Музыкально выражаясь – форте пьян,
Я присел за столик летнего кафе,
Насмотревшись на зеленых обезьян.
Заказал и черри бренди, и халвы.
В обрамлении решетчатых оправ
Плотоядно на меня смотрели львы,
Травоядно на меня взирал жираф.
Душный вечер недопитым черри пах.
Я, сказав официантке данке шон,
Слушал мысли в черепах у черепах
В толстый панцирь спать залезших нагишом.
Ощущал себя то мышью, то совой,
Старым буйволом, забитым на пари,
То стервятником, что грезит синевой,
Где со стервой своей первою парил.
Оплетала прутья цепкая лоза,
Винторогий козлик блеял о любви.
Его желтые печальные глаза
Вызывали дежавю у визави...
Громыхал оркестрик жестью «ля-ля-фа».
Мой сосед, искавший истину в вине,
Подмигнул мне через стол: «Шерше ля фам»?
Я подумал… и пошел домой к жене.
