Это было вчера, на Успение.
Я плыла, задыхаясь в бреду,
В полнолуния злые тени ли
Или в лунную пустоту,
Что щипцами за горло щупала,
Не давая с кровати встать.
Я губами шептала щуплыми,
Называя Марией, мать.
Вспоминала, его, священника,
Что был мужем, но предал мя.
Я боялась, что дети - пленники
В мире подлости и огня
Ни за что без меня не выживут.
Помолиться надо за них...
И просилось злое, бесстыжее,
Но расплавилось в тихий стих.
Я заснула крепко, казалось,
Дом - огромная колыбель,
В ритме блюза меня качала
За окном дремучая ель,
И четырежды дом обходили
Голоса, не ведала чьи.
Долго дымом тягучим кадили,
А потом, растаяв, ушли.
Я наутро проснулась здоровой
Ну почти, о чудо, почти!
Я вскочила, на все готова:
Двор мести, корову пасти.
И когда собирала сливы,
И вдыхала запахи трав,
Всё мне думалось: Боже, милый,
Как ты прав! Бесконечно прав!
