в конце треклятых подлых девяностых -
кривлялся на подмостках демократ,
в лицо народу лгал безумно просто.
И газ, и свет давали по часам.
Свет чаще в полдень, очень редко – утром.
а будущего счастья адреса -
народу подносились суемудро.
И ведь народ, почти что не роптал -
все верили: путь в новый мир возможен.
Но постепенно исчезал запал -
выкручивался каждый, кто как сможет…
Исполнилось мне летом сорок пять
тебе чуть больше - сорок девять было…
Нам было на политику плевать,
ты нежен был, силен и сексапилен.
…В тот вечер - восемнадцать лет назад
дрожал огонь свечи в моих ладонях,
ночь заполняла чёрным палисад
и оседала тьмой на подоконник.
Звенела муха в путах паука,
(сатрап терзал её с особой злобой…)
Мы пили крепкий чай без молока,
вприкуску с сахарком и тёплой сдобой.
Я помню этот вечер октября -
трещали в печке влажные поленья…
День восемнадцатый календаря -
до дрожи помню каждое мгновенье…
Никто не мог предположить тогда,
что это - наш с тобой последний вечер -
до полночи в наш дом войдёт беда -
крушению моих надежд предтеча.
Её безжалостная милость - смерть
сыграть решила видно на контрасте,
она вошла, не открывая дверь…
Вошла в момент твоей безумной страсти -
Порвала в клочья твои: сердце, мозг,
мгновенно превращая тело в тушу.
С тебя сорвала счастья жизни лоск,
и вырвала попутно мою душу…