Колонн шершавых золото и умбра.
Макушек зелень оживляет утро,
В Охотине церквица без креста…
Не помню, отражался ли в реке
её зигзаг унылый серо-белый?
И по кому дрожащим медным телом
Трезвонил колокол за Волгой вдалеке?
Родник был там, под радугой пузырь,
Окружностью стеснённый бочки врытой.
Черпак железный с донышком отмытым
от краски бывшей… Верхневолжья ширь,
Ширь светлая, ширь леса, ширь воды,
Не плоская, сухая, не степная,
Где глаз, не видя истинного края,
Шлёт внутрь предощущение беды.
А здесь душа как вялый лист легка,
В весёлом состоянии уюта.
Уходит в ноль докучливая смута
Ты пуст, как пуст черпак у родника.
А для чего ты пуст, для влаги той,
Той влаги горьковатой родниковой?
Для жизни неизведанной, но новой
Иль мелкотья в обнимку с суетой…
Чего кукожиться, сей час же ты живёшь!
А завтра? Завтра будет…будет позже…
"Ты плащ мой приготовила? Вдруг дождик,
Ты что ж и за брусникой не пойдёшь?"
На домик у реки бросаю взгляд
И больше не смотрю, походом полон,
Бор впереди, где старых елей полог,
Где зелень губки мха и сосен чистый ряд…
