***
Победе семьдесят.
Седая голова.
Устала слушать болтовню невоевавших.
И, новый день проклюнется едва,
Она считает
без вести пропавших,
Свихнувшихся,
Калек и вдов,
Сирот...
Для миллионов,
в долгих битвах павших,
Есть у неё совсем особый счёт.
Они недалеко.
Рукой подать.
Они - звёзд россыпи.
Привстать - и дотянуться.
Они блистают сталью,
словно рать,
Готовая в свою страну вернуться.
Вернуться
и опять взвести курки,
Взорвать бетонность
саркофагов ночи,
Чтоб стали разобщённые - близки,
От туч -
осталась обречённость клочьев.
Чтоб плакать больше не было причин,
Чтоб Божьи росы
полнили колодцы,
И женщины чтоб зачинали
от Мужчин
Детей,
стрелять которым не придётся.
*** ...За наши судьбы - личные,
За нашу славу - общую...
М. Светлов
Третий тост
поднимают уже не полки.
В рост встают
не гвардейские роты.
Фронтовые сто грамм
в кружки льют старики,
Сталь и немощь,
осколки пехоты.
Беспощално, беззвёздно
бытьё-забытьё
И ползут из углов метастазы -
О войне
"историческое" враньё...
И солдатские глушат рассказы.
*** Памяти младшего лейтенанта авиации Серёжи Рябова,
погибшего на Украине весной 43-го.
Он успел написать домой только одно письмо.
Он треугольничек сложил,
Отдал штабисту.
Порвали небо виражи
Над полем чистым.
Плыла вишнёвая весна
Далёкой Волгой...
Его Великая Война
Была
недолгой.
*** Сообщалось,что средняя продолжительность жизни
новоприбывшего в Сталинград солдата составляла
два-три часа. Средняя продолжительность жизни
комвзвода составляла от двенадцати часов до трёх суток,,
комроты - от двадцати четырёх часов до семи суток,
комбата - от двух до одиннадцати суток.
Не торопитесь забывать.
Не облегчайте совесть
Дежурным тостом.
И цветов не шлите
С курьером к памятнику на горе.
Обитель
Бессчётных душ
не сможет успокоить
Небрежностью живых - тех, бесконечно правых,
Кто был ещё без биографий и усов ...
Кто, уцелев на Волжской переправе,
Жил в Сталинграде
меньше трёх часов.
*** 72 года назад, в марте 43-го, закончились бои за Ржев и
Сычёвку. Сражение на Ржевской дуге продолжалось
15 месяцев - дольше, чем любое другое сражение Второй
мировой войны.
Один из наших генералов признал, что в "Ржевской
мясорубке" мы потеряли около миллиона человек.
Сообщалось, что на самом деле нами было потеряно
более двух миллионов.
Сообщалось, что потери противника составили около
четверти миллиона.
"Мы залили их реками крови и завалили горами трупов …"
В. П. Астафьев, участник войны, писатель
"Мы наступали на Ржев по трупным полям...
Не побывавшему там трудно вообразить...смердящее
месиво...из тысяч человеческих тел... Ползешь по трупам,
а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями,
испускают тошнотворный запах разложения...
Разрыв снаряда...почва содрогается... Пролетели осколки,
ты вскакиваешь, отряхиваешься от червей...и снова - вперед …"
П. А. Михин, ветеран
Растит цветы,
как ордена
К давно истлевшим гимнастёркам,
Голубоглазая страна,
Накрытая льняной скатёркой.
Не пахнет порохом уже,
Асфальт разглажен, как обновка,
И может спать ночами
Ржев,
И сыч неслышен
над Сычёвкой.
Здесь близок был всему предел.
Обречены, грешны и святы,
Взрывали
весом своих тел
Здесь минные поля штрафбаты.
Смерть - впереди.
Назад - нельзя.
Твой день - сегодня.
Или - или.
И шли.
По трупам.
По друзьям,
С которыми вчера курили.
Всегда в нехватке благодать.
Скупа им Родина досталась.
Но нет другой.
И не отдать
Ни всю её,
ни даже малость.
И беспощадностью войны,
Смешеньем
страха и отваги,
В один погост
превращены
Равнины были и овраги.
Здесь
уцелевший волк носил
Волчатам мясо из воронок…
И выли бабы на Руси
Без мужиков и похоронок.
Но здесь же
плавилась броня,
Приползшая мертвить из Рура.
Молчанья Вечного огня
Здесь
написалась партитура.
Теперь - травинки сквозь металл.
Осколки, каски, пряжки,
Кости.
И черепа.
Тех, кто упал,
Перегрызая глотку гостю.
И сколько их -имен и лиц,
Забытых нами,
есть и было ...
В бездонности пустых глазниц
История страны застыла.
***
Прощалась с августом трава,
был влажен мох.
Он отдавал, дыша едва,
ей всё, что мог...
И принимала глубина
её - его…
И пела горькая струна
про ничего.
Ах, бабье лето ... Не стихи
под бирюзой.
Остались где-то женихи,
сарай с козой.
Как небыль - давнее-давно
пропавших лет.
И счастье - где и как оно?
Ответа нет.
Порой сильнее мужиков
их медсестра.
Но нет уж сил, и нет уж слов -
так боль остра.
Ползи, бинтуй, тащи, держись...
И звон в ушах.
Не колокольный. Врут про жизнь,
что хороша.
Сочится кровью медсанбат.
Прах деревень.
И всё, что есть - живой солдат. ..
И, может быть, последний день.
***
Он послан был с MG
к колоколам,
На самый верх облезлой колокольни,
Где Млечный путь,
ночь взрезав пополам,
Неотвратимостью
края её заполнил.
Обогреваясь бережным глотком,
Молился он,
чтоб ночь прошла спокойно
И, чтоб не звякнул,
срезал тесаком
Язык - тяжёлый, чёрный. колокольный.
В звонарной клетке ни присесть, ни лечь.
О дочке думал он
и о пекарне,
Где хлеб ржаной ночами ставил в печь
И о пивной,
где "Uber Alles!" пели парни.
Старинной кладкой
до поры прикрыт,
Готовил ленты он за хлипкой ставней
И знал,
что будет где-то здесь зарыт.
В чужой земле.
И без креста оставлен.
Он грел в карманах пальцы. Ждал.
Когда "Ура!"
Порвало полог тишины расскета,
Падучей радугой
метнулись трассера
С отчаяньем
последнего ответа.
- За Сталина! - взметнулся политрук.
- Heil Hitler! - жёсток клёкот пулемёта.
И,
словно вымерив смертельный полукруг,
Легла
и к церкви не пошла пехота.
Под пулями пехоту не поднять.
Война диктует горькие издержки
И,
всуе поминая Бога мать,
Старлей молил КП об артподдержке.
И пушкарям велели долбануть.
Приказ "Вперёд!" -
так к чёрту ипостаси!
И в серую, раздолбанную муть
Ушли, запомнив всё,
иконостасы.
Вопросы ставит нам жестоко век.
Ответов нет на главные из главных.
Поверивший в химеры человек...
Развалины церквушки православной ...
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
- MG - пулемёт, стоявший на вооружении Вермахта.
- "Deutschland, Deutschland Uber Alles..." - первая строка гимна тогдашней Германии.
*** 16-го апреля 1945 года войска трёх фронтов - миллион советских солдат - начали наступление на Берлин. Сталин хотел войти в столицу Германии первым.
К востоку от Берлина немцы закрепились на Зееловских высотах. Несмотря на наш десятикратный перевес, высоты были взяты только через три дня.
Официально сообщалось, что наши потери - 5.000 человек. По подсчётам многих историков - четверть миллиона.
Если истина лежит между 5,000 и 250,000, то 125,000 погибших за три дня на 20-ти километрах фронта Зееловского укрепрайона - это 40,000 погибших в день,
это 6-7 наших бойцов, павших на каждом метре.
Из тогдашних приказов Жукова: "Наступление...может захлебнуться... Командармы и командиры...отсиживаются в тылах (10-12 км)."
Жуков - генералу В.: "...корпус действует плохо... 19 апреля любой ценой выйти в район..."
Жуков - генералу Ю.: "Вы и Ваш штаб...работаете плохо... 19 апреля любой ценой выйти в район..."
"Любой ценой", "любой ценой"... "Восполнимый ресурс" наших войск - живая сила, солдаты - "расходовался" в поистине жутких масштабах.
"Бабы ещё нарожают." - эти слова Жукова забыть невозможно.
Берлинская операция продолжалась 23 дня.
Потери немцев - около 300,000 человек, две трети которых - ещё остававшиеся в городе жители.
Наши потери - по советским данным - 25,000. По мнению многих историков - 500,000.
История пишется карандашом.
Химическим.
Синим.
Который слюнявят.
Который, если нажать хорошо,
"Твой муж и защитник" напишет
и вдавит
Корявую подпись в помятый листок ..
Чтоб доставили к месту, где жизни исток.
Где ромашка Наташку велела любить.
Где за домом забор не успел починить.
Написал.
Успокоил жену.
Рассказал,
Что победа - вот-вот,
не потом, не когда-то,
Что с махрой, из-за кашля, почти завязал,
Что живёт немчура в чистоте и богато,
Что теперь и солдату -
от пуза пожрать,
Шлют и борщ, и тушёнку товарищи янки,
А носки, что связала,
не слать, а продать,
Занавесок тут тыщи, вполне на портянки,
Что умеет он шпрехать по ихнему.
Вот:
"Хенде хох!", "Хальт!", "Капут!", "Фрау ...", "Шайзе!".
Что второй автомат он пустил в оборот -
Снял с эсэсовца новенький "Шмайссер",
Что для дочки
красивые туфли припас,
Есть две пары часов и отрез шевиота,
Всё с собой, в вещмешке ...
... Что, неровен час,
к Первомаю Берлин штурмовать будет рота...
Что Василий - убит, а Трофим - без ноги,
Гад дерётся, как зверь,
сдох бы он поскорее.
И что выдали новые сапоги.
А носки - нет, не шли. Не дойдут.
Не успеют.
Перечёл.
И вздохнул.
И в карман карандаш.
Генералам - ничтожнее инфузории...
Человек.
Исторический персонаж.
Не узнавший,
насколько он важен истории.
*** ... На запад идут и идут эшелоны ...
Из песни военных лет
На запад,
Nach Westen,
мчатся машины.
Чёрнозеркален путь сквозь уют.
Слушают классику века жасмины -
Моторы a capella поют.
Балтики свежесть стекает в равнину,
Вечера ждёт в облаках тишина...
Костями наших содат,
до Берлина,
Эта дорога замощена.
*** Памяти бывшего штрафника, майора Н.И.А.
Как уносили ясные князья
Блеск сабель
из осиротевших вотчин,
Свой свет уносят, уходя,
друзья
и дом без них становится непрочен.
Сумевшие
убить и уцелеть,
Они в кирзе остались на гражданке,
Но не звала,
а пригибала медь
Аккордами "Прощания славянки".
В стаканах гасли тлеющие дни
И с профилем медали
зеленели.
И, часовым при мумии сродни,
У Спасской
стыли голубые ели.
Куранты добивали каждый час.
Душило
безразличие предавших.
Но не спешил на выручку спецназ.
К плечу вставали
только тени павших.
В окоп последний -
алые гробы.
Вино не допито и книга не раскрыта.
И вдоль дорог
подгнившие столбы -
Конвой
к давно разбитому корыту.
Бог взял.
А нам - и аметист волны,
И зелень озимей,
и гривы гнеды.
Иссиня синь.
И радуги - даны.
Но за спиной, не отпуская, следом -
И слава, и позор.
Судьба страны.
Несметная
цена былой победы.
***
Не бейте громко в барабаны,
Если не видели войны.
...В глазницах черепов, в бурьянах,
Стыл стон
оборванной в отчаяньи струны
На скрипке Сына Бога...
Победная
всегда длинна дорога.
И где-то на Руси,
к седой церквушке,
В толпе давно привыкших к бедам вдов,
Ещё идёт старик.
Сутул, суров,
С пилоткой полинялой на макушке
И - приколов медали к пиджаку...
"Пенсионер" в отчётной прозе.
А "честь и совесть" мчат по большаку
И,
словно принудив к метаморфозе,
Сменяя клоунады власти
былью,
Ему и вдовам пудрят лица...
Пылью.
Несутся лимо.
Мимо, мимо, дальше,
Забыв о самом важном и простом.
Да охранит колокола Руси от фальши
Последний стон струны, оборванной Христом.
*
