тронь, обрежешь губы в кровь! —
между пьяными матросами
шла из кабака Любовь.
Гопака плясали ялики,
выгибало море бровь,
странно было Любке маленькой
слышать рослое — Любовь.
Подрастёт и заневестится —
может, вспомнит, может — нет,
как на кособокой лестнице
в темноте блеснул кастет,
как из рук стаканы брызнули,
хлестанул колючий дождь
в пол, усеянный огрызками
и песком — не растолочь!
Огнедышащим чудовищем
придавило Любку, но
добрый Бог послал на помощь ей
загулявших моряков.
Море учит равновесию —
выстоишь, хоть шторм, хоть пьян,
было гопоте невесело
на задворках грызть бурьян.
...Утро наливалось росами,
вновь невестился рассвет.
Уходили в рейд матросы — и
может, вспомнят, может — нет,
ночью сочной, пряной, острою —
прикоснись, и губы в кровь! —
слово чистое и рослое,
имя светлое — Любовь.
