Народу на похороны пришло мало. Хорошо хоть дети и внуки в полном составе. Младшенький Мишенька горевал меньше всех, и пожалуй даже бы не пошёл, но всё таки эта противная Белла, мать начальницы, папаню знала. Ещё б заявилась. А сыночка нет…
К счастью Белла улетела в свою Америку. Без неё как то спокойней. Возможно и усопшему.
Ну, кроме близких было ещё пару человек из НИИ в котором Ной отработал лет. Двоюродная сестра и… И какой то придурковатого вида, некому неизвестный старичок.
-Кто? От куда?- Похоронно-родственный состав недоумевал. Да бог ты с ним.
Как сказал Лёнчик.
-Больно древний, много не выпьет.-
Крематорий. Стандартные речи.
Гроб с телом Ноя поплыл вниз. Прямо как ковчег. Жалко только вниз.
На поминках шло чинно. Коллеги покойного смылись. Получается, были только свои. Ну, плюс загадочный старик. Похмелиться за чужой счёт решил.
Первым по старшинству слово старший сын взял. Разумеется поэт и на похоронах поэт. Речь по усопшему бате представляла собой длинную поэму. Первые три четверостишья были посвящены Ною и скорби сына, дальше автор перешёл на политическую тему. Всех вспомнил и НАТО и Путина и хохлов. Как всё это вязалась с поминками не кто не понимал. Но не затыкался Лёнечка долго.
Затем жена Ноя. Ну, тут общие фразы.
-На кого ж ты меня…- Говорила вдовая Джоконда с повседневной улыбкой.
Затем младший Мишенька. У того по долгу службы присутствовали ораторские способности, поэтому придраться было не к чему. Сказал как баланс свёл.
Очередь за дочурой. Та, встав, уже вторую минут молчала, как низком старте.
-Можно я скажу.- Это был голос того не кому неведомого старичка. Дурика. Загадочно нарисовавшегося на поминках.
Приняв молчание за согласие, дурик встал и торжественно вытянул бокал. Показалась что он значительно выше и моложе чем перед речью.
-Дорогие, друзья. Близкие. Нам сейчас всем тяжело, от нас ушел не просто отец, муж, друг. Для всех нас он был кормчим в океане жизненных коллизий. Я знаю Ноя давно и на правах друга хочу сказать…-
Весь не большой коллектив, присутствующий на поминках, смотрел на докладчика разинув рты. Дед, полунищий дедок-дурик которого они видели перед собой получасом раньше, не только приосанился, но ещё и обладал завидным голосом. Какое там лекторское мастерство. Диктор Левитан да и только. Репродуктора не хватает. Такого на выборы надо было. Трамп да Хилори по бокам. С опахалами бы стояли.
-В раннюю нашу с Ноем бытность произошёл один случай, о котором хотелось бы рассказать.- Тем временем продолжил Левитан.
Множество существ, не попавших на ковчег перед потопом, то же подыхать не хотели, а скорую руку без божьего позволения, когда водичка уже стала прибывать смастерили. Не ковчег конечно, а так плот. Да и не один. На них эта тусовка гадкая наводнение и встретило. Разумеется, большее количество этих посудин потонуло, но кое-кто и выжил. Благодаря кстати Ною, которому было велено, что? Что.
Лишних на ковчег не брать. Ну, а кинуть канат горемыкам на подсобных плавсредствах за бортом не кто не запрещал. Ной человек всё таки был мягкий и добрый потому как праведно-послушный.
Хоть волны и бушевали, а часть этих на буксире умудрились не потонуть. Плюс жратву им сверху с борта ковчега швыряли.
Бог такому раскладу рад не был. Поскольку нарисовалась на суше кроме Ноя с его роднёй и фермой всё та же шваль, благодаря которой пришлось главному кингстон открывать.
Ною за это было заложено наказание, спуститься на землю и посмотреть как вся эта братия потом прорастёт.
Много время прошло. Ной уже в наши дни в другой шкуре смотрел на всё это хозяйство и, сами понимаете, не радовался. Потому что не знал что делать.
По привычке профессиональной чувствовал приближение потопа, а сделать ни чего не мог. Вопросами мучился. Как такую шваль спасёшь? На чём спасать?
А главное. Главное. От чего.
Бог ведь пообещал, людей больше потопом не карать. Как следует из источников официальных.
Так что, досталось сей раз Ною за мягкодушие на водах.
Однако, давайте вспомним героическое поведение нашего близкого при предыдущей катастрофе. И помянем тостом.-
Левитан закончив речь, поднял бокал и залпом опрокинул.
Домочадцы обалдело переглядывались. Выпила только дочь, очевидно вообще не врубившись в речь докладчика.
Первым очухался младшенький Мишенька. Внимательно посмотрел на дедка, который кажется опять скукожился до прежнего ничтожного состояния. Вдохнул.
Создатель цену своим твореньям знает плохо. Либо завышает, либо занижает. На худой конец смотрит в готовый прейскурант. Заценет лучше всех барыга. Мишенька, с детства готовый продать всех и вся, относился к последнему типу. Редко сейчас встречаемому. Вестимо, сразу понял кто чего в рассказе Левитана стоит.
-Слышь, давний папин кореш, а шваль типа мы? Папаша у нас свистанутый был, ладно. Но чтоб у него на поминках, за наш счёт водку жрали, да нас полоскали. Лёнчик, ты понял.- Обратился Мишаня к старшему брату.
Ленчик старший хоть и поэт, но в семье слыл крутым драчуном. По пьяни, бойцовские качества просыпались в нем только так. То, что эти качества легко перебивались одиночным, не как не поставленным ударом любого человека массой больше пятидесяти кило, близким разумеется не рассказывалось.
Навостренный братом, изрядно нализавшийся Ленчик встал и стал засучивать рукава, глядя на заранее поверженного Левитана.
-А ну пойдём, выйдем.- Обратился он к глумливому докладчику.
Вышли.
В этот момент у Миши зазвонил мобильник. Народ отвлёкся, звонила начальница. Дочь известной всем Беллы.
-Мама умерла.- Послышалось в трубке.
Миша звонку обрадовался. У неё мама, у меня папа. Общее горе с начальством сближает. Даже украсть больше разрешают…
-Перед смертью всё отца твоего вспоминала. Задыхаюсь,- кричала. Ноя позовите, пускай хоть верёвочку для спасенья кинет. Добрый он.-
Короче, когда в сознание приходила, просила тебе передать ,что б ты его почитал после смерти, помянул там. Деньги даже на обелиск велела выделить…- Дочь покойной на минуту замолчала.
Но ты мою мамочку представляешь. Средств на это не оставила, так что ты из своих. Я, разгребусь с наследством, тебе компенсирую.
Понял. – Произнесла она уже приказным тоном. Что б памятник, жмот, достойный отцу поставил. Проверю лично.-
Мишенька, завершив не приятно закончившийся разговор, перевёл взгляд на находившихся в комнате. Сцена была странная.
Левитан, опять набравший статность и мощь, держал за ухо Ленчика как нашкодившего ребёнка. Тот скулил.
-Не надо, дяденька, простите, дяденька, я папу не слушал.-
Левитан опустил престарелого пацана. Ухо Ленчика краснело локатором.
-На поминках принято вспоминать разное об усопшем.- Начал диктор новую речь. Расскажу еще одну историю.-
Родственники опять замерли как в кинозале.
-У евреев идея мисси, то есть спасителя, после исхода из Иудеи, приобретала все большую значимость. Во первых, хотелось что б спасли. Во вторых удобно было народ в повиновение держать. Сам ни чего не делай, оставайся на месте. Кто надо прейдёт и спасёт.
В семнадцатом веке появился некий Шабатай Цви и объявил себя мессией. Подобные и раньше с завидной частотой появлялись. Но кого подзабыли, кто по мелкому чудил, а этому почему то поверили. Народ забитый, в дерьме, хочется обаятельному человеку поверить.
Короче еврейские местечки тех времён начали с ума сходить. Пляшут, поют, официальная власть раввинская ни чего сделать не может. Порой от толпы, знатным раввинам, спасаться приходится. А Цви этот движется по местности с имиджмейкерами, они у любого популярного общественного деятеля сами собой рисуются. Проповедует.
Ной будучи благородного сословия и возглавляющий на тот момент раввинат(местная администрация) в одном захолустном еврейском местечке ситуацией озадачился. Местечко из-за отдалённости умом ещё не тронулось, но до руководства слухи уже докатились.
Ной привычной чуйкой ощущал приближение. Не, не миссии. И не потопа даже, а какой то жижи. Жижа эта находилась в головах его подопечных, состояла она из страха и глупости.
На самом деле состав этот был сложнее, сродни питательному бульону. Только росли на бульоне не примитивные бактерии, а рабы. Поэтому любая власть нуждающаяся в рабах выводит этот бульон. Основные ингредиенты одинаковые, фиксирующие добавки разные. Зависят от времени и ареала местности.-
-А какие же сейчас добавки?- Прервал вопросом, держащийся за ухо, Леня.
-Сейчас, присадки в бульон электронно виртуальные. Продолжу.
Любая палка имеет два конца. Бульон не должен вылезти наружу. Тогда он пожирает всё. Русский бунт в пример явление.
Вот Ной и чувствовал выползет жижа и затопит.
Разумеется волновался не он один. Ближайшее его окружение, воздавало молитвы да бы обошло. Кто то тихо пытался воспитывать паству из низших еврейских слоёв. Кто то просто готовился драпать.
Местность под контрольная Ною была не большой. Вела в неё одна дорога не в далеке от реки. Ной как полководец осматривал территорию, заодно прислушиваясь к разговором жителей. Правда, при виде его они чаще подобострастно замолкали.
Река рядом с местечком бурлила как не когда. Корабль не построишь…
А вот, а вот плотину.
Ной принял решение. На следующий день в подходящем месте началось строительство плотины. Надо сказать, что местечко было удобное. Кто то и ранее ставил там деревянное заграждение. Воспользовались старым основанием и работа пошла быстрее.
Официальная версия для населения гласила, что собрались возвести невиданную водяную мельницу. Народ, что иудеи, что христиане дивились странной затее. Но денег из казны общины на оплату работников и подкуп наблюдающих велено было не жалеть, поэтому платина была возведена в рекордные сроки. От неё прорыли какой то канал, на нём начали строить мельницу. Уже не спеша.
Хотя авторитет главного раввина общины был непререкаем, над Ноем всё равно посмеивались. На такие средства он мог целую эскадру ковчегов возвести.
Ной это знал. Нет, эскадра здесь не поможет.
Что ж, сам Цви Шабатай, мессия семнадцатого века в нашу местность не пришёл, а вот его посланники в примерно намеченное Ноем сроки прибыли.
Прибыли и как нож в масло вошли в сознание местных дураков. Через пару дней народ уже плясал выйдя на улицу, а ставленник Ноя в том местечке с синяками еле унёс ноги.
-Пришли.- Приползя прохрипел он.
-Пора.- Усмехнулся Ной.
Пришествие миссии сопровождалось не только танцами, но и значительным пьянством, даже не особо к этому склонному, иудейским народом.
Местечко лежало вповалку. Ночь выдалась удачной. Бушевал не ветер, а просто ураган. Кто помог с этим уже не известно.
Самые надёжные люди из личной стражи Ноя открыли плотину.
Вода и так готовая выйти из берегов по заданному маршрута хлынула на тронутые мессией шатлые дворики. Поток воды был на столько могуч, что все выжившие потом считали буд-то видели вселенский потоп.
Это шептали выжившие, а сколько было утонувших. Ночью, перепитые, холодная вода… Много народу сгинуло. А разрушенные стихией дома, разорённые семьи, обреченные голодать. Умершие дети…
Однако слух, что это было наказание за поклонение лжемиссии-идолу распространился быстро. Причём далеко за пределами территории Ноя.
Не Шабатай Цви не его сотрудники там так и не появились. Порядок был сохранён.
Конечно, многие понимали какова на сей раз роль Ноя во вселенском потопе. Но как говорится, порядок был сохранен, а роптать одни не решались, другим это было совсем не выгодно.
Историю пишут победители.-
-Господи, какая история то страшная. Этот ваш Ной, который деревенский староста, сколько народу сгубил.- Заголосила пьяненькая вдова.
Муж мой, который Ной настоящий не в жизнь бы так не поступил. Христом богом клянусь.- Всхлипывала она.
-Ну, в том что история жёсткая вы правы, Елизавета Ивановна. Бога это то же прогневало.- Произнёс задумчиво Левитан.
-Как же он воздал?- Поинтересовался Ленчик.
-Вопрос верный. Наказал он, что прейдёт Ною кара. Сам он потом испробует на себе жижу. Бульон выше упомянутый рабский. Будет тонуть в нём. Только бульон не из вне, а из него самого извергаемый. Что страшнее, согласитесь.-
-Жесткая история. Хотя технически сработанно чётко.- Задумчиво произнес Михаил. А что дальше с этой миссией Шабатаем было?-
-С ним. Банально, ещё проповедовал. Был взят в плен турецким султаном. Где отрёкся от иудаизма.-
-То есть признался. Что не миссия.-
-Вообще от иудаизма отрёкся. Ислам принял. Хотя последователи Цви всё равно сохранились. До сих пор.
Кстати ещё одна не гуманная деталь. В той местности, подвергнутой Ноем затоплению, больше не каких чудных религиозных течений не появлялось.
Хасидизм в тех местах совсем не прижился. Наоборот цадики ортодоксы потомки дворни Ноя, местность ту проклятой считали, за сто вёрст обходили.
Уровень жизни в тех местах был довольно высокий все последующие столетья. Много интересных людей от туда вышло. Да же во вторую мировую, жители, как бараны праведные, немцев не ждали. Кто смылся, кто воевать.
Третий рейх то же те места проклятыми считал.-
-Не дали рабскому бульону вырваться.- Гордо произнес Ленчик. Я про это стихи напишу.-
-Правильно, потом обязательно вышли.-Кивнул Левитан. Ещё раз говорю, очень много из тех мест достойных людей вышло.
Кстати, знаете как местность называется?-
-Как?-
Левитан произнёс название.
-Подождите, что знакомое. Что знакомое.- Впервые в разговор встряла дочь покойного. Это ж на фамилию нашу похоже, на фамилию нашу похоже. Фамилия наша совпадает с этим названием.-
-Правильно. Вы потомки населения из тех мест.-Улыбнулся Левитан. Я же говорил, от туда вышло много достойных людей.-
Леонид просиял, а вот Михаил наоборот напрягся. Как личность адекватная, он всегда понимал, что достойным человеком назвать его трудно. Про это вообще старался не думать. Получалось. А сейчас весьма озадачился, весьма. Не по себе даже стало.
Говорили в тот вечер долго. Левитан ещё рассказал много из их с Ноем приключений. Семья то же что то новое вспомнила. Спрашивали. Дискуссировали …
Сергей, хахаль дочери Ноя, прибыл на поминки совсем поздно. Специально попозже пришёл, что б всякую ахинею не слушать.
Он журналист-литературовед исследователь Додонова преследовал вполне понятные цели. Выпить пожрать, потрахаться с Наташкой. Ну, ну и заодно помянуть смешного старика, то же можно.
Как и сказано пришёл он поздно. Долго обалдев, стоял в дверях. Картина предстала и правда странная. Знакомая ему семейка вся сидела за столом. Выглядела вроде так да не так, говорила какими то другими голосами. При чём умные фразы, что уж совсем не походило на них.
-Это ж надо как отца любили.- Растроганно подумал Сергей.
Еще раз протер глаза и внимательно всмотрелся.
В комнате не кого, кроме семьи Ноя не было. Все почтенно и с любовью обращались к пустовавшему за столом месту, на котором стояла фотография Ноя и стакан водки, накрытый куском хлеба.