул из них, как из чаш вокруг очищающим пламенем!..
   Хоши разлепил веки и с трудом поднял голову. Он был в жилище Серебряной Ласки. Она лежала перед ним обнажённая и спала глубоким спокойным сном. Её лицо больше не было страдальческим, Хоши даже разглядел лёгкую улыбку, тронувшую её губы. Его руки всё ещё лежали на ней, и он понял, что едва чувствует их. Шаман поднял эти дрожащие руки к лицу. Они были онемевшими, пальцы не гнулись. Он растёр ладони друг о друга, и это немного помогло, но кисти рук ходили ходуном, так, что он едва справился с этой простой задачей. Но всё же они работали. С ногами наверно будет хуже, но его проблемы потом, а сейчас надо разбудить Ласку.
   Хоши достал из сумки ещё один пучок травы, сунул его в почти потухший очаг, сдул, занявшееся было, пламя, и оставил тлеть испускающие ароматный дым травинки, которыми принялся обмахивать тело Ласки, как бы сметая с него невидимую пыль. При этом он, не переставая, твердил заклинание, которое для постороннего уха звучало, как жужжание шмеля, а на самом деле было сложным построением рифмованных словосочетаний, изгоняющих остатки зла и открывающих дорогу потокам положительной энергии. Закончив «жужжать», Хоши потрогал спящую женщину за тёплое плечо, а потом легонько щёлкнул её по носу.
   Ласка открыла глаза, обвела ими вокруг, как будто в первый раз видела это место, остановила взгляд на Хоши и заморгала в недоумении.
   - Ой!
   Она вдруг села и раздвинула ноги. Её глаза округлились от сильного удивления и страха – она сидела в луже собственной крови!
   - Не бойся, это дурная кровь и очень хорошо, что она вышла. – Сказал Хоши и вдруг понял, что в его голосе больше не слышится львиный рык. – Сожги эту шкуру, когда я уйду. Не жалей – твой сын добудет новую. Тебе не мешало бы помыться, но сначала поесть. Я дам тебе травы. Вскипяти котелок воды и брось их туда. Когда варево остынет – пей отвар по два глотка перед едой три раза в день, пока котелок не кончится. И вот ещё что!
   Хоши вынул из-за пазухи плоский чёрный камень шириной в полторы, а длиной в две ладони. На одной из коротких граней камня виднелось отверстие, сквозь который был пропущен кожаный ремешок.
   - Перед сном клади его вот сюда! – Объяснял Хоши, указывая на её низ живота. – Когда чуть окрепнешь и начнёшь уверенно ходить, носи его на поясе под одеждой – он вытянет остатки болезни. Потом, как совсем поправишься, прокали его в огне, дай остыть, не опуская в воду, и повесь над входом в дом. Он защитит от болезней и тебя, и твоих детей. И последнее...
   Хоши немного помолчал, собираясь с мыслями, ведь ему требовалось убедить Ласку в том, что она была не права, а проделать это с женщиной, даже если её упрямство сжато до мужского состояния, дело непростое.
   - Запомни – не все мужчины плохи и не все они дураки. – Начал он издалека. - Настоящих дураков, как и умников среди них мало. Больше всего людей обыкновенных, у которых ума и глупости примерно поровну. Среди таких есть немало тех, кто не знает и десятой доли того, что знаешь ты, но может быть хорошим мужем и отцом, кто будет заботиться о тебе и ответит любовью на любовь. Я не говорю тебе вести в свой дом первого встречного. Просто не чурайся людей, будь среди них, говори, слушай, присматривайся и думай. Поверь, обязательно найдётся такой, который будет лучше многих. Может быть, ты встретишь его не сразу. Может быть, он будет не единственным, может их будет несколько, не страшно! Не бойся ошибиться, бойся не ошибаться, бездействуя. Ищи, не сдавайся, дай судьбе ещё шанс и не дави в себе зов плоти, не глуши его, ведь это оскорбляет Мать землю, обижает её, а обиженная земля может отмстить не только тебе, но и твоим детям. Сколько я дал тебе детских амулетов тогда?
   - Пять.
   - А сколько ты повесила детям на шею?
   - Два.
   - Вот видишь! Как много ещё нужно сделать! Ведь я неспроста дал тебе именно пять амулетов. Не три, не десять, а пять. Я ведь спрашивал тогда о тебе Мать землю, и она ответила, назвав именно такое количество. Не родить их, то же самое, что убить, а это великий грех!
   Хоши помолчал. Он чувствовал себя совершенно разбитым, тело отказывалось слушаться, но мысли напротив, были ясными и чёткими, как картина окружающего мира в солнечный, безветренный день. Ему вдруг открылось будущее, точнее совсем малая его часть, которая касалась Ласки, точнее обеих Ласок, большой и маленькой, и немножечко Росомахи.
   - Возьми ещё вот это.
   Он протянул ей предмет длиной в локоть без малого, завёрнутый в шкурку выдры. Ласка взяла этот новый подарок, развернула у себя на коленях, и у неё в руках оказался... костяной белый фаллос, искусно выточенный из мамонтового бивня. Он был выполнен в таких подробностях и с таким тщанием, что казался живым! У основания этого произведения косторезного искусства виднелись какие-то знаки. Ласка вгляделась и увидела, что это изображения пар, сплетающихся в любовной схватке, выполненные, по-видимому, острым краем раскалённого камня. Она вопросительно взглянула на Хоши.
   - Это на тот случай, если зов плоти возникнет раньше, чем ты встретишь подходящего мужчину. Конечно, это не может заменить мужа полностью, но всё же не даст твоей собственной крови застаиваться и вредить тебе, как это случилось теперь. Пойми – у человека все части тела должны работать, иначе они начинают отмирать, а отмерший орган может потянуть вслед за собой всё тело. Даже если такое не случится, то всё равно человек с бездействующим органом станет калекой. Заклей себе один глаз или зашей веко, и через полгода глаз перестанет видеть. Просиди полгода без движения и разучишься ходить. Детородный орган в этом случае такой же, как и все другие, только он требует к себе ещё более внимательного отношения, так-как связан со всем телом, и всё тело зависит от его здоровья и благополучия. Не обижай своё тело. Не отказывай ему в его просьбах, и оно отблагодарит тебя, а начнёшь пренебрегать – отплатит преждевременной старостью.
   Хоши опять замолчал. Он знал, что должен сейчас уйти, но уходить не хотелось, ведь он понимал, что видит Ласку в последний раз.
   - Может, останешься? – Спросила Ласка, когда он сделал движение, чтобы встать. – Уже поздно, и на улице совсем темно. Останься на ночь. Поужинаешь, выспишься, а завтра утром пойдёшь к себе, если не захочешь остаться ещё.
   Хоши помотал головой. Он знал, что оставаться нельзя, как бы ему этого не хотелось.
   - Я должен идти. – Сказал он. – Отправь со мной Маленькую Росомаху и Снежную Ласку. Не бойся, с ними не случится ничего плохого. Вокруг ни одной хищной твари. Волки отошли к северу вместе со стадами оленей, снежные львы заняты мамонтами, медведи спят. Росомах, кроме твоего сына, давно уже никто не видел, да и не такие они глупые, чтобы подходить сейчас так близко к людям – еду не достанут, а шкуры могут потерять.
   Они распрощались, и Хоши вышел не оглядываясь. За дверью он нос к носу столкнулся с Маленькой Росомахой и Снежной Лаской. Конечно же, два любопытных создания подслушивали и подглядывали. Отодрать бы за уши, но... Глупо скрывать от детей жизнь. Тот, кто думает, что делает благо, утаивая от детей жизненно важные знания, пусть потом не сетует на их неопытность и опрометчивость в поступках. Скупердяйничать в делёжке жизненным опытом, то же самое, что завязывать детям глаза перед тем, как пускать их по узенькой тропинке над пропастью.
   Вид у ребят был усталый и голодный. Немудрено – на небе сияли уже утренние звёзды, хоть небо было ещё совершенно чистым. Мороз между тем крепчал. Дети жались друг к другу, но Хоши понял, что это не от холода.
   Они боялись! Конечно, люди племени не привыкли ходить по ночам, ведь в темноте, как раз таятся все опасности от хищных зверей до злых духов – людоедов. Сами бы они ни за что не рискнули в такой час высунуть нос на улицу. Только присутствие Хоши, гнева которого боялось всё, что состоит из плоти и крови, и большая часть потусторонних сил, заставило их пойти на такой риск. Знали бы эти двое, что старый шаман не способен сейчас защитить их даже от нападения лемминга, если б это крошечное существо задумало вдруг покуситься на человека.
   Хоши был не просто слаб, он чувствовал, что его жизненные силы заканчиваются. Может и вправду стоило принять предложение Серебряной Ласки и остаться до утра, но Хоши не был уверен, что может прожить так долго. Умирать под кровом своей давней подруги и... ученицы, (он вдруг это понял с особой ясностью), старый Хоши совсем не хотел. Это осквернило бы её дом, доставило бы ей лишних проблем и забот, как раз тогда, когда надо думать о поправке собственных дел.
   Помирать не хотелось, но если уж этого не избежать, то напоследок можно сделать ещё кое-что полезное. Вот только дойти бы!
   Они дошли. Рассвет уже высветлил небо на востоке, и предутренний ветер подул с новой силой, когда Хоши переступил, (точнее переполз на четвереньках), порог своей землянки и поманил детей за собой. Они рады были оказаться под кровом, пусть это было даже страшное и загадочное жилище шамана!
   Надо бы их накормить... Про себя он уже не думал, но для виду он всё же закинет что-нибудь в рот. Из еды у него нашлись только орехи, зато их было много. Порывшись в ларе, Хоши прибавил к трапезе несколько сладких корешков и тот самый бочонок мёда, который они принесли ему намедни.
   Хоши приказал своим гостям не стесняться, и вскоре две рожицы были измазаны липким золотом – драгоценным сокровищем пчелиных бортей. Когда с этим было покончено, Хоши вынул из своего бездонного ларя связку амулетов, выбрал из них семь и вручил Снежной Ласке.
   - Наденешь на шею своим детям. – Сказал он. – Каждому по одному, таково повеление Матери земли. А вот это лично от меня!
   С этими словами он надел ей на шею бусы, из тщательно отполированных кусочков янтаря, с одним большим красным прозрачным камнем в середине.
   - Это, чтобы с тобой не случилось такой беды, как с твоей матушкой. – Пояснил Хоши. – А вот это, чтоб красота твоя не увяла долгие годы!
   И он добавил к подаренному красивый костяной гребень с вделанными в него цветными камешками.
   - А теперь займёмся тобой. – Сказал Хоши, поворачиваясь к Маленькой Росомахе.
   Сначала он повесил ему на шею амулет, сделанный из когтей и кусочков шкур разных хищников.
   - Увеличивает мужскую силу во всех отношениях. – Заверил его Хоши. – Главную силу тебе уже дали родители. Она идёт от Матери земли и нет её прекрасней! А эта – сила добрых духов дарующих удачу. Она тоже не помешает! И ещё возьми вот это.
   Хоши достал со дна ларя нож такой длины, что у Маленькой Росомахи заблестели глаза, а когда он вынул его из ножен, рот сам собой открылся от удивления! Нож был сделан не из камня или кости и даже не из железного дерева, а из чего-то по цвету похожего на рыбью чешую. По форме он тоже напоминал рыбу.
   - Запомни, парень, - напутствовал его Хоши, это оружие с лёгкостью перерубает мышцы и кости. Оно даст тебе огромное преимущество в бою. Используй его на охоте или при защите племени, если нападут враги. Но никогда не применяй его для решения споров между своими соплеменниками. Всё что угодно, только не братоубийство!
   Они ещё немного посидели, глядя на огонь в очаге, и Хоши выпроводил их, наказав хорошенько заботиться о матери. Старый шаман остался один. Он попробовал подняться, но ноги не слушались. Тогда он сконцентрировал своё сознание, как делал это для переноса предметов без помощи рук.
   На этот раз он перенёс своё тело на лежанку и удивился тому, как это легко получилось. Однажды он пробовал поднять, таким образом, огромные прямоугольные камни, поставленные в кружок и положенные друг на друга. Это было как раз во время его путешествия много лет назад. Некоторые из этих камней, (их так и называли – «висячие камни»), обрушились и валялись внизу в беспорядке. Хоши тогда объявил себя учеником местного великого шамана, а его наставник очень хотел восстановить это древнее сооружение. Но даже вместе они смогли лишь слегка пошевелить одну из тех неподъёмных глыб.
   Годы спустя, он узнал, что их потуги были напрасными: человеку не дано поднять эти камни, хотя бы потому, что они являются собственностью божественного дитя, которому было угодно играть здесь в кубики. Сооружение, выстроенное из тех камней, является не храмом и не местом для наблюдения за движением светил, а обычной фантазией ребёнка строящего домик для своих кукол.
   Но задумка не была завершена хозяйкой кубиков, (кое-кто утверждал, что гигантский ребёнок – девочка), или она сама задела свою работу ножкой, когда перешагивала через неё, спеша куда-то по своим детским делам. Так или иначе, среди шаманов ходили разговоры о том, что когда-нибудь малышка вернётся, чтобы доиграть, и это как-то связано с наступлением эры всеобщего благоденствия. Другие, правда, говорили, что она, скорее всего, растопчет мир людей, которые завелись на Земле в её отсутствие. Но суть не в этом. Дело в том, что Хоши чувствовал сейчас в себе такую духовную силу, что впору было снова попробовать поднять те камни!
   А вот тело его, наоборот, становилось всё холоднее и неподвижнее. Это был конец, он понимал, что это так, но совершенно не тяготился этой мыслью. Правда, сейчас ему казалось, что в жизни он сделал слишком мало, чтобы уйти. А, в самом деле, чем он может похвастаться? Десятками вправленных вывихов, залеченных переломов, зашитых ран от зубов и когтей? Это было давно, когда он ещё не приобрёл славу «страшного шамана». Сейчас к нему обращались редко, только когда случалось что-нибудь совсем скверное. Так чем ещё? Несколькими живыми младенцами, которые без его помощи не появились бы на свет. Сотнями предсказаний погоды и может быть несколькими успокоенными бурями. Ну, и двумя убитыми снежными львами – одним на этом свете, а другим... можно сказать, что на том.
   Большая Росомаха обзавидовался бы! Он добыл в своей жизни для племени множество оленей, лосей, кабанов и даже мамонтов. Медведей душил голыми руками, а вот снежного льва не убил ни разу. Слишком силён, хитёр и ловок был этот хищник. Похвастаться его шкурой на памяти Хоши не мог ни один из охотников. В доме Ласки была такая шкура – трофей её прадеда.
   Н-да, сделано мало, но что сделано, то сделано. Хоши посмотрел на потолок своей землянки. Светящийся камень и впрямь напоминал луну, а черепа и скелеты животных – созвездия. Он ведь их так и расположил по созвездиям: кабарга, выхухоль, тетерев, лемминг. С более крупными животными вышла заминка. Не подвешивать же под потолок скелет медведя! Поэтому роль медведя сыграла выдра, в качестве лося выступил кролик, а вместо...
   Светящийся камень мигнул. Раньше такого не бывало. Хоши посмотрел на камень с удивлением, а он, между тем, стал пульсировать, словно маленькое сердце, и вдруг увеличился в размерах, заполнив своим светом всё вокруг. Этот свет становился всё ярче и ярче, и... погас.
   Хоши понял, что всё кончилось. Теперь он должен перейти в мир духов и потерять большую часть своего сознания. Духи разумны, но не так, как люди. Они многое теряют из того, что человек знает и чувствует при жизни. Почему и как это происходит, Хоши не знал. Он обращался со многими духами, пока был шаманом, и заметил одно: чаще всего они теряют привязанности, иногда ведут себя прямо противоположно тому, как это было с ними при жизни. Например, зачем-то вредят собственным детям, которых любили пока были живы. Или вселяются в какой-нибудь предмет, вроде копья или лука, придавая ему особые свойства. А кто владеет этим оружием, их почему-то не волнует.
   Хоши ждал, но ничего не происходило. Темнота была ровной и абсолютной. А ведь духи способны видеть и слышать, они даже ухитряются есть – поглощают духовную сущность продуктов, от чего те внезапно портятся. Хоши не привык бездействовать, и такое ожидание было ему в тягость. Чтобы как-то развлечь себя он стал думать о том, что произойдёт в ближайшее время в племени. Интересно, когда люди заметят, что он умер?
   Навещали его в последнее время совсем редко – всё боялись! Глупыши... Возможно, его захотят навестить Снежная Ласка и Маленькая Росомаха. Да и сама Серебряная Ласка, когда поправится, тоже может явиться сюда. Они сначала будут ждать, когда он выйдет, потом позовут, потом поймут всё и сообщат старейшинам племени. Но никто не решится переступить порог жилища шамана. Впрочем, Серебряная Ласка может и решится. И тогда всё выяснится. Его похоронят здесь же – просто завалят вход камнями, а потом заложат дёрном...
   Бум! Дз-зыннь!
   Звук был странный, как будто кто-то хлопнул по шкуре натянутой для просушки. Только к этой шкуре зачем-то были привязаны бубенчики.
   Бум! Бум! Дз-зыннь!
   Звуки повторялись и повторялись. От них у Хоши разболелась голова. (Что?! Какая ещё голова? Он же умер!)
   Тогда он открыл глаза и тут же зажмурился от ударившего в них яркого света. Почему-то было очень холодно и хотелось есть. Хоши с удивлением оглядел странное помещение, в которое попал. Больше всего это напоминало хижину с гладкими стенами, но хижина эта была непривычно большой.
   Вокруг толклось много народа, в основном женщины, хотя было и несколько мужчин, по крайней мере, двое. Все присутствующие были как-то странно одеты – их одежда была белой и гладкой, никаких признаков меха.
    Один из мужчин большой, бородатый. Он держал за руку женщину лежавшую на ложе, тоже покрытом чем-то белым, и был счастлив, как безумный и одновременно до того волновался, что его даже немного трясло. Другой был невысокого роста, с лицом гладким, как у мальчика, но было видно, что он вовсе не молод. Этот суетился вместе с остальными вокруг всё той же женщины.
   Бум! Дз-зыннь!
   Хоши вдруг подняли чьи-то большие, тёплые руки и положили лежащей женщине на живот. Он почувствовал, что мысли покидают его... Память ушла вглубь подсознания и там спряталась. Хоши чувствовал своё тело, но не владел им, а ещё он понял, что не может связать двух слов, нет, двух мыслей вместе, а слов он никаких вообще не знает. Да и зачем нужны слова или мысли, когда есть эта славная, тёплая и такая родная женщина – мама!
   Бум! Дз-зыннь!
   - Скажите ему, кто-нибудь, чтоб перестал – мешает! – Нетерпеливо сказал мужчина с гладким лицом.
   Бум! Бум! Дз-зыннь! – Раздалось откуда-то со стороны, и память Хоши ненадолго вернулась. Вернулись и силы. Бестелесным взором он проник за стену, из-за которой слышался звук и увидел ещё одно странное помещение, длинное, освещённое какими-то сияющими грушами.
   По этому коридору  прыгал и пританцовывал невысокий человек в кухлянке, с множеством амулетов, с плоским жёлтым лицом и узенькими щёлочками глаз. Шаман! Но шаман какого-то незнакомого племени. Хоши таких лиц ещё не видел.
   В одной руке этот шаман держал большое деревянное кольцо, обтянутое тонко выделанной кожей и с пришитыми бубенчиками по краям, а в другой короткую, обшитую кожей палку. Этой палкой он время от времени ударял по натянутой коже в такт своим прыжкам и телодвижениям.
   Вот откуда происходили эти – «Бум! Бум! Дз-зыннь!». А ещё шаман постоянно пел и бормотал что-то про себя, и Хоши с удивлением узнал свои собственные заклинания, которые придумал много лет назад.
  Странное озорство вдруг овладело им, и прежде чем он сообразил, что делает, его невидимая духовная сила протянулась, как рука, выхватила у шамана бубен и с размаха стукнула его им по голове!
   Шаман остановился и открыл рот от удивления, но тут же улыбнулся от уха до уха и погрозил Хоши пальцем, хотя и не мог его видеть.
   В тот же миг Хоши почувствовал, что память снова покидает его, а сила сворачивается, словно аккуратно сложенная шкура, убранная про запас на дно ларя. Сознание тоже погасло – он крепко спал, крохотный и слабый, заботливо поддерживаемый родными руками, впервые в этой новой жизни отведавший молока из материнской груди.
   Часом позже к бородатому человеку, курившему со счастливым видом на крыльце уже десятую папиросу, подошёл старик, которого местные называли шаманом, хоть это и было смешно в стране уверенно строящей социалистическое общество. И принесло же его сегодня в больницу райцентра, хотя он не собирался, похоже, обращаться ни к одному врачу, и навещать ему здесь тоже было некого.
   - Начальника, слушай, однако! – Заговорил он с присущей местным манерой, глядя на бородача снизу вверх. – Моя говорит: твоя сына – хороший человека будет, однако!  Твоя сына – большой человека будет, однако! Великий шаман будет, однако! Пускай твоя, как сына подрастёт – ко мне присылай: камлать научу, слушать землю научу, лечить людей научу, смотреть небо научу, однако! Моя будет называть твоя сына – Хоши! Хороший имя, однако!

                                                                                                                               03.02.2015