Весь словно треснутый мешок,
кривой, расхлябанный в заломах,
а вместо слов грудной смешок.
Принёс на завтрак укулеле,
как севший свитер шерстяной,
как сироту, что еле-еле
пискляво лямку тянет нот.
Я обнял странное творенье
и заиграл на четырёх.
И звук ничтожный, как варенье
привлёк чету крылатых крох.
Потом позвал меня ворчащий,
и вечно в споре океан.
Слюной он гневно брызгал в чаши
скалистых ниш «Переренан».
Добрался до Бату-Болонга
и по мохнатому ковру
травы проплыл. Там на паронге
сплелась в узоре пара рук.
Залюбовавшись плавным танцем
влюблённых двух укрылся в тень.
Под франжипани скинул сланцы
и погрузился тихо в лень.