Смотри, поднимается ветер!
День первый
- Ты снова лазила в мою коробочку?
- Никуда я не лазила.
- Нет, ты лазила, лазила, зараза мелкая!
- Я не мелкая. Это ты… Ты как корова! Ты - хуже коровы! Ты мой рисунок порвала и выкинула, корова! И платье на кукле переодела, зараза! Ты заразная корова!
Старшая девочка крутнулась на месте и вышла из детской спальни. Младшая подошла к окну и стала смотреть как ветер раскачивает ветви сосны. С седьмого этажа был хороший вид. Просторный и свободный вид. Внизу пестрели частные домики, чуть дальше стояло здание заводского общежития. И еще чуть дальше был лес. Сосны, стоявшие во дворе их дома, мерно покачивали ветвями в такт порывов ветра, несущего колкую ноябрьскую морось. Не смотря на то, что был еще день, и сестры не успели пообедать, но, успели поругаться, солнце никак не могло пробиться через низкую пелену серых плюшевых туч.
Через некоторое время старшая девочка заглянула в комнату:
- Ты собираешься обедать?
- Нет. Я теперь не буду обедать. Это теперь мое новое правило – никогда не обедать. И не ужинать.
- Что, так и будешь тут стоять?
- Буду. Стоять. У меня есть кукла. Вот пусть она и обедает. А я – не буду. Еще одно правило – теперь я буду спать стоя, чтобы ты не трогала мою куклу.
- Ну и я не буду обедать, - примирительно сказала старшая.
- Тебе что обедать, что не обедать – все равно ты корова.
- Ах ты, мелкая зараза! Не зли меня!
- А ты куклу мою не трогай!
Старшая снова скрылась в коридоре. Вторая девочка все смотрела в окно, на котором появились мелкие черточки дождя. Она подумала – «Как в тетрадке разлиновано… Бери и пиши». Повернулась к книжным полкам и решила взять тетрадку. И передумала. За окном пролетела пара ворон, влажно поблескивая крыльями. Из коридора раздался голос старшей сестры:
- А ты не помнишь, что мы вчера делали интересного?
- Нет. Вчера ничего не было интересного. Вчера голова у меня болела.
- А вот и не болела! Обманываешь!
- Болела… И сейчас болит…
- Хочешь, я тебе сделаю массаж, как папа учил? Чтобы не болела твоя головёшка?
- Не хочу. Нет, хочу. Сделай.
- А ты попроси хорошо!
- Иди к черту… Сама предложила и сама проси…
Старшая вошла в комнату, присела на застеленную кровать. Подвинула немного плюшевую белую собачку.
- Мелкая, давай я тебе массаж сделаю?
- Давай…
Старшая взяла ладошку младшей сестры и начала мягко разминать пальчики. Стоявшая какое-то время рядом с ней девчонка, присела на кровать и прижалась к сестре.
- Так болит?
- Нет, не болит. Что-то нет настроения никакого. Хотела порисовать, даже тетрадь не хочу в руки брать. Грустно, как в грустной сказке. Может я заболела? Потрогай мне лоб. Температура может… Или поспать надо…
- Ложись, поспи. Потом пообедаем. Я тебе приготовлю….
- А бутерброд сделаешь с колбасой?
- Да, сделаю. Поспи. Я не буду трогать куклу.
Младшая легла на кровать, пододвинула белую собачку, потом повернулась к ней лицом и закрыла глаза. Старшая вышла из комнаты. В пустой квартире стало совсем тихо.
День второй
- Что-то я есть не хочу…
- Мелкая, ты не ешь уже второй день. Ты точно заболела. А что, мы с папой поругались? Из-за чего, ты не помнишь?
- Чего поругались? Не ругались. Он на нас обиделся.
- А из-за чего?
- Ну, я не знаю… Этих взрослых фиг поймешь… А что он?
- Утром встал, даже на меня не посмотрел. И завтрак начал делать – кашу варить. Потом выключил кастрюлю и ушел на работу. И слова не сказал. Обидно. А у нас даже постели застелены.
- А чего ты в школу не пошла, раз он пошел на работу?
- А ты в сад тоже не пошла. Почему?
- Может нам взрослеть надо. Самим собраться и идти. А то мы все: «Папа-папа, а математику проверь! А это сделай, а то свари!». Вот ему и надоело. Пошли сами.
- Ну давай собираться. Только поздно уже – одиннадцать утра.
- Ну и не пойдем. Полежу я тогда. Плохо ночью спала. Не как сурок.
- Да и я тоже. Мы ж какое баловство устроили! Мы же постели даже не расстилали! Пусть будет правило! Не расстилать постели и спать на них! А собачек – укрывать!
- Хорошо, отличное правило! И я полежу, хорошо?
- Спи давай, мелкая сестричка…
Младшая полежала с открытыми глазами, и через часа полтора, встала, покружила по комнате, постояла возле книжных полок, потрогала кончики мягких акварельных кисточек, заглянула в коробку с ракушками. Не хотелось ни спать, ни есть. Она стала у окна. Пейзаж ничем не отличался от вчерашнего – те же тучи, мелкий дождь и ветер. Девочка снова легла и обняла собачку.
Поздно ночью старшая растолкала сестру и зашептала:
- Представляешь, папа пришел пьяный… И сидит за компом. Я проверяла – четвертый час сидит и ничего не делает. Просто сидит, представляешь? А еще по полу какие-то фотографии разбросал. Много! И сидит! Еще он вино, или как его там – коньяк, брал на кухне. И курил в комнате! Ты представляешь? Никогда такого не было! А я зашла глянуть фотку – он так повернулся, посмотрел на меня, потом отвернулся на комп свой. И все! И слова не сказал. Что мы с тобой наделали, что он не хочет с нами говорить?
- Не знаю… Ты уже спрашивала… Зачем будила? Мне такой сон снился про лето… Долгое-долгое лето… Там птица прилетела с цветным хвостом – больше павлина хвост, красивый такой хвост… И рассказала мне, что тебе незачем во сне ходить в волшебную страну. И мне тоже. И рассказывала о другой стране, в которой лето навсегда и постель не надо застилать А ты разбудила…
- Не ворчи… Спи…
День третий
- Вставай! Да вставай же ты!
Старшая трясла сестру за плечо.
- Вставай, пошли!
- Куда пошли, что пошли?
- Давай быстро соберемся – ты в сад, а я в школу, пойдем в машину и подождем папу. И пусть он нас везет. Надоело уже дома сидеть.
- Посиди рядом со мной…
- Зачем?
- Ну посиди минутку, мне так холодно…
- Так укрывалась бы одеялом. Чего спала не укрытая?
- Забыла… Посиди… Мне так теплее… И спокойнее… А то мне кажется, что я стала легкая-легкая и сейчас налетит ветер и унесет меня… Так холодно…
Старшая прилегла рядом:
- Ты и в правду заболела. Я хотела вчера папе сказать… А он не захотел со мной говорить – тогда ночью. Я посидела на диване, подумала – ну, раз не хочет, так не хочет. Сама тебя свожу к школьной медсестре. Давай я тебя обниму, так и мне теплее будет. Мне же тоже холодно. А тебе везет, мелкая, лето во сне видела. А я не могла уснуть. Стояла у окна и темнотищу рассматривала. Ничего не увидела. Замерзла только.
Сестры полежали в обнимку немного. Потом старшая поднялась с застеленной кровати и подошла к окну.
- Давай пойдем в школу. Я отведу тебя к медсестре. Раз уж папа не хочет с нами говорить… А вообще, надо разобраться. Может, что случилось у него? Может, это он заболел?Вставай.
Старшая вышла из комнаты и скоро вернулась.
- Представляешь, он так и сидит как сидел. И курил в комнате. Странно, что я не слышу запаха сигарет. Может он проветрил. Я зашла – он снова на меня глянул и отвернулся. А я хотела ему кофе сварить… Обидно как… Пошли вместе. Давай его спросим, что мы не так сделали, а?
- Давай, спросим.
Девчонки прошли по длинному коридору и зашли в гостиную. На полу были разбросаны фотографии, возле окна за рабочим столом сидел мужчина, положив подбородок на переплетенные пальцы, и смотрел в монитор. Он повернул голову и посмотрел на стоявших возле дивана девочек, порывисто встал, обошел их и направился в ванну.
- Ну вот, видишь! Что за беда такая! Да что же с ним!
- А фотки странные… На них вроде мы, а вроде не мы… Смотрю на фотку и не вижу, что там… Вот. Посмотри.
- И правда… А еще он, вон – смотри, понаставил картинок каких-то у монитора. Нечем ему заняться. Лучше бы с нами поговорил. Обидно-то как. Что же мы наделали?
- Не знаю… Ты только руку мою не отпускай… Холодно мне…
- Хорошо, мелкота… Дорогая моя мелкота… Я не буду отпускать руку. Я тебя не оставлю. Вот бы папа нас тоже за руки взял. Теплее было бы сразу. И чтобы дождь закончился…
Держась за руки, они прошли по коридору в детскую.
- Слушай, а зачем тут стоит этот пакет с нашей грязной одеждой? Смотри – пакет здоровенный, и там наши куртки, и вот твои джинсы, и мой свитер… Грязное все какое, аж позасыхало. Мы что, в краске измазались? И где такую краску берут и что ею красят? Гляди – то ли черная, то ли коричневая. И почему пакет тут стоит, а не в ванной? Это он что, намекает? Чтобы мы постирали? Так если что, я постираю! Запросто даже постираю! Может он из-за этого дуется?
- Точно! Это мы в краску свалились и не попросили прощения, он обиделся и дуется! Точно!
- А мы молодцы! Мы догадались! Ну, пойдем в школу. Слышишь – папа уже собирается выходить, шуршит там как барсук.
- Папа-барсук, папа-барсук! Наступил ногой на сук!
- Тихо ты!
Девочки вышли в коридор. Отец перебирал ветровки и куртки, висящие на вешалке. Снял куртку старшей, отряхнул ее и снова повесил на место. Они вместе спустились в лифте, сели в машину. За это время отец не проронил ни слова. В машине стало веселее – включился диск с любимой музыкой. И девчонки подпевали вместе и про пилота, и про полковника, и про осень.
- Пап, ты проехал садик! Почему ты проехал садик?
Отец не отвечал.
- Ну, ты хоть у школы остановись!
Машина притормозила у школьного двора. Дождь моросил, затягивая стекла паутинкой мелких капель. Школьный двор был пуст, ветер нагонял рябь на больших лужах.
- Слушай! Так сейчас же каникулы! Как я забыла! Вот я дура! Каникулы же у меня и у тебя!
- Почему?
- Потому, что каникулы! Пап, сейчас же каникулы?
И отец неожиданно ответил:
- Да, теперь у вас каникулы. Жаль, что не лето… Но, каникулы – они и в Африке каникулы. Но, вы не переживайте, все будет у вас хорошо. И лето скоро будет. Большое-пребольшое лето…
Он смотрел сквозь мокрую паутинку на школу.
- Вот видишь! Каникулы! И про лето тебя не обманула птица! И папочка не обижается уже! Ура!
- Ура! – подхватила младшая – Лето, скоро будет лето!
Машина плавно тронулась, музыка заиграла снова. И теперь все трое подпевали – девочки на заднем сидении - громче, а отец – немного тише. Они скользили через мокрый город и пели. Несколько раз старшая отдергивала разбаловавшуюся младшую сестру, но, в целом, поездка шла легко и приятно. Через некоторое время отец притормозил у длинного глухого забора с единственной зеленой калиткой. Взял в руку какой-то пакет, сунул в рот сигарету и вышел из машины.
- Слушай, а где это мы? Куда это он?
- Не знаю, мелкая, но что-то мне страшно. Пошли за папой.
- Пошли.
Девочки, схватившись за руки, поспешили через калитку за отцом.
- А мы в этом парке ни разу не были!
- Это не парк, мелкая… Это… Страшно-то как…
- А что это?
- Это кладбище. Помнишь, тетю Свету хоронили на таком вот кладбище?
- Нет, не помню. А что такое кладбище?
- Не шути так, сестричка. Идем, идем быстрее за папой.
И они бросились догонять отца. Он шел достаточно быстро, дождь быстро намочил его плечи – темные пятна на свитере постепенно увеличивались, волосы промокли совсем. Мужчина свернул в одну из аллей, потом снова повернул в какой-то боковой проход и остановился.
- Подвинься, мне ничего не видно!
- И мне тоже! Тут какие-то ветки навалены, давай, обойдем…
Они бочком обошли отца и уперлись в куст. Теперь им был виден и папа, и то место, куда он смотрел. Тем временем, он бережно раскрыл пакет и вынул из него две пары ярких футболок и шорт, маленький кулечек с игрушками и еще один с леденцами. Все это он аккуратно и бережно разложил на двух свежих холмиках, сбросив с них множество увядших цветов. Опустился на колени в мутную лужу и сказал:
- Это вам на лето, золотки…
- Нет! – заорала старшая – Нет! Папочка, милый, я тут! И мелкая тоже! Мы тут!
Так же держась за руки, девочки рванулись к отцу, и, хотя до него было два шага, они бежали и никак не могли добежать. Младшая уже тоже поняла, что случилось, рыдала, кричала и бежала за старшей, но они не придвинулись ни на миллиметр к отцу.
- Что делать, мелкая? Что?! Он нас не слышит! Стой, не реви! Вместе, вместе кричим!
И они закричали. Они кричали о том, что они тут и никуда не уйдут, и что будут слушаться, и что нарисуют рисунок, и что никогда не будут перебегать улицу… Сорвав голоса, они замолкли. Отец поднялся с колен, рассеянно отряхнул джинсы и, развернувшись, начал медленно уходить. Мягкая прозрачная стена стояла теперь вокруг девочек, не давая им возможности сдвинуться с места. Младшая заикаясь и торопясь заговорила:
- Помнишь, он нам показывал, говорил, где все самое главное, помнишь? Пальцем показывал? Голова и сердце? Если не получается орать – давай, давай дотянемся сердцем! Ты же можешь! Ты же помнишь! И я! Ты же видишь – он уходит! Надо, чтобы он… Давай, давай быстрее, сестриченька! Обними меня!
Судорожно схватившись друг за друга, они замерли на мгновенье, представив как отец остановился. Мужчина вздрогнул и обернулся. Лицо его побелело.
- Он видит! Видит! Тянись еще! Смотри, Смотри!
Они не увидели - они почувствовали, как их начинает опутывать тончайшая сеточка, сеточка из блестящих нитей. Эта сеточка выпятилась в сторону отца, от нее оторвалась сияющая золотая точка с растущейиз нее золотой нитью. Она тянулась в сторону перепуганного и изумленного мужчины, не сводившего глаз с дочерей. Мужчина протянул руку к дрожащему кончику нити, висевшей в воздухе, и коснулся ее указательным пальцем.
Шипящая волна тепла окатила девочек, они вспомнили все. И что было годы тому, и что случилось пять дней назад. Тепла было столько, что его нельзя было удержать внутри, и, работая, как единый сложнейший механизм, они вылепили из этого тепла солнце, нарядили его в лучшее – в море, горячий песок, зеленую лягушку и махаона, в жаркий роллердром, в новый велосипед с фарой, в запах гуаши, сосновые шишки и желуди, яркие цветы, закатные облака, снежных баб, фонари в тумане… Добавив благодарность и мольбу, протянув руки в бесконечную даль, они подарили это солнце, сияющий любовью шар, бережно и с надеждой подарили отцу. Его лицо просветлело.
- Скоро будет лето. Лето навсегда, папочка! – тихо проговорила младшая. Мужчина кивнул и улыбнулся.
- Спасибо за игрушки. Нам будет, чем заняться, милый! – прошептала старшая.
- Я буду приносить вам только летние игрушки, золотки…
- Спасибо, папочка, нам хватит и этого… Но, если принесешь – мы будем рады. Спасибо тебе, и не переживай – у нас и в правду будет лето… И я знаю, что теперь нам пора. Совсем пора. Извини, папочка, пожалуйста, но тебе тоже пора.
- Тогда я пойду… Вы меня отпускаете?
- Да, папочка…
Как только спина отца скрылась за изгибом аллеи, девочки почувствовали перемены в окружающем мире. Мимолетные и незаметные изменения скользили вокруг, все подернулось жемчужной дымкой, зелень стала ярче, воздух прохладнее.
- Ты ведь не боишься, сестричка?
- Нет. Мне не страшно. Это же за нами?
- Да, за нами. Ты же видишь?
- Да.
- Смотри, сестричка, поднимается ветер!