Наталья любит пожаловаться на жизнь. Но жалуется на жизнь она только мне. Всем остальным она жалуется на меня. Цепочка выстраивается, вроде, логичная, но какой-то изъян в ней есть…
Если смотреть на дело без романтических фантазий, то я до сих пор с Натальей из-за того, что она меня вкусно, и, главное, быстро кормит. В самом деле. Приезжаем домой, есть нечего. Наталья говорит – уйди, дай мне двадцать минут! И, действительно, максимум через полчаса там уже все нарезано, дымится и шкваркает - бери тарелку и ешь. В этом она полная противоположность моей тетушке – гораздо большей любительнице, можно даже сказать, жрице кулинарии. Но у тетушки эта любовь никак не связана с реалиями жизни. Как-то, когда она у нас гостила, мы поручили ей готовку плова, а сами уехали по делам. Не на весь день, но все же часа на четыре. Когда вернулись, естественно, рассчитывая поесть, тетушка посмотрела на нас своими глубокими глазами, и сказала, возможно, удивленно, но вовсе не виноватясь:
- не поверите, только что закончила рис перебирать…
Однако я все же не настолько люблю поесть, чтобы на это положить жизнь. Значит, придется признать мое чувство к Наталье иррациональным. Своего рода необъяснимая привязанность. Возможно, нездоровая. А, может, и губительная.
«Муж от нее уходил, кажется, лет на пять, но потом вернулся, видимо ему там не понравилось». Эта ее фраза тем и пронзила меня, что могла бы быть сказана обо мне, хотя, клянусь, речь шла о каких-то ее знакомых.
В прошлом году недовольство нашей совместной деятельностью достигло некоего уже критического уровня, и я решил поговорить об этом с Натальей. Все закончилось, как всегда, ничем, точнее полуторачасовым о̀ром с взаимным поминанием всех обид и прегрешений за весь сорокалетний отчетный период - аж со времен доженитьбенных.
А среди ночи проснулся, и все ворочался, в досаде вспоминая давешние обстоятельства. Вдруг меня затрясло. Спазматические волны исходили от живота, и расходились, затухая, к оконечностям, раскачивая матрас. А весь диван мой издавал приглушенные звуки, подобные тем, что слышны у нас, когда за стеной экстатически кончает соседская стиральная машина. Я же, боясь разбудить домашних, не позволил себе даже стона, хотя меня душил смех. До меня дошло, что как человек, не чуждый основ риторики, я начал разговор с констатации существующего положения вещей (во многом для Натальи комплиментарной), ограничив себя одним сложносочиненным оборотом, так как считал излагаемое очевидным. А вот перейти к выражению моих недовольств мне так и не удалось, поскольку уже на предыдущей стадии мои слова вызвали у Натальи протест и полное несогласие.
Некоторое время назад я обнаружил неожиданное свойство моих Пронатальных заметок – по любому поводу я могу рассказать какую-то историю. Получается своего рода энциклопедия. Наш старший как-то показал мои записи своему знакомому из творческих кругов, и Наталья, к моей писанине относящаяся довольно безразлично, вдруг забеспокоилась:
- А он не украдет?
- (беспечно) Да ты еще навалякаешь…
- А если я умру?
- (заговорщически) У меня сделан большой запас.
Из некогда произнесенного в ее честь тоста: « В последние годы Наталья выросла в крупного дезорганизатора малого бизнеса, большого мастера бездоходных технологий…»
Из тоста юбилейного: «…и тогда выпустил Одиссей голубку, и полетела голубка, и сдвинулись скалы, и пролетела она между Сциллой и Харибдой, потеряв хвост.
Так выпьем за мою голубку! Мы, как садимся в лифт - ей всегда жопку прищемляет»
Нашел где-то в записях затерявшееся Натальино: «…когда он приезжал на юбилей дедушкиных похорон…»
А теперь из свеженького:
По ТВ моноспектакль с названием: «Есенин без женщин»
Наталья:
- И без мамы?
- Твоя мама научила меня надевать передник, и я теперь не могу без него хозяйничать. Даже когда посуду помыть…….. Иногда не могу надеть передник, и посуда горой так и лежит.
В гостях у Дениса начинает ему толковать о вреде копченой колбасы.
- Мам! Если бы ты не принесла, я бы еще полгода ее не ел!
Поздний вечер. А вставать утром нужно рано, и понятно, что завтракать придется на скорую руку.
- Наталья, а не найдется ли там не самого лучшего помидора?
Наталья понимает, о чем я – помидоры, что помягче, она часто «спасает», добавляя в яичницу. Но обсуждать это не склонна. Устала.
- Ладно. Может, до завтра какой-нибудь испортится.
Мы на работе. Наталья жалуется, что кран в туалете качается. А там вообще ничего не работало, я смеситель заменил, но не смог его как следует закрепить – нужен был уж очень специальный инструмент.
– Что, придется сантехника просить?
– Наталья, мы с тобой уже сколько лет тут арендуем, и видела ты здесь кого-нибудь похожего на сантехника?
– Нет. Никого… кроме тебя.
Несколько лет назад куда-то шли по делам, а в одном месте торговки нашли тихое место, откуда не гоняют, и развесили товар. А нам за покупками ходить некогда было, я ей показываю на блузку – ей не нравится, я ей на другую – тоже. Идем дальше.
- Когда на рынке стояла – подойдет ко мне пара, муж говорит: давай это тебе купим, или это, а жена кривится, ломается, это ей не то, и это не нравится…
Я таких ненавидела!
Я говорил, что Наталья – самородок? Родители ее были люди простые, они ее не воспитывали – только кормили. А чем отличается самородок от слитка? Причудливостью.
Впрочем, один завет ей мама дала. Кстати, очень мудрый: «Живи, Наташа, своим умом!»
Но, когда Наталья мне ее цитирует, обычно ворчу: «Хороший совет. Правильный. Да только при наличии ума-то оного»
Моему отцу, как ветерану, в свое время дали участок земли. Из пяти сотен участков при проведении дороги оказались урезанными три. И наш в том числе.
Наталья: - Надо было мне идти тогда на жеребьевку. Ты у нас такой невезучий!
- Как человек, имевший неосторожность в свое время жениться на тебе, я даже не знаю, соглашаться мне с твоими словами, или возражать.
Что интересно, Наталья всегда точно знает слово, которое я должен был ей сказать, чтобы она меня сразу поняла. Правда, выясняется это слово после долгих разборок, иногда, мягко говоря, довольно эмоциональных. Поскольку же угадать нужное слово мне самому пока ни разу не удалось, я не уверен и в действенности всего метода. Поэтому, когда она в очередной раз начинает: - Ты должен был мне сказать…, я вскипаю.
Родственница порекомендовала мне купить для тетушки цикорий, якобы полезный для желудка. Что я и сделал, и сказал об этом Наталье.
На следующий день Наталья обнаруживает на кухне незнакомую банку.
- Это что?
- (рассеянно) - Да цикорий. Я ж тебе вчера говорил.
- Не говорил.
- (недовольно) Говорил.
- (жестко) Я про цикорий первый раз слышу.
- (заводясь) Я сказал, что купил для тети.
- (сразу мягчея) А… Ты должен был мне сказать: Неля рекомендовала…
- То есть я должен был рассказать сказку с самого начала?
Занимательное натальеведение
Если Наталья хочет в чем-то убедить (или оправдаться), она просто заваливает разнообразными аргументами. Иногда, да что там, чаще всего эти аргументы, не имеют никакого отношения ни друг к другу, ни к логике вообще. Сколько я потратил сил, объясняя ей, что количество не заменяет качества, и два противоречащих друг другу аргумента не усиливают друг друга, а взаимно уничтожают, пока не понял, что противоречивость аргументов не от глупости, и не от отсутствия умения логически мыслить. Объяснение у меня непростое, но постигнуть, поверьте, было еще сложней. Действительность, представленная в обычной голове в виде единого (упорядоченного либо бурного, т.е. ламинарного или турбулентного – в зависимости от темперамента) потока, внутри Натальи существует в виде нескольких параллельных, плохо перемешивающихся потоков, как если бы по трубе текли струи жидкого стекла разных цветов, и какой из них увидит наблюдатель, заглянув в смотровое окошко, заранее угадать невозможно. Поэтому ее аргументы никак не противоречат друг другу. Они просто принадлежат разным струям.
Напоминаю, Наталью все эти коллизии не волнуют, исследования провожу самостоятельно, параллельно основной деятельности.
Как это выглядит, покажу на примере. В свой день рождения я полушутя-полусерьезно заявил - работать сегодня не буду. Да и Наталья с утра собралась в бассейн, потом ею намечен стоматолог, следовательно, вероятность того, что она сама-то доберется до места, была минимальной.
А среди дня – скорее даже к вечеру - она звонит, и заявляет, что почти приехала на работу:
- Может, и ты приедешь? Надо с блузками разобраться.
Устыдившись, и оценив ее энтузиазм, я передумываю бездельничать, быстро собираюсь, и выезжаю. Когда я почти доехал, она звонит уже с работы.
- Знаешь, я, наверное, сейчас домой поеду.
Моя реакция, как у человека привычного, была предельно мягкой:
- Ты что, с ума сошла?
В начавшихся разборках Наталья, как всегда, поражает меня противоречиями. Но что на самом деле? Блузки ей были не важны. Просто в этот момент мимо окошечка проплывала соответствующая струя. Но она была второстепенной. И на работу она поехала по совсем другим причинам: ей нужно было занести в администрацию бумаги, и поискать лекала. Бумаги она занесла, а лекал не нашла, после чего интерес к пребыванию на работе быстро потеряла.
В ее оправдание надо еще добавить, что ей трудно представить, что можно собраться и выехать за десять минут. К тому же у нее очень сложные отношения с такой категорией, как время. Но об этом надо отдельно.
В молодости, когда я был женат на ней всего лет семь, Наталья меня удивила… (Тогда я еще удивлялся)
В новую квартиру мы переехали накануне, побросали кое-как вещи, и уехали. Следующим днем решили расставить мебель, потом занялись уборкой. Звонок в дверь. Пришла соседка снизу жаловаться на шум. Поскольку время было дневное, и шумели мы не сильно, скорее всего она пришла из любопытства – посмотреть, кто въехал. Жалобу ее Наталья восприняла удивленно: «Мы пылесосим!» Я, в свою очередь, с удивлением посмотрел на нее, подумав: «Вот хитрюга!» Но оказалось, что она вполне искренна. Просто за те пять минут, что возилась с пылесосом, напрочь забыла, что мы только что со скрежетом передвигали диван и шкаф.
Это у других людей есть события, произошедшие только что, недавно и давно. У Натальи иначе. У нее все - «Давнопрошедшее время». (Кажется, во французском есть такая временна́я форма)
В одной фразе безо всякой паузы она может задать несколько вопросов по поводу совершенно не связанных предметов, а получив от меня ответ, смотрит непонимающими глазами. Когда я объясняю, на какой вопрос отвечал, удивляется, де, когда это было, я уже знаешь о чем подумала! И следует длинное перечисление тем, которые успела мысленно обскакать за эти секунды. (Теперь, правда, я чаще выслушиваю все до конца, и уже тогда спрашиваю, на какой из заданных ею вопросов она хотела бы получить ответ в первую очередь?)
- Можешь мне дать на макияж 10 минут? И еще 10, чтобы одеться. Итого – полчаса.
Сам я крайне редко куда-либо опаздываю. Наталья же на моей памяти лишь однажды, по какому-то недоразумению пришла вовремя. Я даже не могу сказать, была она больше удивлена этим или недовольна.
При этом, если ехать куда-то нужно мне, она проявляет жуткую активность, беспокойство, и просто выпихивает меня из дома, так что я приезжаю минут на сорок раньше, чем надо. Я как-то удивился этому противоречию, но она нашлась моментально:
- А другими всегда легче управлять, чем собой.
Иногда на какие-то ее предложения я отвечаю:
- Как человек с хорошо развитым (тобой) чувством самосохранения, я возражать, пожалуй, не буду, хотя совершенно не согласен.
Вспоминая о покойной соседке, (той самой трижды вдове, чей средний муж…) заметила, что у всех разные таланты. Та, например, хорошо мужей умела находить. (И, немного подумав):
- А я вот, грибы хорошо ищу…
В свое время Наталья очень боялась штрафов Пенсионного фонда. Кажется, думала, что прямо домой штрафные квитанции принесут. Детям говорила, чтобы они никому не открывали дверь: «Я могу залететь на две штуки баксов. Поэтому должна предохраняться!»
Вот попробуй, увлекшись, начни с ней обсуждать курьезности, связанные с проезжающими машинами – так иной раз схлопочешь! Но иногда вдруг появится настроение немного подыграть мне:
(А перед нами едет машина со снятым, видимо, из-за аварии, бампером. Виднеются какие-то внутренности… ).
- Какой интересный тюнинг у автомобиля…
Или вдруг, пробуя сыр, изречь, задумчиво: …а какой Эдам был в 66-м году…
Какой-то ее очередной «перл».
Я (смеясь): - Это можно записать?
- (недовольно): Что ты все записываешь? Я иногда неправду говорю.
