Сказать, что это я... весь этот ужас тела...
Иль Тайна бытия уж населить успела
Приют покинутый всем чуждого лица?
Иннокентий Анненский «У гроба»
К счастью!
Неясный день двухтысячного года.
Опутанная узами забот
пришла домой, вздохнула у порога -
всегдашний стресс покоя не даёт.
Меня смутила тишь толпы в квартире.
Покрытый стол накрыт не на обед.
И жёлтое лицо, как на витрине,
покойной маской гасит яркий свет.
Застывший барельеф – холодный камень.
Ледышкой сердце замерло навек.
Потухший взгляд, прикрытый медяками,
с улыбкой не посмотрит из-под век.
Знакомые черты... Гляжу понуро.
И к зеркалу – проверить этот факт.
Улыбкой полотенце изогнулось,
не дав осмыслить, что же здесь не так.
А горькая слеза точила камень,
И ропот тихим звоном плыл в толпе:
- Она ждала, страдала и стихами
внезапно изошла.
Не по себе
мне стало, горько, больно ... и напрасно
ладонями пыталась заглушить
те звуки, что указывали ясно
на упокой чувствительной души.
Но, что случилось?! День тайком прокрался,
мне веки распахнул – «проснись и пой!»
«Живой водой» – спасительным лекарством –
поставил на ноги.
Забыв покой,
тяжёлый, как мигрень, свой сон припомнив,
я с лёгким вздохом глянула кругом –
Ведь «это – к счастью», так толкует сонник.
И жизнь помчалась дальше, напролом.