Увидев его, я застыл на месте. Кажется, поиски увенчались успехом. Во рту пересохло. Рождалась уверенность, что это он – мой хвост.
Маленький и покрытый черным пухом хвостик лежал в банке с формалином. Он точно подходил под мамины описания:
- Ты мой щеночек! – говорила она, ласково шлепая меня по попе. – Ты знаешь, что родился с маленьким хвостиком как у собачки?
- Где мой хвостик? – спрашивал я.
- Врачи отрезали, - отвечала мама и смеялась, - чик и нету!
Но мне это не казалось таким смешным.
Больше того, я чувствовал себя так, будто у меня все же есть хвост. Когда мама говорила: «Чик и нету», по моему несуществующему хвосту бегали мурашки, и он начинал явственно подрагивать.
Сколько раз помню, внезапно скидывал штанишки, стоя к зеркалу спиной и оборачиваясь на отражение. Я надеялся поймать свой хвостик. Но он всегда исчезал или не отражался.
Только потом, будучи взрослым, довелось прочитать про фантомные ощущения ампутированной конечности.
- Обратили внимание? - спросил меня профессор Аскаров, бывший нашим экскурсоводом. – Можно подумать, что это хвост собаки, но это хвост человеческого существа.
«И это существо перед вами!» - подумал я.
- Неужели? - взвизгнула девица, стоявшая рядом и беспрестанно жевавшая резинку. - Вау!
И ведь ничего не сказала плохого. Но я находился в каком-то вязком пространстве предшока, где всякое вторжение отзывалось таким раздражением, почти физиологическим, почти до рвоты, вызывающим только негативные реакции. Поэтому тупо-равнодушное и чуждое: «Вау!», заставило меня внутренне ощетиниться.
- А ведь он был кому-то нужен! - пошутила неугомонная девица цитатой из «Винни-Пуха» и хихикнула, глядя на меня, призывая разделить веселье.
«Ты не знаешь, сука, как он иногда мне нужен!» - подумал я, все больше проникаясь неприязнью к этой девахе, могущей жевать резинку и выдувать пузыри, находясь среди трупов детей, скелетов и заспиртованных органов.
Когда я признавался в любви впервые, то помню сильно косноязычил, заикался, путал слова. И сейчас во временном отдалении от тех событий, я, кажется, понимаю, почему бывал и бываю так неловок в признаниях любви и симпатии.
Все потому что мне было бы естественней положить голову на колени своей избранницы и смотреть на нее долгим и обожающим взглядом.
И она бы все поняла.
То есть могла понять, если при этом у меня был бы мой хвост, виляющий и подрагивающий в нервном возбуждении.
Отняв у меня хвост по собственному произволу, врачи, эти изверги, лишили меня естества и естественности моей натуры.
Природа моя была смята и подавлена. Она была купирована хирургическими ножницами под корень. Ведь они не оставили мне даже обрубочка, как у кокер-спаниеля!
Долгими бессонными ночами, я чувствовал, как хвост мозжит и ноет на погоду и никакая согревающая мазь, втертая на место шрама, не успокаивала эту боль.
А когда он вдруг начинал чесаться?
Я иногда вертелся на стуле так, будто у меня шило в заднице, просто потому что мой хвост зудел, как если бы стая блох паслась среди его волосков.
Идиотское положение заключается в том, что нет ведь никакого хвоста, нет никаких блох. Реально! Если не допустить существование фантомных блох.
И сейчас тоже, глядя на праздных людей, разглядывающих экспонаты чужих трагедий, я почувствовал, как мой фантомный хвост зло поджался.
Все началось с переписки на одном форуме. Я тогда вступил в группу «Таинственные и ужасные места Алматы». Там были выставлены фотографии заброшенных домов, подвалов, тоннелей. Иногда девушки любили сфоткаться на таком фоне топлесс или даже в чем мама родила.
На этом сайте я набрел на форум, где обсуждалась возможность посещения анатомического музея в медуниверситете. Мое сердце тогда забилось часто-часто.
Ведь когда-то я спрашивал маму: «Что врачи сделали с моим хвостиком?»
И она отвечала: «Положили в банку и отправили в музей». Мама, кажется, гордилась тем, что ее сын с самого рождения угодил в музей, хотя бы частично.
На все мои просьбы сходить в этот музей, она говорила: «Туда можно только врачам».
И вот со слов участников форума оказалось, что любая группа людей со стороны может платно зайти и увидеть хранящиеся там экспонаты.
Вот что писала некая Лола Мастырчук: «Привет любителям острых ощущений! Я много раз бывала в анатомическом музее по долгу учебы…))) Ничего особо страшного там нет, но довольно интересно! Например там выставлен первый сторож университета. Этот кадр завещал свое тело музею и его высушили и отлакировали. Представляете! Экскурсии проводит Аскаров Таужан Бакенович. Но надо чтобы было строго десять человек».
Мария Гузаева.,3 дек. 2008. В 12:20: «Я думаю там хоть и не страшно, но сцуко интересно!!! Думаю, меня подержат!!!»
Тузик Топов.,3 дек. 2008. В 20:32: «оки =)))»
(Авторская орфография сохраняется)
Я тоже присоединился к этой группе и оказался наконец в музее.
Ушел со смешанными чувствами.
Сейчас нетрудно доказать путем генетических анализов, что это мой хвост. Конечно, на это ушло бы много времени и сил, чтобы преодолеть бюрократические препоны. Но на что мне теперь хвост в банке?
С другой стороны, это ведь вопрос для серьезных этических раздумий.
Оказывается, можно совершенно безнаказанно отрезать у человека какой-либо орган, который общество сочло бесполезным для человеческой идентификации, а потом выставить его в музее, на потеху людей.
Может на следующем витке человеческого развития люди станут разговаривать телепатически. Тогда языки отрезать начнут?
Или страшно подумать – ученые придумают абсолютно безопасный и легкий способ размножения, минуя соитие. Что тогда еще нам отрежут?
Через несколько лет после посещения Анатомического музея в медуниверситете, я набрался духу, чтобы еще раз взглянуть на свой хвост.
Подбил на форуме десяток людей, и мы пошли на экскурсию.
Все было как в прошлый раз – заспиртованные младенцы, мумифицированный сторож, скелеты, даже профессор тот же. А хвоста же моего нету!
На мои особо настойчивые просьбы о судьбе этого экспоната, было отвечено, что его, вероятно, передали с некоторыми другими экспонатами из фонда, во вновь созданный анатомический музей Академии Спорта и Туризма в качестве шефской помощи.
Но и там я свой хвост не обнаружил.
Вообще-то сначала был даже рад. Думал, что пропажа хвоста ослабит мои фантомные ощущения. Но нет.
Оказывается, что даже люди с ампутированной конечностью, чьи отрезанные ноги или руки сожгли в крематории, продолжают ощущать и боль, и зуд и даже чувствуют какой палец болит или ноет.
Правда не знаю, как это бывает у абсолютных евнухов. Возможно ли у них фантомное возбуждение. Думаю, что да!
И это, знаете ли, очень утешает.
Я это к тому, что, когда мы, в конце концов, потеряем наши бренные тела, наши фантомные тела будут продолжать жить своей жизнью – вилять хвостом, трудить фантомные ноги, проходя километры фантомных дорог, потому что автомобили нам вряд ли кто предоставит. А главное – любить фантомных женщин и испытывать от этого фантастически шикарные фантомные оргазмы!
Я думаю, в физиологическом отношении фантомный мир мало чем отличается от нашего. Мы так же будем страдать от фантомных вирусов и микробов. Ученые фантомного мира придумают или уже придумали какие-нибудь фантомные антибиотики.
А дети, рожденные от фантомных браков? Думаю, они сразу исчезают в реальный мир, чтобы составлять фантомные тела новорожденных детей. И это тоже существенное облегчение. Сколько же люди страдают, скольким жертвуют, чтобы воспитать и поставить на ноги этих мелких спиногрызов. Конечно шучу. Я люблю детей.
Правда, мне об этом еще рано думать. Хочу пожить для себя.
Жизнь идет, мой хвост снова дрожит от напряжения. Ему очень нравится та девушка в парикмахерской, что делала мне стрижку в последний раз. Она прижималась ко мне намного сильнее, чем это нужно для простой стрижки!