Застишье весьма рискованно.
Уж лучше ветра и дождь.
Хотелось мне быть раскованным,
Да где кузнеца найдешь?..
Повсюду бегут булыжники,
Им волны тугие – в такт.
«А чайки – водные лыжники!» -
Мне дочка сказала так.
Найди этой строчке пару сам.
Душа пусть летит под парусом,
Не тронута злой зимой…
Где город Алупка крышится,
Там спорят о том, чей Крым сейчас…
А Крым, безусловно, мой.
2.
Лети из рук моих, синица.
Мне чужды скаредность, расчет.
А требуется дефиниция,
"Крым - антисевер".
И еще:
Шумит прибой. Алеет вишня.
Инжиром кормимся с руки.
Нам надо становиться выше,
Поскольку скалы высоки!
Простым быть, кажется, непросто -
Вставать и не стесняться роста,
И не бояться ничего.
Крым растаможен и раскован,
Венцом Ай-Петри коронован
На царство (сердца моего).
3.
Может быть, я напрасно ворчу на
Всех, подобных тебе, чудаков?..
Как якутский охальник чучуна,
Тащишь дев яснооких в альков.
Поэтичный, настойчивый, грубый,
Рыщешь-свищешь и в стужу и в зной…
Только плечи ее, грудь и губы
Ты с собой не возьмешь в мир иной.
Кондуит испещрен именами,
«Just do it» как девиз на панаме.
- Ну, красавицы, только держись!
Пусть ханжи прячут сны и улики.
«Все ошибки считай за улыбки» -
Вот такая веселая жизнь…
4.
На юге трудно быть аскетом,
Когда возможно просто так
Не одному пойти, а с кем-то
В сияющий ночной кабак.
Когда возможно в теплый вечер,
Под шепчущий стихи прибой,
Подругу обнимать за плечи
И говорить ей о Рембо.
Почувствовать себя мужчиной
(А – черный… как там? Красный - И),
Когда ты с ней тому причиной,
Что столько в воздухе любви.
И вновь берешь туда билет,
Где лето длится много лет…
5.
Памяти Ксении Некрасовой
Хотим ли задохнуться в колбах или
Пора уйти в свистящий плетью мир?..
Так интернет, который отрубили,
Ведет в туман и гонит из квартир.
И свет звезды вдруг прилипает к небу…
Далекие от зла и ворожбы,
Секрет земли несут деревья к небу
На тонких листьях, веточках судьбы.
Шагая мимо музыки и красок,
Подыгрываем нефтяной трубе…
Могли быть выше, радостнее, краше,
Но каждый по колено сам себе.
Проходим в ожидании любви,
Живя чужие судьбы, как свои.
6.
Оле Соловьевой
Погасло, как фонарик, волшебство:
Ни радости, ни радуги, ни песен –
В моей душе уже нет ничего,
Чем был бы хоть кому-то интересен.
Я провожу рукою по лицу,
Твержу строку, но нет ей продолженья,
Гуляю к Воронцовскому дворцу,
Ищу не вдохновенья – пробужденья.
Я не беру в расчет румяных щек
Девичьих и призывов на заборе.
Всё пью и пью… Что делать мне еще,
Когда вокруг воды такое море?
Круговорот, вертёж дурного вальса…
Я лета ждал – и, кажется, дождался.
7.
Пространство обнимать руками,
Придясь иным не ко дворцу.
Стоять по-флагмански на камне
И ветер подставлять лицу.
Я здесь бываю настоящий,
В стихах ни йоты пустяков.
Встречает Крым, большой, штормящий,
Веселый, шумный, как Глазков.
Мне позабыть хватает воли
Оскалы дружбы и любви.
Пусть разбиваются, как волны,
О скалы горести мои.
И в этом шторме жути нет,
Но только – севера привет…
8.
Памяти Николая Глазкова
Дым стихов к потолку уходит,
Поднимается дальше к небу.
(Только б это не вышла ода.
Я хотел бы придумать небыль…)
Отправляются вдаль перроны,
Но тебе наплевать на это.
Жизнь обычную проворонил –
Пустяковина для поэта!..
Что потеряно: город черный,
Одиночество и сиротство?
Я такой же, как ты, никчемный,
Ощущаю родство в юродстве…
Беды, хватит. Тоска, довольно! –
Сердцу сладко уже, не больно…
9.
Вьется лета колесо.
Гложет душу нищета.
Что же делать, если всё
Суть гордыня и тщета? –
Петь пороки, пить вино,
Копошиться в сене лжи…
Мне, конечно, все равно,
Но ему-то с этим жить.
Курит «Кент» и пьет «Мерло»,
Бреет по утрам мурло,
Ставит точечки над «ё»,
Берегов не видит, нет, -
Дует в дудочку поэт,
Пляшет сам же под нее.
10.
Всю ночь хватали искры вин,
Намеки, шорохи, значенья,
Разбитый обморок витрин,
Погасших фонарей свеченье,
Магнолии монголью сталь,
Упрятанную в ножнах юга…
Хотелось нам светлее стать,
Чтоб видеть в темноте друг дуга.
Когда вот так – к душе душа –
Все не предсказано и просто:
Нам было некогда дышать
И говорить кривою прозой.
Всю ночь сушилось на заборе
Рыбацкими сетями море…
11.
Теснота, толкотня расстояний,
Инь и яней, июневых дней…
Так не глупо ли в лунном сиянье
Нам своих же бояться теней?..
Поцелуями ставил бы лайки
Тонкой шее, ресницам твоим,
Если прямо сейчас без утайки
Мы иную реальность творим.
Отступал и сдавался без боя,
Но так просто сегодня с тобою
Перейти на рубиновый цвет.
Может, хватит сиять вполнакала?
Знаешь, только с седьмого бокала
Раскрывается винный букет…
12.
Куда сбежишь от королевы?
Сюда приводят все пути.
Я для того иду налево,
Чтоб только песню завести.
Нам счастья не дают без боя.
Без боя счастье - черный лом.
Когда мы ссоримся с тобою
Мне очень просто быть козлом.
...Еще закат горой не съеден.
Играют в солнышко соседи.
Нет места боли и тоске.
Водичка горячее чаю.
А я по северу скучаю -
Пишу снежинки на песке.
13.
Пока еще зеленый шум
Не стих в ушах и длится вечер,
Пойдем неслышно, наобум
Каштанам и цветам навстречу.
Быть может, выведет крива-
Я говорю тебе печально
О том, что в сумме все слова
Намного меньше, чем молчанье.
А если заплутаем мы,
Забыв дороги, белый город,
Из южной непроглядной тьмы
Фонарь нас вытащит за ворот,
Чтоб прочитали мы прибой
Так, как никто до нас с тобой.
14.
Что стихи? – как в болото граната.
Как ножом по ладони ожог
Всем, кому надо для променада –
На лужок, под пастуший рожок…
Я бегу, ошалелый, из дому.
Я бросаюсь в пучину с моста,
Потому что, увы, по-другому
Не дается теперь красота.
Я ладонями черпаю море
И читаю его между строк.
Что есть силы карабкаюсь горе –
Опьяненно, отчаянно, впрок…
Полновесная зелень платана
Рвется в небо с упрямством фонтана!
15.
море для счастья подходит любое нам,
наедине с ним побыть можно чтобы…
в море купаются, морем любуются,
ходят под парусом, если нет шторма.
только бывает – взовьется, разгонится
(облаков много переполоскало…)
рвется своей оперённою конницей
на острозубия скальных оскалов.
бьется, мятется, волнуется, крошится
и затихает до раза другого
море… оно – как тут скажешь? - хорошее.
я не встречал, если честно, плохого.
Поскольку субстанция это живая,
Разное море в жизни бывает…
16.
Смотрю на прочих иностранцем.
Как хорошо, что ты не та!
Покрыты лица их (сму)глянцем,
В глазах сияет пустота.
С тобою не бывает серо.
Я забываю войны вьюг.
Здесь даже если шел на север,
Ты все равно придешь на юг.
Вот облака в лиловом беге
И солнца радостный овал!
К нам счастье катится на берег –
За валом вал, за валом вал…
Пускай стихами, а не весь –
Но все-таки останусь здесь.
17.
Чтоб зацепило, крепко шибануло,
Открылся мир – как будто в первый раз,
Чтоб юнош бедный рушился со стула,
Снопами искры сыпались из глаз!
Бежали чтоб от быта и регалий,
Бросали свиньям бисером грехи
И чтобы ни за что не отрекались,
Когда уже пропели петухи.
Навстречу шли метельевому рою.
Томимы жаждой, грызли острый лед.
Упрямо, без надежды, что откроют,
Стучали в двери с криками «Грядет!»
Пора сказать об этом откровенно:
Стихи должны вводиться внутривенно…
18.
Тепло внутри, просторно вне.
Закат алелся полноросто
И волны плавились в огне,
В шедевры превращаясь просто,
Чтоб не остаться на века.
Нас лето крыло аро(матом),
Крутило пылью у виска,
В крови резвился каждый атом.
…За окнами трубит рассвет.
И выхода другого нет:
Пора служить, тоску стишая.
Бывает часто нелегко.
А море? Море далеко –
Жить не мешает…
19.
Ничего я не знаю пошлее, чем южный город:
Магазины, вино, заплеванная мостовая.
Люди вьются в кафе, словно жить не дает им голод.
А еще эта музыка, громкая, неживая…
Все пройдет, словно дым, никого не найдешь зимою,
Лишь бродячие псы. Твой мотив никому не нужен.
Ты пойдешь за советом к холодному синю морю,
А оно только: «Шшшш, не спешшши, дай подумать, друже!»
Все вокруг только сон и фантомы души болящей.
Облака убегают из прошлого в настоящее.
Всяк мечтает о счастье, да только дадут по вере.
Море гордое. Море не водится с дураками:
Мышц бугры надувает, в скалу упираясь руками,
Оттолкнуть пытаясь ему ненавистный берег.
20.
Как мне душу обезбарахлить? –
Чтобы пелось и звонко, и чисто,
И вилась путеводная нить
Через город корявый и мглистый…
Не сойду (если только) с пути,
Попаду в край лесной и хороший,
Чтобы пустошь такую найти,
Где бы лирикой жил и морошкой.
Дайте горького дыма глоток,
Дайте дятла да гусли осины,
Шепот речки и ветхий мосток,
Неба свет – голубой или синий.
Дайте алого зарева знамя!..
Вдохновенье всеядно, как пламя.
21.
Начнем октябрь с чистого листа!
Пишите смс-ки мелким почер-
Ком в горле, а в карманах пустота.
И прочее, и прочее, и прочее…
В пальтишке скверном скверик (зяб, сутул) -
Не сдвинется отсюда ни на йотцу…
Он пуговицы почек застегнул
И до весны уже не распахнется.
Я чувствую: вокруг всё осенней,
Цель с каждым шагом ближе и верней.
И тише наши подвиги и речи.
Бегу сквозь перепутья стылых дней,
Пытаюсь проскочить меж двух огней
Автобуса, летящего навстречу.
22.
Наш город, мятый, свечеревший,
Чадит окошками углей.
На улицах офонаревших
Не стало в сумерки светлей.
Не всё ль равно, что там, за рощей? –
Хватает и самих берез…
Никто не плачет, и не ропщет,
И не роняет горьких слез.
Здоров. И в сумке – хлеб насущный.
К чему (на море ли, на суше),
Подрастеряв лица черты,
Влагать слова кому-то в уши –
Кричать «Спасите наши души!»
Таким же смертным, как и ты?..
23.
Каждый живет, ожидая дедлайна,
Чинит удачи дырявую снасть.
Вспыхнет фонарь, подворотня залает...
Ветер, дома - все вокруг против нас.
Снова спешим по тропинке по скользкой.
Сладко нам быть в состоянье войны.
Осень опасна для жизни, поскольку,
Как провода, ветви обнажены.
Что же нам делать, товарищи-братцы?
Как с нашей общей бедой разобраться?
Двигай на свет саблезубых огней:
Там до триумфа останется малость...
Верим, что сила важнее, чем милость -
И получаем по вере своей.
24.
Метры черно-белых студий,
Стоны стен и стынь квартир…
Или мир меня остудит,
Или я согрею мир.
Но порою очень страшно
Выбирать одно из двух.
Обернешься в день вчерашний -
И ругнешься (но не вслух…)
В утро погружаюсь весь я.
Делаю привычный крюк,
Обретая равновесье
И все то, что есть вокруг.
- Сколько времени?
- На севере
Снова половина серого...
25.
…А если скучно, так потешу,
Пускай январский вечер мал:
Что лето? - сказочка из тех, что
Однажды в детстве услыхал.
Идешь, всклокочен, взбудоражен,
Герой словесного труда.
Автобусы везут сограждан
Во тьму и стужу – никуда…
Хоть вой, хоть плачь – нет пользы в этом,
Не будет краше и теплей.
Зима лишь придает предметам
Ту форму, что угодна ей.
Она навечно, и вода –
Одно из состояний льда.
26.
Какое мрачное место,
Как много снега и тьмы!
Январское тесто месим
Упрямо и слепо мы.
Как будто дают нам ссуду,
Как будто берут внаем…
Встречаем себя повсюду,
Да только не узнаем.
И в глотку не лезет брашно,
Безвыходность все острей.
Мы пьем, потому что страшно –
У сумрака нет дверей…
Одно лишь запомнить надо:
Вино - это сон винограда.
27.
Ответь (только честно), как часто
Дарила нас пряником жизнь?
…Фонарь, словно пьяный, качается,
О стену рукой опершись.
Метет равнодушно поземка,
Стирая в нас чувство вины.
Чернильная кошка, позевывая,
На все смотрит с той стороны…
Не важно: порядок, бардак ли –
Повсюду свирепствует тьма.
Тоскливо кричит (птеро)дактиль –
Фантом, порожденье ума…
Ни снов, ни стихов, ни протеста –
Январь – это книга без текста.
28.
Вы, красивые и обеспеченные,
Раскусившие выгоду дня,
Не смотрите, что опыт копеечный –
В киноленте снимите меня.
Пусть покажут однажды по ящику –
В час, когда все сойдутся пути…
Знаю слово одно настоящее.
И хочу вам его донести.
Вы возьмите: лесного, тщедушного,
По тропинке с котомкой идущего
И поющего наш третий Рим,
Никудышного, несовершенного…
Подошел бы для роли блаженного –
Не придется накладывать грим.
29.
Лить кровь без устали и лени
(Поскольку сам себе - кумир),
Врагов поставить на колени,
Не ждать, когда прогнется мир,
Всех должников призвать к ответу,
Перекроить судьбу свою,
Дойти войной до края света -
Столкнуться с тьмою на краю.
Бить кулаком по этим рожам,
Бросать в огонь за ратью рать,
Все только брать, крушить, корежить,
Все только жрать, и жрать, и жрать...
Гордыни не было предела,
Когда б не умирало тело.
30.
Хотел бы на нее смотреть
И воду пить с лица,
В твоей душе ее портрет,
Но тропам нет конца.
И не подняться в полный рост,
Коль чувства низовы.
Здесь волкота на сотни верст -
И хочется завыть!
Но если ты не сдашься вдруг
И лук не выпустишь из рук,
Куда уйдет стрела? -
Пытайся хоть полсотни лет,
Не попадешь ты в белый свет,
Поскольку всюду мгла.
31.
Я б хотел писать про облака,
Про июнь и солнце на закате,
Только получается пока
Про другое.
Кажется, за каждой
Строчкою обида или боль,
С проблесками радости и света.
Неужели все-таки любовь
Это?
Путь лежит неведомо куда.
И звенят лопух и лебеда,
И цветет чертополох роскошно!..
Что ж, одна на всех теперь беда.
Оттого и горькая звезда
Каждому из нас глядит в окошко.
32.
И стихи стихуются совершенно сами
Н. Глазков
Белый свет сегодня розов,
Неоглядна высота.
Вымощена площадь прозой.
Чаша тополя пуста.
По плечу дела любые,
Хоть в глаза пускаю пыль…
Девушка в меня влюбилась,
Пусть и недостоин был.
Весь наряден, сам с усами.
Все решаю в пять минут.
И стихи приходят сами,
И победы там и тут…
Что победы – не беда,
Но беда, что без труда…
33.
Дождь рассован по дальним углам.
Я свободен, забыт и заброшен.
Мне не нужно нарезаться в хлам,
Чтобы любящим быть и хорошим.
Хоть на время, но вырвался из
Джазоблудного злого угара.
Страсти душу мою тянут вниз,
И для них не поставить бекара.
Но хочу сбросить все, что порочно,
На земле держит страшно и прочно…
Тополиной хочу кутерьмы! –
Видишь, лето безжалостно, точно
Кулачками бутонов цветочных
Целит в морду грядущей зимы.
34.
Эх, дайте что ли мне баян!
Зачем? Для самовыраженья.
Я нынче весел, (форте)пьян.
Я чувствую Земли движенье.
Судьба как в дымке голубой.
И каждый вечер не случаен.
О камни хлещется прибой,
А мне светло и беспечально...
Я долго жил законом волчьим.
Теперь прошу - почти что молча -
Увидеть то, что вижу я:
Вокруг немало зла и горя,
Но справедливо, что есть море
Как оправданье бытия.
35.
Удел иных – тянуть баржу,
Иных – быть капитаном баржи.
Есть также те, кто ждут маржу
И ставки делает на бирже.
А я обычный человек,
При мне разбитое корыто.
Но в море вижу нечто сверх
Того, что может быть открыто.
Оно, как сотни лет назад,
Шумит, гудит, дымится словно…
А люди рядышком стоят –
Не в силах вымолвить ни слова.
В восторге я воскликну «О!»
Возможно, даже аж два «О!»
36.
Мы отдыхающие. Мы
Полны огнем и вдохновеньем.
Мы в эпицентре кутерьмы,
Всегда - одной цепочки звенья.
Друзья, печалиться смешно:
Полны ухарством и гусарством,
И за хорошее вино
Не жалко нам отдать полцарства.
Мы отдыхающие. Мы
Враги тревоги и зимы.
Стрижами вьемся, вертим петли.
Нам прежде было все равно:
Оглянешься - в былом темно,
Теперь оглянешься - Ай-Петри!
37.
Может быть, и небольшая беда
(Кажется вам смешной):
Чтобы увидеть Ай-Петри, всегда
К морю встаю спиной.
Плавится, плещется, крошится смех,
Чайки пустились в пляс.
Море огромное – хватит на всех,
Так не скажу про пляж.
В воду иду, обо всем позабыв –
Словно лекарство, мне нужен заплыв.
Раны рубцует море.
Снова плыву в неоглядную даль –
Рубит волна, как дамасская сталь,
Гордиев узел горя…
38.
Вот день в воду канул и минул.
Над нами сгущается вечер.
Морской горизонт – это минус
По отношению к вечности.
Напившись мадеры, как чаю,
Шагаю походкой Париса.
Я свой. Я уже отличаю
Елку от кипариса!
Я северный, серый и сирый.
Растратил и радость, и силы,
Я бегал по кругу, как пони.
Пусть волны тоску эту смоют,
Ведь тот, кто увиделся с морем,
Про небо многое понял…
39.
По горло сыт халвой Шираза.
Отдайте всё коням в пальто.
Когда битлы поют «She loves you!»,
Они не уточняют – кто…
Вот потому пью беспрестанно.
Осталось (видно, проще так)
Из лейки поливать фонтаны,
Листы магнолии считать.
А жизнь бушует, словно море,
И говорит: «Мемеnto mori»,
И умеряет нашу прыть.
…Когда ты не дерьмо, есть планы,
Не выйдет просто так поплавать –
Всегда куда-то нужно плыть.
40.
Не волнуйся, волна! Я не сделал еще ни хрена.
Но стремишься вперед, разбивая пространство на части.
Надо мною скала возвышается, словно стена,
За которою дом, и детишки, и прочее счастье.
Не пугают меня саблезубые пляски химер.
Что мне сладкие песни сирен, шестиглавые змеи?..
Не Улисс я, конечно, но все же почти Архимед –
Дай мне точку опоры, чтоб мог возвратиться на землю.
Не люблю длинных строк: забываю, с чего начинал…
И кидаюсь в пучину, как будто еще не финал.
Ты кладешь на плечо мне тяжелую, сильную лапу.
Вьется пена вокруг и дымится соленая взвесь.
К счастью, нет ножевых, но, к несчастью, сердечные есть.
Я к тебе прихожу, если нужно идти к эскулапу...
41.
Если на улице холодно,
В море еще холодней.
У меня чувство голода
По поводу теплых дней.
Остановились ходики.
Откуда напасть взялась? –
Словно бы ипохондрики
Всю захватили власть.
Напротив ветвится дерево
(Может быть, даже клен).
Не знаю, как это сделано,
Поэтому восхищен!
Больные ли, глупые, умные -
Легче нам в волнолуние.
42.
Самый солнечный город на свете!
Люди подняли миф на щиты.
Здесь гуляют нарядные дети
И фонтаны растут, как цветы.
В них десантники лезут упрямо.
Мимо девы беспечно идут.
Распрямляются горы и ямы,
Лимузины звенят там и тут.
Магазины торгуют собою,
И прекрасен салон красоты.
Все, что нужно, дается без боя.
Переходишь с грядущим на «ты».
Искривляют пространство деревья!..
Почему я живу не в деревне?
43.
Почему я живу не в деревне –
Не сбегу от кривой маяты?
Почему я на зорьке царевне
Не дарю полевые цветы?
Пруд, чуть слышно подернутый тиной…
Край гуртов, деревянных мостов,
Где так истово любят скотину,
Всей душой ненавидя скотов…
Почему продолжаю круженье –
И к воде не прилажу руки,
Узнавая себя в отраженье
Светлоокой Медянки-реки?
Все хорошее, что есть во мне,
Рвется к дальней родной стороне.
44.
В тревожные цвета покрашен
Закат. Привольность не видна.
В канаве дохлая покрышка,
В лесу дремучая сосна.
Чем дольше жизнь, тем vita dolce,
Пестрее искорки в душе.
И знаю, надо ехать дальше,
А дальше некуда уже.
Чтоб не нашли меня по рации,
Не звали к смуте и борьбе, -
В глухой деревне потеряться
И плакать о самом себе.
И, не юродствуя уже,
Быть ближе к собственной душе.
45.
Устраивать в стакане бурю
Не стану – ясно и ежу,
Сказать, что ямбом я не буду
Писать – так тоже не скажу.
Как будто времени у нас нет,
Как будто выправлен закон,
И снова черный дождь не гаснет
У сельских крохотных окон.
Как холодно!.. Озябли руки.
Дежурное письмо разлуки,
Березовый листок зубчат…
Неужто осень «золотая»?
И птицы, в небеса взлетая,
Печально, горестно молчат.
46.
На площади – солнце рекою,
Простор, лепота, благодать.
Как будто бы все под рукою,
А все ж ничего не достать.
Асфальт под подошвой рифленой,
Кафе (но потерян им счет),
Собор, в небеса устремленный,
Букеты фонтанов, еще
Осколки былого могущества,
Полиция, их стерегущая,
И зданья, что стали камнями,
Химеры, надежды картонные…
Поэты как дети, которые
Гоняются за голубями.
47.
Уж не чаю (не чаю) с тобою выпить.
Между нами пространства бетонной чащи.
Под сирену сирени и вопли выпи
Я вошел в этот город, не постучавшись.
Мне навстречу харчевни и песьи морды.
Я иду не к тебе – так зачем дороги?
Ноутбук без вай-фая как будто мертвый.
Вместо писем - случайные строфы, строки.
Я не вижу красот в задубевших арках.
Я блуждаю в каких-то дворах и парках –
Оттого ли, что карта баталий бита?
Словно это не я постигаю тайны,
А, напротив, реальность меня читает,
Оставляя стихи на полях событий.
48.
Мирок неприветлив и груб,
Тесен.
Во всем прозреваешь игру
Песен.
Не ими ли камень зимы
Точишь?..
В катрене декабрьской тьмы
Точки.
Их свет сиротлив и лучат.
О чем-то тревожно молчат,
Немы.
Любая звезда - твой ожог.
Поэзия – это прыжок
В небо…
49.
Хотя слова, как ночь, тихи
И сам я в мир, как в омут, брошен,
Люблю, когда мои стихи
Читает кто-нибудь хороший,
Смеется или же грустит,
А может, утирает слезы…
Пускай бежит, спешит петит
Про реки, горы и березы.
Пророчества грядущих дней –
Сверкают, словно грозы, грёзы…
Как сердце разума сильней,
Так и стихи мудрее прозы.
Читай – пусть не измЕрить так
Души, открытой, как Америка...
50.
Кружатся низко вороны печали.
Кому о том (хоть шепотом) расскажешь?..
Окраинные трубы зазвучали –
И воздух снова в копоти и саже.
Нас не пускают обстоятельств цепи
В привольный край, где ветрено и ясно.
Воспоминанья в строгой гамме сепии
Мешают жить дежурно и напрасно.
Неси, апрельский ветер, нашу почту.
И, может быть, зерно отыщет почву.
Заговорим – и вот уже свободны.
Когда богата так души палитра,
Хорошие стихи – почти молитва,
Я верю, Господу они угодны.