РОМАНТИЧНОСТЬ
- О, бабочка залетела! – сказал он.
Она наклонилась, разглядывая насекомое:
- А как ты догадался?
ЛОЖЕЧКА
Живем мы просто, возможно даже слишком. Но я из семейства традиционного, даже, скажем, традиционалистского. Поэтому в сахарнице у нас всегда лежит специальная ложечка. А народ в гостях оказывается разный – нет-нет, кто-нибудь и сунет ее себе в чай. Надо сказать, случаются такие, что и не заметят, а то и заметив, скажут простодушно – о, а чего это у меня две ложки? Но чаще смущаются. Я же по этому поводу испытываю лишь искреннее беспокойство хозяина за случайно оконфузившегося гостя, и прихожу к нему на выручку, подавая другую ложку. (Ну, могу поворчать. Но уже потом, после ухода гостей, восстанавливая статус-кво – только идеально сухую ложку можно помещать в сахарницу)
Но однажды у нас гостила молодая женщина, которая почему-то решила строить из себя VIP-особу. И за разговором, сдобренным многозначительными намеками на важные знакомства и близость к высоким кругам, она окунает упомянутую ложечку себе в чашку. Слегка, самым краешком. Но надо было видеть, как сразу сникла, и как из нее моментально вышла вся эта спесь.
ХОРОШО
Хорошо быть поэтом. Найти слова для пульса, дыхания, снов, слёз, желаний и сожалений. Но трудно.
Хорошо быть прозаиком. Но трудно. Если знаешь, ЧТО хочешь написать – не знаешь КАК. С трудом нашел, КАК – ускользнуло ЧТО.
Хорошо Пушкину. Сел на лошадь – поскакал в гости к соседям, пока не началась болдинская осень.
Хорошо быть хорошим. Но трудно. Трудно быть хорошим для всех.
Хорошо быть хорошим поэтом. Хорошо.
Но трудно.
ЖЕНЩИНА
Иногда трудно со словами. В моей жизни есть женщина…
Ну не могу я сказать БЫЛА, язык не повернется. Она и в самом деле ЕСТЬ.
Вот она ЕСТЬ, а на свете ее НЕТУ.
А уж добраться до признания, что с ней у меня никогда ничего НЕ БЫЛО…
В нашей студенческой компании почти все девушки были Наташами. Так что понадавать им прозвища пришлось поневоле. А уж она и вовсе напросилась.
– Что ж такое, все Наташи!
Кто-то предложил в шутку: будешь, к примеру, Груня. А случилось, что так она ею и осталась.
Несколько лет назад с удивлением высчитал, что дочке ее, Ирке, скоро будет столько, сколько ей самой теперь уж навсегда. Вот бы Ирку как-нибудь встретить. Как бабушка ее померла, так все концы и пропали. А у меня и песни Грунины записаны на катушках, и стихи шуточные, что вместе сочиняли. Ирка про них и не слышала. Да и вообще, кто ей может рассказать, то, что именно я знаю о ее матери? Дружили, казалось, всю жизнь. Теперь оказалось, так недолго.
…и еще фото хотелось посмотреть, то что Грунина мать на поминках показывала. Она там на школьном крыльце с одноклассниками, как раз незадолго… Все такие гордые, ироничные, как же, двадцать лет, как школу окончили. Улыбалась.
Представлял, как вдруг встречу Ирку, большую, умную… В детстве она совсем не была похожа на мать. Темноглазая, смуглая. Лишь иногда в ней неожиданно и забавно проблескивало что-то от Груни.
- Знаешь, кого встретила? – сказала как-то Наталья, придя из бассейна – Грунину Ирку!
Работает, преподает где-то, сын. Так поняла, одна она. А как я упомянула о матери, сразу слезы…
…нет, телефон не дала…
ХУ ЯОБАН
Наша застойная жизнь (с ее дешевой колбасой кое-кому уже представляющаяся идиллической, - хотя, кто сказал, что 2,90 - это дешево, при сторублевой зарплате?) перемежалась разного рода привычными изнасилованиями. Маленькими (в виде ежедневных очередей за всем) и побольше, в виде посылки на картошку, где, кроме отнюдь не дачных условий, тяжелым грузом давила бессмысленность уборки этой самой картошки, оттенявшаяся столь же малоприятными весенними походами (капель за шиворот) на овощную базу, где мы выгребали ту же «картоплю», но уже в виде гнилой и склизкой серой жижи. Всевозможные же ритуальные и никчемные собрания я бы отнес к изнасилованиям среднего тяжести.
Механик Виталий Иваныч, которого, впрочем, по отчеству называло только начальство, и то по особым случаям, был довольно высок, и невероятно худ, что при некоторой привычке к нему, как ни странно, уже не бросалось в глаза. Видимо, эта худоба была ему в чем-то органична, хотя помню, что однажды, когда он проходил коридором мимо, мне вдруг показалось, что в его штанинах нет ничего, кроме шарниров, и соединяющих их тонких стержней, как это изображают на кинематических схемах.
Помимо вышеупомянутых штанин костюм его включал в меру засаленный пиджак, в нагрудном кармане которого, как в витрине были выставлены очки, авторучка и расческа. Последней он периодически гладко зачесывал волосы назад, что было, вместе с пиджаком с острыми лацканами, и «выставкой» в кармане, нарочито не по моде, и явно стилизовано под типаж «правильного» передового рабочего из чуть ли не довоенных фильмов. Я это воспринимал как чудачество, и лишь много позже постиг его скрытый смысл…
Очередное собрание, наконец, завершалось. Но нам еще был приготовлен сюрприз: огласили очередную райкомовскую разнарядку то ли на овощебазу, то ли еще куда…
В наступившей паузе тихо, но явственно и даже смачно прозвучало:
- Ху Яобан!..
Тишина моментально совершила превращение из вялой (с шуршаниями и покашливаниями) в напряженную, а Виталий Иваныч продолжал, размеренно, с паузами, ни к кому не обращаясь, и глядя немного поверх газеты «Социалистическая индустрия», которую неспешно сворачивал:
...председатель Госсовета…
приезжает… в нашу страну…
с визитом.
Был он человеком безобидным и ничем не защищенным. Однако своей, похоже, полуосознанной мимикрией добивался того, что руководство его немного побаивалось, а он их странным образом удерживал от впадения в крайний идиотизм начальственного ража.
ЖИЗНЬ
Он ее любил. Она была нежной и капризной. Нежной не в смысле к нему. Ее беспокоили сквозняки, пассажиры в автобусе, и все без исключения насекомые, а от низкого закатного солнца у нее начинала болеть голова. Коллега по работе что-то сказал нелицеприятное о женщине из соседнего отдела. Она приняла на свой счет, и с ней случилась истерика. О работе для нее пришлось забыть.
А еще она панически боялась забеременеть. Рождение детей было их совместным решением отложено на будущее, но она боялась, что нежелательная беременность ухудшит ее здоровье, …в конце концов, помешает планам на лето.
Прочитала, что могла, про врожденные уродства и осложненные роды. Страшные картины послеродового психоза заставляли ее просыпаться ночью, и она посылала его в дежурную аптеку за успокоительным.
Панически боялась, что что-то могло у него остаться с прошлого раза, хотя прошлый раз был на прошлой неделе. А подпускала к себе лишь в специальные, высчитанные дни, хотя все равно предохранялись всеми возможными способами.
Через много лет выяснилось, что она бесплодна.
ВО СНЕ
Не помню, что мне снилось. Помню, что вдруг возникло беспокойство – знаете, так бывает - то ли забыл, то ли потерял что-то. Судорожно начинаю ощупывать карманы, и обнаруживаю, что я голый!
ПРИТЧА
Во дни великих тягот могущественный правитель призвал к себе мудрецов и прорицателей. И они собрались, и были велеречивы, и каждый говорил свое, и всякий рек иное. И в свой черед поднялся древний старец.
- Я не мудрец, я всего лишь прорицатель. Я обучен науке предсказания по звездам и птицам, по воде и пламени, по священным камням и тайным книгам, утренней росе, козьему помету, закатным облакам, бобовым стручкам, и ещё семистам искусствам. Но нет нужды прибегать к ним, чтобы предсказать: покуда возможно, ты будешь слушать льстецов и лицемеров, когда же захочешь прислушаться к мудрецам, будет поздно.
ЗОЛУШКА
Ой, мы научены опытом! Как мы научены опытом!
Когда нам смотрят в глаза, и предлагают стать партнером, знаем точно - хотят обмануть! Если приходит сообщение «I love you», уверены - вредоносный вирус!
Читая Золушку, мы прекрасно понимаем, что героиня была уже не юной, но умелой искательницей выгодного замужества. Что, вскружив голову романтичному принцу, и, войдя в доверие к слабовольному королю, она прибрала к рукам все и вся, и впоследствии лично позаботилась, чтобы в хрониках история ее замужества оказалась в ее собственной редакции. Придуманный же ею эпизод с туфелькой, есть ни что иное, как бессознательное отражение имевшего место комплекса по поводу непропорционально большого размера ноги у этой, наверняка красивой женщины.
