Бледные фонари (Рассказ / миниатюра)

Протяжно и гулко, как в пустой бочонок, ухала ночная птица. Всей своей огромной тушей, с шумом и треском, ломился какой-то зверь сквозь кусты. Притихший в напряжении зал покашливал и ерзал, и бездумно хрустел попкорном. Из проектора тянулся длинный луч и, слепо блуждая, рисовал на белом холсте подвижные картинки. Шел фильм о вервольфах.
Мари застыла в кресле, прямая, как струнка, тонкая и зеленоглазая, в черной водолазке и зеленых брючках в обтяжку, потные ладони обнимают сумочку, взгляд прилип к экрану. Слева от нее сидел Ян, чья рука покоилась на ее правом колене. С другой стороны примостился Феликс, который положил руку на ее левое бедро. Большего ребята себе не позволяли.
Молодые люди появлялись в кинотеатре каждую субботу — строго на дневном сеансе. Все трое спешили вернуться домой рано, до темноты. Мари нравились истории о вампирах и оборотнях, о зомби, трансформерах из будущего, акулах и маньяках. Она обожала, когда лилась бутафорская кровь, потому что экранные ужасы помогали ей забыться. Но она никогда не смотрела фильмы про инопланетян. Это была ее фобия, иррациональный и глупый, но самый главный страх, кошмар, от которого она долго — и с переменным успехом — лечилась у психиатра, господина Лехнера.
Семейка вервольфов расправилась с половиной деревни, а вторую — сделала заиками до конца жизни и погрызла всех героев, кроме одного. Вплоть до финальных титров Мари чувствовала себя превосходно. Храбрилась она, и шагая по узкому проходу между креслами, и когда шла вниз по Линденхоф, залитой вечерним солнцем, а на углу Шлезвигштрассе вцепилась в руки обоих своих кавалеров.
- Еще позавчера он стоял здесь! На перекрестке!
Ян заботливо ухватил ее под локоть. Он был надежным парнем, рослым и плотным, как дуб, хоть и слегка косноязычным, и каждое его слово весило по три пуда, никак не меньше.
- Удивительно, до чего стереотипно мыслят эти киношники, - заметил он. - Если оборотни, то непременно волки, злобные и опасные. Как будто никем, кроме носителей зла, они и не могут быть. Сама идея превращения понимается невыносимо плоско.
- Кто — он? - спросил Феликс. - О ком ты вообще?
Мари любила его за сумасшедшинку, за робкую восторженность в глазах, за умение видеть мир загадочным, но не страшным. Феликс никогда не смеялся над ее фантазиями, но принимал их, как должное, размывая при этом заложенный в них жуткий смысл. «Да, наверное, так и есть, - словно говорил он. - А может быть, и нет. Но даже если так. Ведь это совсем не плохо».
Хорошо иметь рядом крепкое плечо, но важнее — человека, способного разделить твою веру.
- Ведь можно превратиться во что-то полезное или смешное, - гнул свое Ян. - Например, в кролика. Или в колодезного журавля. Оборотни — такая благодатная тема, если иметь чуть-чуть фантазии.
- Фонарь, - сказала Мари. Ее губы дрожали. - Он был здесь два дня назад, а сегодня его уже нет!
- Девочка, ты случайно не забыла принять свои таблетки? - заботливо поинтересовался Ян, а Феликс покачал головой.
- Ну, как вы не понимаете, - прошептала Мари, оглядываясь. - Он ушел, значит, он живой. Значит, я права — они разумны и наблюдают за нами. Как вы можете этого не видеть? Это вторжение, ребята. Понимаете? Вторжение! Они растут, как грибы после дождя, эти бледные фонари. Их с каждым днем становится больше и больше — но только ночью. А когда светло — они куда-то исчезают.
Мари говорила, все время озираясь, словно коварные инопланетные твари могли подкрасться сзади и подслушать. Но поблизости никого не было, только на противоположной стороне улицы останавливались люди и смотрели в их сторону. Некоторые улыбались.
- Ну, правильно, - согласился Ян. - Днем фонари не заметны. Конечно, они никуда не деваются, торчат, как палки, в небо. На них просто не обращаешь внимания.
- Он стоял на этом самом месте! Я точно помню. Вот здесь, - она топнула ногой у края асфальтовой дорожки, - где я сейчас стою!
Парни озабоченно переглянулись. Ян пожал плечами.
- Что ж с того? Его вполне могли убрать, работы тут на полчаса максимум. Я сам видел, как на Лейпциг-променаде под корень срезали столб — и следа не осталось. Тут же залили асфальтом и разгладили катком. Но думаю, ты путаешь этот перекресток с каким-то другим. Да все они похожи, если на то пошло.
С этими словами он извлек из кармана бутылочку минералки, а Мари достала из сумки пузырек и вытряхнула себе на ладонь круглую таблетку.
- Наверное, ты прав.
Запрокинув голову, она проглотила лекарство и запила глотком воды. Ее все еще трясло.
- Но даже если так, - задумчиво проговорил Феликс. - Почему обязательно наблюдают? И почему — вторжение? Сколько враждебности в твоих словах... А ведь эти существа дарят нам свой свет. Они ничего не хотят для себя. Никому не желают дурного. Просто дарят свет — в наше темное время. Неужели это плохо? Ты, правда, считаешь, что тьма лучше? В ней водятся оборотни...
- Вот, завелся, - хмыкнул Ян. - Ода бледным фонарям! - он кинул быстрый взгляд на часы. - Идем скорее. Мари, тебе лучше?
Девушка молча кивнула. После таблеток наступало отупение, зато исчезали страхи.
Ребята проводили ее до дома и сдали с рук на руки встревоженной матери.
- Она немного поволновалась, фрау Больц, но все уже хорошо, - скороговоркой выпалил Ян, а Феликс слегка покраснел.
Они торопились обратно по Линденхоф, щурясь на тускнеющее небо и нехотя перекидываясь короткими фразами. Без Мари все стало вдруг незамысловатым и скучным.
- Что-то мы поздно, - выдохнул на ходу Ян.
- Ага. Чуть на службу не опоздали.
В сумерках перекресток сиротливо белел дорожной разметкой, словно на середину улицы кто-то выплеснул кувшин молока. Прохожие рассеялись — и тротуары опустели, только в глубине витрин застыли в причудливых позах темнокожие манекены.
- Ладно, бывай. Я побежал дальше, на свою точку. До завтра, друг.
Ян свернул на Шлезвигштрассе и быстро пропал из виду, а Феликс шагнул на кромку асфальта, посмуглел лицом, вытянулся, подняв над головой слегка изогнутую левую руку, и сразу стал выше ростом — тоньше, крепче, широко расставил ступни и налился основательной, чугунной твердостью. Между ладонью и сложенными щепоткой пальцами разгоралось бледное пламя.
Оно полыхало все ярче и ярче, отгоняя холодный мрак.