Через десять минут вышла Люба и плачет. Ну а я-то задним умом предполагаю уже, что случилось. Кассовый аппарат выжигает цифры на бумаге. Естественно, что утюг выжег и их белое обрамление, превратив всё в серую неприглядную субстанцию.
Иду к главбуху. Любу не подставляю, потому как ей и так несладко: приехала из Кирова, живёт на птичьих правах в наших швейных мастерских с сыном, который поступает в МИРЭА. То ли вписался он туда, то ли нет – обещают вскорости сказать. Это у нас она швея, а вообще-то закончила институт культуры, режиссёрский факультет! У них в Кирове ни работы, ни учёбы… Короче, ломанулись они в Москву.
Но вернёмся к нашим баранам, т.е. к чеку.
Вся информация с ленты исчезла. Люба плачет горькими слезами, я дрожу, но мужественно иду к главбуху Инке Викторовне. Она за день штук восемь-десять «Отвертки» выпивает. И не по 0,33 – а поллитрухи. Кстати сказать, почему-то в мои обязанности входит собирать по всему магазину, офису и складам помятые оранжевые цилиндры от этого пойла, и выносить их на безопасное расстояние – не меньше, чем за полкилометра. Чтобы муж, который и так всё прекрасно знает, не догадался. Муж же её, Михаил Александрович, генеральный директор всего конгломерата.
Инка Викторовна называет меня идиоткой из-за ленты. Ну, в этом я с ней, в общем-то, согласна. Правда, в кассе внутри сохранилась копия чековой ленты, и восемь моих отчётов подтверждают и дублируют пропавшую информацию.
********************************************************************************
К вечеру приходят молодые люди. Девушка и парень. Красивые, богемные, но несколько эпатажные. В чём эпатаж, не знаю, но нутром его чувствую. Короче, набрали они у меня стриптизёрной пудры с блёстками черного и фиолетового цвета, отчего-то белые носочки в количестве десяти штук для детей до двух лет, грима театрального, гумуса. Гумус, это такая фигня, из коей носы лепят и прочую выпуклую мерзость. Пять штук пуантов взяли сорокового размера, розовые, как щёки бунинских барышень – для кого, вопрос? Да Бог с ними, пусть сами разбираются! Я продавщица, и дела мне до этого нет. На пять с лишним тысяч набрали. Вроде, собрались уже уходить, а тут девушка увидела маску картонную, а-ля Венеция, с носом опять же… «Женечка, - завопила она, - Хочу таких штук пять!!» «Ноу проблем!» - сказал Женечка. Я отложила маски, предварительно посчитав до пяти (ну, до пяти-то я и без калькулятора считать могу!). А девушка говорит: «Еще вот лак для волос с зелёными блёстками… и ещё… с чёрными».
Откладываю я им очередную порцию товара. А Женечка заявляет: «А я хочу парик Мольеровский. Можно померить?»
Ну, в шапочном магазине дают же шляпы мерить? И это логично. Женечка мерит парик, и тут врывается генеральный и орёт: «Кто вам позволил мерить? Это же сарлык!» «Да я вообще-то купить хотел…» «Не имеет значения – у вас неухоженные ногти! А вы, Норочка, детка, почему разрешаете авантюристам мерить сарлык?» «Михал Саныч, но он хотел его купить!» «У этого человека с неухоженными ногтями нет таких денег!» «Но Михал Саныч, они же уже оплатили товар на пять тысяч рублей и собираются купить еще…» «Сарлык стоит почти четыре тысячи и вообще, они хоть представляют, что это гибрид яка с коровой?!»
Женечка вмешался: «Мне неважно, в результате каких половых перепетий возникла шерсть на парике, но после ваших слов покупать мне его расхотелось». Генеральный с улыбкой запрыгал на правой ножке, причитая: «Я же говорил! Я же говорил!»
В результате, молодые люди не стали покупать вторую порцию товара и сарлык, и ушли, сочувственно глядя мне в глаза, а генеральный вызвал меня на ковёр и сказал: «Вечно с вами истории, Нора! Руки у вас растут не оттуда, и с мозгами не всё в порядке. А ваш последний поступок, примерка парика, это вообще ни в какие ворота!» «Почему? Они же купить его хотели!» «Чтобы я, - сказал генеральный, - продал сарлык человеку с неухоженными ногтями? Вы что, Нора, считаете меня кретином?»
И я тихо удалилась в торговый зал.
