Никак не получалась у Санька профессия. Был он старательный, но безинициативный. Сделает, что скажут и может сидеть или лясы точить, пока его не пихнешь чем то еще заниматься.
Каждый понедельник за утренним кофе Саня рассказывал одну и ту же историю.
- Прикинь, да? Родаки свалили шаббат праздновать к отцовским корефанам. Я на диванчике раскинулся, в телек втыкаю, епть, да. Там этот, фильм… Как его? Ну, там пацаньчик с войны пришел, а его девушку блатные почикали. Он, короче такой, епс, пошел туда и выхреначил толпу. Он им такой, ха! Ха! Кирдык! - демонстрировал свое умение в боевых искусствах подмастерье. - Не смотрел? Классный фильм! Не помню названия. Раз двадцать его уже видел и все время нравится как в первый раз. Искусство, епть!
- Индийский, что ли? - предположил Леха.
- Нет, чо? Голивуд! Американский! Епть, да!
- Ты дальше слушай, чо как...
Вобщем выходило, что парень каждый шаббат смотрел один и тот же фильм и от нечего делать тащился куда то с какими то тухлыми приятелями направо, вдоль улицы Жаботинского, то до фонтана или какого то другого ориентира и не найдя веселья снаружи, снова стремился к своим любимым киногероям, пока не придут родители. А уж с подвыпившим отцом и обозленной матерью в доме скучать не приходилось.
Самое большое впечатление от прогулок Санек получил когда совершил променад по Гуш Дану в Еом Кипур. Город поразил юношу своей холодной пустынностью. Он ощущал себя в центре киносюжета катастроф. Молчаливые улицы пугали и манили безлюдными коридорами урбанизма. Голые переулки, проспекты и автомагистрали разбегались во все стороны, пораженного эпидемией одиночества Тель- Авива. Оставшиеся в живых жители прятались в своих тесных квартирах и синагогах, вымаливая прощение у Всевышнего. Периодически, где то в глубинах безлюдного города, панически вскрикивали сирены служебных машин. Автомобили , воткнутые вдоль дорог на парковках, скучно пылились под жарким израильским солнцем. Когда навстречу ему вдруг попалась бабка в платке, с каталкой и садовыми ножницами, которыми в фильмах ужасов скопят лохов, Санек предусмотрительно перешел на другую сторону.
- Не, ну правильно! Хиль ее знает, чо у нее в голове? Во, да? - объяснял Санек свои ощущения от прогулки в судный день. - Я на следующий год снова пойду, чо нет. Пойдешь со мной? - набирал любителей острых ощущений в город призрак сталкер пустынных улиц.
-
Впервые встретившись после того, как Леха с хозяином в Шиши разыграли Санька, чуть не отправив его зарплату на поддержку повстанцев в Гондурас, парень, набрав воду и поставив чайник для традиционного утреннего ритуала, завел свою уже традиционную историю первого рабочего дня недели.
- Прикинь, да? Родаки свалили шаббат праздновать к отцовским корефанам, я на диванчике раскинулся, в телек втыкаю, епть, да. Смотрю новости. - Санек улыбается, помятуя прежний розыгрыш.
Теперь его на мякине не проведешь!
- Знаю, знаю - улыбнулся Леха - потом, хренак, в дверь звонят, там приятели твои, чо как, спрашивают, гулять пойдешь...
- Не, да! Вчера реально в дверь кто то звонит. Я, такой думаю себе, ексель моксель, кто там нажуживает? Открываю. Там телочка, бля ,стоит. Такая ничего себе. Ладненькая. И глазища со стакан и сиси, как чарджоуские дыньки. - Увлеченный собственными представлениями, рассказчик изобразил овальные кочаны на уровне своего бюста, как будто обжимал невидимые длинные груди. - Я ее спрашиваю: "- Ма роца?" - " Что хочешь?", она так смотрит на меня загадочно, шмара, и на иврите мне говорит: - Шалом, туда сюда... Ани Мирьям. Тебя - говорит - хочу. Отха роца, Епть! Израельтянка! Делай - говорит - со мной что хочешь! Во бля, на! Ну я ее за цирлы и на диванчик, там за ляшки прихватил, она и разомлела. Ну, я ее и так, и эдак... Короче, ахрюненно шаббат прошел! А, потом родаки вернулись.
- И, что они сказали на открывшуюся им пикантную ситуацию? - поинтересовался Леха.
- Так она уже свалила тогда. Чо там рассусоливать? Праэльно ж? Раз, два и все. Пошла на хрен. Но я ее, конечно, изрядно помусолил…
Леха так явственно представил себе возникшую картину, что подобное развитие событий казалось абсолютно абсурдным, но в конце концов это была личная жизнь Санька и он был в праве представлять ее такой.
- А потом, что? - непринужденно спросил Леха.
- Ну, там похавали. Туда, сюда и спать легли. Они, хорошо ничего не заметили. Только мать ругалась, что диван помят, но я ничего не сказал.
В проеме входных ворот показались арабы. Атеф с Самиром приветственно замахали руками. Они были уже наслышаны от Виктора о приключения молодого полировщика и были рады познакомиться с новым рабочим. Всю неделю мастерская готовила большой заказ, чтобы в пятницу всем вместе выехать на установку гранитных кухонных столешниц.
На аркаве Атеф, Самир, Леха и Санек во главе с Викторм слажено затащили гранитные панели в дом, раскидали и распределились по рабочим местам, как матросы по боевому расписанию. Виктор расположился напротив театра рабочих действий вместе с хозяевами дома за кофе с печенюшками. Так как Виктор внешне был очень похож на актера Бельмондо, то если не прислушиваться, что они говорят на иврите, со стороны казалось, будто звезда французского кинематографа собрал вокруг себя своих добрых старых друзей и они эмоционально обсуждают новую постановку мэтра о борьбе прогрессивных и творческих сил с природным материалом. Эдакий перформанс театрализованных кухонных Роденов.
Самир и Атеф, со снайперской точностью подгоняли и склеивали стыки, щурясь на выровненные соединения. Санек занял диспозицию возле ящика с инструментами и как юнга в казематах, подносящий заряжающим снаряды, суетливо подавал нужный инструмент. Леха залез внутрь шкафов проклеить силиконом просветы и присоединить шланги, выгибаясь пластом в темных кухонных коробах, как красный кхмер в крысиных норах. Работа спорилась и подходила к концу. Зрители все время жестикулировали, смеялись, поглядывая на молодого старательного паренька. И Санек зачем то поперся на передовую. Он втиснулся в узкий промежуток между Лехой и дверцей шкафчика и разглядывая работу более опытного мастера, неожиданно задал свой обычный пятничный вопрос:
- Чо, Лех, сегодня то будут деньги? Мани, мани, епть. - хитро заулыбался Санек.
Леха уже несколько часов возился под дном рабочей столешницы и в угловатых внутренностях кухонной мебели испытывал недостаток воздуха. Не помогали даже редкие глотки остывшего кофе в редких вылазках на поверхность. Мастер покосился на узкий проход, теперь заполненный двумя телами. В небольшой просвет было видно, как Виктор с заказчиками наперебой давали друг другу советы по поводу всего на свете.
- Аваль атем едим ма зэ кара бэ Гондурас? - спросил у клиентов Виктор и принялся рассказывать прикол прошлой недели.
- А вы знаете что случилось в Гондурасе? - спросил у клиентов Виктор и принялся рассказывать прикол прошлой недели, не подозревая о том, что новый розыгрыш уже начался как отголосок прошлой шутки.
Леха ,вернувшись к работе, непринужденно заметил:
- Не, Сань, сегодня зарплаты не будет.
- Чего опять? - ухмыльнулся ушлый пацанчик.
- Ничего! Просто редко, но так бывает. Чтобы арабов выпустили Виктор, где надо отбашлял. Так что налички нет.
- Но как же тогда, сук? Чо делать то? - запериживал Санек.
- Не мандражируй! На такой случай мы зарплату мрамором получаем.
- Как это мрамором?
- Ну, сколько ты заработал, пильнут тебе гранита на эту сумму. В твоем случая кусок примерно в квадратный метр и все путем. - как само собой разумевшееся, вещал шутник.
Леха все доделал, проверил и парни выбрались наружу. Подбадриваемый, благодарными слушателями Виктор смаковал историю о Саньке и повстанческих акциях туризма в Гондурасе.
- Ани рацити ликнот ло тиюль бэ Гондурас, Кеилу ме профсоюз овдим Израель ве лехагид ше маапэха ноцха, аваль шам бээмэт балаган - хохотал Виктор "Бельмондо", расплескивая вокруг себя обаяние последнего дня рабочей недели.
- Я хотел ему купить путевку на курорт в Гондурас, как будто от профсоюза рабочих Израиля и отправить его под видом победы революционных сил, но там сейчас действительно не спокойно - хохотал Виктор "Бельмондо", расплескивая вокруг себя обаяние последнего дня рабочей недели.
- Мне не нужна гранитная плита, да! Что я с ней делать буду? Лорен Грин! - возмущался Саня новой несправедливости.
- Чудак ты! Гранитом получать гораздо лучше. Его продать можно выгодно. Больше мазкорета выйдет. Или в хозяйстве использовать. Советую брать черный орез. Он хоть потяжалей, но прочный и подороже.
- На хрен мне квадратная каменная плита? Кому я ее продам? Тебе надо?
- Я свой кусок Атефу продал уже. Он в Газе дом строит. Спроси у него, может ему еще надо?
Леха покосился на веселого коренастого араба и отправился сбагривать свой мифический кусок зарплаты молодому домостроителю с территорий.
- Атеф! - неуверенно бормотал Санек - Зэ нахон ма ше Леха омэр.
- Атеф! - неуверенно бормотал Санек - Это правда, что Леха говорит?
- Ма ше Лёха омер, хаколь нахон! Ма ху амар, од пам? - сдерживая улыбку, хмурился Атеф.
- То, что Лёха говорит, всё верно! А, что он сказал опять? - сдерживая улыбку, хмурился Атеф.
- Ху амар, ше хамаскорет шель хашавуа мекаблим бэ гранит?
- Он сказал, что на этой неделе зарплату получаем гранитом?
- Нахон! Эйн кесеф хайом. Зэ ле баья. Анахну наасоф леха кама хатихот ме харицпа. Зэ харбэ ётер тов ме хамаскорет!
- Верно! Сегодня денег нет. Это вообще не проблема. Мы соберем тебе обрезки с пола. Это гораздо лучше зарплаты!
Атефа распирал припадок веселья. Для убедительности он пучил глаза и принимал театральные позы. Выходило убедительно!
- Ата боне байт? - поинтересовался Саня.
- Ты строишь дом? - поинтересовался Саня.
- Кэн! - утвердительно кивнул Атеф.
- Да! - утвердительно кивнул Атеф.
- Ата роце ликнот хатиха шели? Метр аль метр! Орез Шахор! - втюхивал, как мог, Санек свою дорогую обузу.
- Хочешь, мою плиту купить? Метр на метр! Орез Шахор! - втюхивал, как мог, Санек свою дорогую обузу.
- Они ле ехоль! Они квар канити хатиха шель Леха. - кинул заговорщецкий взгляд Атеф на кивающего Леху. - зэ квар етер мидай кавед, аваль ани эарелеха маком тов. Акотэ Тахана Мерказит еш арбэ анашим. Шам темкор якар вы махэр. Аль тидаг. - Я не могу! Я уже купил Лёхину плату. - кинул заговорщицкий взгляд Атеф на кивающего Лёху. - Слишком тяжело их тащить, но я покажу тебе хорошее место. Возле центральной автобусной станции. Ты там продашь быстро и выгодно. Не дрефь!
Подхватил тему Атеф. Самир рядом с ними то и дело вспрыскивал безудержными спазмами веселья. Зрители на стульях вслушивались в диалог молодых балагуров и не верили своим ушам. Они так прониклись искренней доверчивости Санька, что все рабочие кухонных подмостков получили чаевые от благодарных зрителей, а Санек получил больше всех, чему в купе с полученной зарплатой был безмерно рад.
ПРОЛОГ
Арабов снова закрыли и опять надолго. Саня вскоре уволился, сославшись на наклюнувшийся фарт в коммерческой сфере и Леха работал с новым подмастерьем из Питера.
- Максимилиан Оливерович Буклей! - представился парень.
- Алексис Янович Розенблюм! - протянул руку Лёха и ребята сработались.
Внешне он был невероятно похож на моложавого Ярмольника. Со стороны было забавно наблюдать, как Макс общался с Виктором, как будто Ярмольник с Бельмондо репетируют сцену в совместном фильме.
-
Как то весной Леха отправился на рынок, хотя бродить в шумной толкотне и искать среди одинаковых фруктов и овощей лучшие, парень не любил и делал это, когда Лёля затевала в квартире генеральную уборку. В этот период даже одноглазая кошка с параноидальным домоседством сваливала из дома. Набрав в обе руки продуктов, парень вдруг вспомнил, что Елена Малышева посоветовала его жене пить чай с мятой, о чем ему было напомнено перед уходом и молодой человек подошел к ближайшему лавочнику узнать, где продается душистая трава.
- Ата царих лехапес Гондурас. - и торговец указал на противоположную сторону рынка.
- Тебе нужен Гондурас. - и торговец указал на противоположную сторону рынка.
Среди множества лавочников и покупателей Леха разглядел знакомого Санька весело и уверенно зазывающего народ из будки с прилавком зелени.
- Лама ата корэ ло Гондурас? - поинтересовался Леха.
- Почему ты называешь его Гондурас? - поинтересовался Леха.
- Ани ло едеа. Улай ху аса шам сиюр? Улай авад? Аваль кулям корим ло Гондурас.- развел руками продавец.
- Я не знаю. Может он там служил? Может работал? Но все зовут его Гондурас.- развел руками продавец.
Слухи есть слухи. Шхунат Эзра древний район Тель-Авива бережно хранит городские легенды. Леха как Ледокол начал протискиваться с ворохом пакетов к старому знакомому через броуновское движение людского потока.
- Хамеш бэ эсэр - задорно выкрикивал Санек. - Ло оврим. Баим, коним, нишарим меруцим! Ихудим! - орал во все горло розовощекий торговец.
- Пять за десять - задорно выкрикивал Санек. - Не проходим. Подходим, покупаем, все довольны! Евреи! - орал во все горло розовощекий торговец.
Он держался уверенно, отвечал людям бойко и с ловкостью жонглера отправлял купленные пучки наны в пакеты. Прокручивал, обвязывал, принимал деньги, протягивал кулек покупателю. Ловко выходило у Сашки крутиться в коммерции. Зеленая мята аккуратно разложена на прилавке и сбрызнута водой. Аппетитный запах травы распространял ауру свежести вокруг Санька. Под прилавком аккуратными неровными линиями было любовно выведено "5=10" и подрисован, видимо, пучок наны, больше похожий на канаплю.
- О, Леха, ахи. Ма шломха?- закричал радостно Санек заметив прежнего наставника. - Шмуэль, это друг мой, хавер шели!
- О, Леха, братишка. Как дела?- закричал радостно Санек заметив прежнего наставника. - Шмуэль, это друг мой, друг мой!
Поставил он в известность какого то своего знакомого торговца на другом краю торговых рядов. С того конца неслось приветственное улюлюканье, подхватываемое десятком горластых мужчин и женщин за прилавками.
- Привет, Санек! Как дела? - приветственно улыбался Леха.
В Сашкиной позе и выражении лица Леха прочел независимость и какую то даже статность. Было ясно, что это уже совсем не тот доверчивый и нескладный парнишка, а опытный торгаш, чувствующий клиента. Тем более, что у Санька наконец то начали пробиваться усы.
К Саньку подошла глазастая кубышка с огромными густонакрашенными стаканами вместо глаз и чарджоускими дынями вместо груди. Она лаского смотрела своим пухлым лицом на юного зазывалу, складывая губные подушечки уточкой.
- Жена моя Мирьям. - представил Сашка девушку - дочка хозяина! Теперь у меня особое доверие? - Санек любовно погладил мягкие ростки на прилавке.
- Шалом. - поздоровалась глазастая сувгания писклявым голоском, прихватив супруга под руку.
- Хавер шели Леха! - добродушно улыбался Санек - Роце ликнот нана! Кама ата роце? Вообще не дорого! Бери пять пучков за десять шекелей. Мивца!
- Друг мой Леха! - добродушно улыбался Санек - Хочет купить мяту! Сколько ты хочешь? Вообще не дорого! Бери пять пучков за десять шекелей. Скидка!
- Не - запротестовал Леха - Зачем мне такая охапка? Они огромные. Мне бы немного для супруги в чай…
-
Продираясь сквозь толпу равнодушных людей Леха думал, зачем он купил пять пучков мяты? Что он будет делать с таким количеством зелени? А, гланое! Как Саньку удалось развести его, Леху, на эту безумную покупку. Ручки пластиковых пакетов врезались в мясо пальцев. Где то на плече телепался и трепался безразмерный мятный и мятый гербарий. Веник безумно раздражал, мешал и хлестал злобных прохожих по ушам. Наконец Леха выскочил из людского месева и кинулся к подошедшему автобусу. Вдоль автобусного борта простиралась реклама. На постере усатый военный, похожий на латино-американского диктатора, улыбаясь, беспечно демонстрировал бокал с пивом на фоне мулаток под тропическими пальмами, виллы на бело-песчаном пляже с лазурным морем и двумя латинскими буквами "Go" Перед открытой дверью автобуса и дальше ступенька вела внутрь салона.
- Неужели они рекламируют курорты Гондураса? - подумал Леха в поисках денег в карманах, но денег не было. Последняя потраченная десятка свисала обведшими ошметками с края пакета. Двери автобуса закрылись и Леха прочел перед собой "Goldstar. Мила шель гевер!"
- Ну, Санек, пройдоха! Зачем я купил у него столько травы? Все таки он на своем месте! - и сплюнув, побрел домой пешком раздосадованный и восхищенный лихостью нового Санька.
Путь был не близкий и от пакета с наной пришлось избавиться, переложив лишь небольшой пучок в другую сумку. - Вот, такой, вот, Гондурас!
Kislyakov Anton
Colmar 2015