Животный вопль каторжного раба (Рассказ)

Животный вопль жажды вырвался из уст каторжного раба. Он поднял голову, поднял ее медленно и неуверенно, подвел глаза в небо. Его странные глаза… Глаза. Как ужасно смотрели они на меня в тот момент. Наполненные болью, высохшие от того, что их больше не прикрывают ресницы – они голые и не защищенные, теперь им всегда приходится видеть жестокую правду жизни, бытия земного, истину людскую. Из открытых,  но молчащих губ, вырвался зов, как Земля зовет ветер в трудную минуту, чтоб развеять и разнести что-то людям.
   А эти руки? Руки, переплетенные жесткими венами, словно мощное дерево впивается в почву, чтоб буря, буря чувств не вырвала его, дав погибнуть где-то на краю всепоглощающей пропасти. Даже страшно подумать какое количество песка разочарований перенесли эти руки, какие глыбы препятствий пришлось передвинуть, сколько ведер слез вычерпать из рек и морей, сколько железных ломов они держали, разбивая стены, будто слабый кулак стучит в железную дверь…
   Мое тело дрогнуло. Могучий конь, извивающийся подо мной, почему-то притих, опустил морду, и стоял неподвижно, только пар из его ноздрей давал знать, что животное все еще способно дышать – в отличие от меня. Жесткий ком переживаний мешал сделать вдох, вдох раскаленного воздуха, прозрачной пыли и запах грязи, в которой на коленях томился мой такой родной, где-то в глубине души, человек. Человек – если это так называется.
    Как же тяжело было понять, что он хочет от меня! От меня ли, природы, человечества, жизни, от Всевышнего, который все не давал ему умереть.
     Я была сильной. Сильной во всех отношениях. Моя закаленная чувственность умело держала себя в цепях, но сейчас все вдруг куда-то исчезло. Опустив голову и уставившись в лохматую гриву коня, я думала. Спроси о чем? О Господи, да не знаю я! Просто стало страшно, хотелось сбросить эту томную одежду и бежать, бежать далеко от этого непонятно знакомого места, бежать в том, в чем родила мать-кормилица. Да, да, кричать во все горло, за каждым холмом разрывать мешающие жить узы, рвать душой бесконечные поля живых цветов, ловить руками порывы ветра и ... О нет! Что это? Неужели я уже вернулась? Что это?
    Я увидела свой родной меч, покоящийся у меня в ножнах. Туго завязав ленту в волосах, очнувшись, инстинктивно моя рука потянулась к мечу, но зачем? «Зачем?»- ни это ли слово будет звучать у меня в ушах все последующие года этой безумной жизни. Череда событий мелькала в голове и мешала сосредоточиться. Кем была я в тот момент? Воином, который был готов сражаться за все и вся, познавши раны, боль, предательство, но выжившим, борясь за свою душу, а может, я была всего-навсего обессиленной женщиной, уставшей от скитаний и от постоянного самоконтроля?!? Не была ли я в тот момент женщиной, которой совсем не нужен был этот сильный конь и единственный защитник – меч?
      Да разве не хотела я, чтоб сильные руки подхватили меня, расплели косы, дав волосам воздуха, и подышать солнышком, не спутали руки мне лентой, которые никак не могли почувствовать себя женственными от поводьев и железа?!? Да разве не хотела я проснуться в травяном поле под щебет птиц, а не под крики врагов, одеться цветами и, поглощая телом пену водопада смыть всю усталость, боль и грехи? Это все было та, но как тяжело признать правду!
    Все мои мысли были мгновением, секундой, которая уже покидала голову боевого коня.
   Пристально вглядываясь в раба, я пыталась понять, чей он раб? A не самому ли себе служил он?! Но почему теперь, стоя на коленях, утомляет меня?! О чем просить он осмеливается у такой, у такой столь – слабой женщины, но сильного воина?! Не верю, что страх покинул его! Может он возомнил, что я подарю ему это блаженство – свободу????
    О Боже! Как я могу говорить такие вещи? Я не ведаю что творю! Его глаза… какие они до боли знакомые … где я могла их видеть… или это вчерашний или уже завтрашний мой сон или грех? Я знаю. Сейчас я слезу с коня, подойду и поцелую его в лоб. Пусть это даст ему пищу, воду и счастье, но если это окажется смертью – да будет так!