На крыши морок серый,
Парят над городом ночным
Горгульи и химеры.
Они глядятся в чьи-то сны,
Как в чёрные озёра
С нечеловечьей вышины
Шипастого собора.
Они колдуют и молчат,
Как норны или парки -
И загорается свеча
В кошачьем полумраке
В мансарде, где юнец шальной
С горящими глазами
Глядит в разбитое окно,
Отпраздновав экзамен.
И недописанный сонет
Стучит по кровотоку,
И неразгаданный поэт
Отбрасывает чёлку.
Обои – в вычурных крестах
Лохматятся и вянут.
Юнец потянется – устал –
И усмехнётся пьяно.
И, опрокинув чёртов стол,
Он рассмеётся дико
И нарисует над крестом
Зелёную гвоздику.
Сомкнутся долгие века
И длинные ресницы,
Когда финальная строка
Ему уже приснится.
А утром – яростный рассвет
Он встретит полной грудью,
И недописанный сонет
Уже дописан будет.
И он слетит, как акробат,
По лестнице – наружу,
Откинув волосы со лба,
Распахивая – душу.
И будут пальцы в волосах,
И будет взгляд – глубоким,
И будет карандаш кромсать
Рифмованные строки.
И будет встрёпанный блокнот –
Как воробей – в кофейне.
И он от кофе с молоком
Как будто опьянеет.
И будет буйной – голова,
И будет мир – безмерен.
И будут мудро колдовать
Старинные химеры
И улыбаться в вышине
Над городом заветным,
Где никого счастливей нет
Безумного поэта.