Глава 6
о тонких кошках, о горшочке с кашей,
о том, что близкие люди, - это не те, кто нам нравится,
и о том, какая разница между оводом и слепнем
Кроме длинноногих воробьев и хлорированных голубей около отеля было много разнообразных кошек. Днем из-за жары они спали, а вечером выходили на охоту. Особенно много их появлялось во время ужина и крутилось преимущественно около ресторана.
В отличие от наших соотечественниц, южные кошки были тонкие, гладкошерстные, с большими настороженными глазами, отзывались на всех языках и были большие привереды. Особое всеобщее внимание и умиление вызывал черный кот – у него была сломана лапа, и кто-то заботливыми руками оказал ему необходимую медицинскую помощь, наложив на лапу повязку с лангетой.
Отдыхающие дети пытались кошек гладить или даже играть с ними, но кошкам это не нравилось, и они ныряли в густые садовые кусты и смотрели на всех оттуда глазами хищников.
В тот вечер в ресторане было, как всегда шумно и суетливо: отдыхающие хаотично перемещались среди фуршетных столов с тарелками, куда складывали все, что им казалось стоящим и полезным для здоровья. Правда, время от времени они с любопытством заглядывали в тарелки друг к другу, но это носило скорее исследовательский характер, поскольку непреодолимое желание ничего не упустить было превыше обычной вежливости.
А в саду, куда выходила открытая часть ресторана, у горячих мангалов весело перекрикивались шумные повара, ловко переворачивая шампуры с шипящим мясом, а от больших чанов, где в кипящем масле жарились разноцветные овощные шарики, шел ароматный запах восточных специй и пряностей.
Публика была нарядно одета и, в то время как некоторые дамы искоса поглядывали друг на друга, мужчины поглядывали на дам.
В тот вечер друзья заняли в саду сразу два круглых стола, сдвинув их вместе, которые вскоре уже были уставлены кучерявыми салатами и горячим, бокалами вина, фруктами и пирожными.
Мальчики–подростки нехотя присоединились к взрослым, всем своим видом показывая, что «так и быть, сегодня поужинаем вместе, но завтра - даже не просите!».
Сокровище заканчивала свой последний вираж вокруг «сладкого» стола, когда кто-то через ее плечо заглянул в ее тарелку.
- А это что за горшочек с кашей? – поинтересовался мужчина-Друг, а это был именно он, внимательно рассматривая мутно-желтое содержимое керамического сосуда, который Сокровище горделиво несла к общему столу.
- Это не каша, - снисходительно улыбнулась она. – Это десерт – английский пудинг! Запах ванили, чувствуешь? Лично я - очень люблю!
- Пудинг? – разочарованно переспросил Друг. – Так это пудинг?
- Хочешь попробовать? – радостно предложила Сокровище, надеясь найти в нем единомышленника. – Могу дать ложечку!
- Нет-нет, - мгновенно ответил тот и наморщил нос, - премного благодарен, ешьте эту кашу сами.
Сокровище хотела возмутиться, но вместо этого с любопытством сама заглянула к Другу в тарелку.
- Что это у тебя? – с подозрением спросила она, кивнув подбородком на пучок свежей зелени, венчавший жаркое.
- А это декоративный букетик, - сообщил Друг, с любовью разглядывая свое украшение, - для хорошего настроения. Для нашего хорошего настроения. Могу одолжить.
- Не надо, - сухо ответила Сокровище и исчезла в толпе.
Когда все, наконец, собрались, за столом, уже совсем стемнело, и в саду зажгли фонари, а на столах с белыми скатертями – свечи. Стрекотали цикады, летали ночные мотыльки, а над головами стремительно пролетали летучие мыши. Все располагало к задушевной беседе, что, собственно говоря, и последовало.
Разговор шел чрезвычайно доброжелательно и, можно сказать, непринужденно, хотя и с ленцой, свойственной людям на отдыхе. Как и положено, члены компании сначала обсудили погоду и прелесть послеобеденного сна, затем, конечно же, поговорили о детях, сначала о маленьких, а потом и о старших, причем заключения со стороны женщин незамедлительно вызвали у подростков vulgaris ряд категорических возражений.
Чуть позже разговор перешел на неизменное обсуждение ближайших планов, при этом Сокровище настаивала на экстремальных вариантах типа джипа-сафари по узким горным дорогам или рафтинга по бурным горным рекам, совершенно к тому лично не склонная. Ее предложения явно свидетельствовали о какой-то ее внутренней встревоженности, которую она всячески хотела унять нетрадиционными способами, а, может быть, и о чем-то еще. Во всяком случае, ее предложения отклика не встретили – всем значительно милее был спокойный отдых на яхте или вечерняя прогулка по торговым точкам.
- Ах, - вдруг сказала Буркина Фасо со светской улыбкой на губах, когда общий разговор уже дошел до названий книг, фамилий авторов и даже личных впечатлений, - как хорошо, что мы поехали отдыхать все вместе!
Подростки переглянулись и, на редкость злорадно усмехнувшись, опять уткнулись в свои тарелки – их основной задачей было наискорейшим образом управиться с горой спагетти и улизнуть из-за стола.
- Ты права, дорогая, - с готовностью поддержал ее Милый и нежно погладил по руке. - Вместе всегда веселей.
- И спокойней, - умиротворенно добавил Друг, отправляя декоративный букетик в рот.
- И почему мы раньше не ездили вместе? – удивилась Девочка–колечко.
- Да дураки были! – широко махнул рукой Милый, не прерывая трапезы.
- Ох, и не говорите, - сказала Буркина Фасо, помогая детям справится с едой. – Мне здесь так все нравится!
- И мне нравится, - согласился Друг и обратился к Девочке-колечку: - А тебе нравится?
Та умиротворенно улыбнулась, что означало: «Какие могут быть сомнения?».
- Да, уважаемый, - широко улыбнулся Милый, - да! Ты, как всегда, прав.
- А знаете, - Девочка-колечко подалась вперед с таинственным видом, словно желая поведать великую тайну, - я знаю, почему нам всем так хорошо вместе.
- Почему?! – почти одновременно спросили собравшиеся, поскольку, если говорить откровенно, ни у кого из них на этот счет точного ответа не было, а были лишь смутные предположения.
- А потому, - хихикнула Девочка-колечко, - что мы очень, ну, очень близки друг другу. Вот. А на отдыхе хочется быть только с близкими людьми, разве нет?
Все облегченно вздохнули и удовлетворительно закивали головами.
- Нет, - неожиданно вмешалась Сокровище нравоучительным тоном, и собравшиеся посмотрели на нее с досадой: «Вечно она пытается до всего докопаться». Но она, не обратив ни на кого внимания, продолжила: - Близкие люди - это не те, кто нам нравится. Близкие люди могут нам нравиться, могут не нравиться. В одних отношениях нравиться, в других – не нравиться. Или в одни моменты - нравиться, а в другие – нет. Близкие – это те, кто с нами близко живет. Да, кстати, я сегодня во сне видела хрен!
- И что? – Друг нетерпеливо потер глаз. – Причем тут хрен? Вечно, Сокровище, ты что-то надумаешь!
- А то, - объяснила Сокровище, - видеть во сне хрен означает встречу с интеллигентными и близкими по духу людьми!
- Ну, наконец–то! - обрадовался Милый. – Теперь понятно. Как хрен кому присниться, значит, и мы тут за углом – интеллигентные и близкие люди.
- Нет, непонятно! Сокровище, что ты такое сказала? - пожала плечами Буркина Фасо и сердито дернула своего сына за руку: «Ты есть будешь, в конце то концов?». Потом она продолжила: - В одних отношениях нравиться, в других – не нравиться. То - одно, то - другое. Это неправильно. У близких так быть не должно, на то они и близкие – у них все едино!
Все промолчали, и Буркина Фасо заключила:
- Нет-нет, мы очень близки! И по духу, и по темпераменту, и по…, - тут она замялась и, пытаясь найти подходящее слово, посмотрела на Милого.
- И по…, - пришел он на помощь, но придумать ничего не смог, поэтому сказал просто: - Да по всему, елки-моталки, близки! Очень-очень! – голос Милого звучал нарочито радостно: ему очень хотелось загладить свою недавнюю провинность перед женой, детьми, друзьями, всем миром – он не хотел так долго плавать, так получилось! Но…. чувство вины вновь и вновь не давало ему покоя. Как он ни старался, оно предательски вползало все глубже и глубже куда-то в солнечное сплетение и давило оттуда на него изнутри.
- А близкие люди друг другу помогают, - тихо подсказала строгая шестилетняя девочка и взяла двумя руками стакан вишневого сока.
- Правильно, - согласилась Девочка-колечко и ласково поправила ей непослушную прядь волос.
- Помогают во всем, - лучезарно улыбнулась Буркина Фасо.
- Совершенно верно, - поддержал ее Друг и тут же принялся приводить примеры: - Вот мы, например, места утром друг другу занимаем, помогаем зонты открывать, детей вместе ищем... все время. А вот сегодня, например, Милый помогал Сокровищу натираться маслом.
Милый поперхнулся, сильно закашлял и потянулся за большим бокалом минеральной воды.
- Неправда, - тут же возразила Сокровище и отправила в рот крупную зеленую оливку.
- Что-то и я ничего такого не припоминаю, - пробормотал Милый и принялся есть еще активнее.
- Вот видишь, - невозмутимо согласилась с ним Сокровище, - никто ничего такого не помнит.
- А Вы еще и врушка, Сокровище! - упрямо повторил Друг и засмеялся. - Я сам видел, и даже, можно сказать, завидовал.
Буркина Фасо вопросительно посмотрела на Милого, а затем на Сокровище. Светская улыбка исчезла с ее губ и уступила место пытливому взгляду. Сокровище хорошо знала этот взгляд, еще с детства, взгляд, так хорошо передавшейся по наследству ее младшей сестре от их мамы.
- Как же так? – не унимался Друг и растерянно посмотрел на Девочку-колечко. - А что, собственно, в этом такое? Подумаешь, человека маслом натереть!
Чувствуя, что ситуация может принять неожиданный и малоприятный поворот, миролюбивая Девочка-колечко захлопала глазами и громко сказала:
- Кажется, это я натирала Сокровище маслом! – а затем попыталась незаметно под столом наступить своему мужу на ногу, чтобы тот, наконец, замолчал. Однако ее нога неожиданно уперлась во что-то еще, и она дернулась, чуть не опрокинув бокал с вином.
- Ну, не знаю, - неопределенно пожала плечами Сокровище и поднесла ко рту большую синюю сливу, - может, конечно, кто и натирал, я лично не заметила.
В следующую минуту она с удивлением посмотрела на Милого, сидевшего слева от нее: тот внезапно заерзал на стуле и как-то смущенно скользнул взглядом на Девочку-колечко - та вспыхнула и отвернулась.
- Что происходит? – не выдержала Буркина Фасо, хмуро оглядывая всех присутствующих.
Сокровище что-то хотела ответить, но замешкала и выронила влажную сливу, та, выскользнув из ее пальцев, шлепнулась на пол и покатилась под стол.
- Послушайте, Сокровище, держите себя в руках, - хихикнул Друг и невозмутимо отрезал кусочек рыбы, - а то едите кашу из горшочков, сливы изо рта падают – Вам, похоже, в богадельню пора.
- Что?! - возмутилась Сокровище и, ничуть не обижаясь, а, наоборот, радуясь представившемуся случаю, встала, чтобы вовремя покинуть компанию.
Однако Друг округлил глаза и воскликнул:
- А куда это Вы, Сокровище, собрались? Сядьте лучше, сядьте! Вы с утра сегодня целый день скачите!
- Ну, это уж слишком! – на этот раз Сокровище похоже действительно обиделась и повернулась было, чтобы гордо удалиться, однако, в эту минуту ее маленький племянник посмотрел в свой стакан и громко сказал:
- Смотрите, муха!
Строгая девочка тоже заглянула в стакан к брату:
- Мама, смотри, здесь, правда, муха! – подтвердила она, и обе детские головки склонились над стаканом, проявляя очевидный интерес к биологии.
- Вы лучше папе покажите, - сказала Буркина Фасо и, решительно забрав у детей стакан, протянула его Милому. – Вот, что наши детишки нашли в своем стакане!
- И что я с этим должен сделать, дорогая? – добродушно спросил Милый и тоже заглянул в стакан.
- А то, - объяснила Буркина Фасо, - что вместо того, чтобы кого-то там маслом натирать и отдыхать, ни о чем не заботясь, лучше бы за детьми следил!
- Ух, ты, - вставил один из подростков: муха также привлекла его внимание, - и правда, муха! Смотрите, как она лапами перебирает.
- Ей - конец, - добавил другой, - это муха-камикадзе.
- Дайте мне посмотреть! – потребовала Сокровище и после внимательного изучения насекомого торжественно заключила: - Это не муха! Это - овод!
- Не овод, а слепень, - тихо поправил ее Друг.
А Девочка-колечко воскликнула:
- Какая гадость! Уберите стакан! Надо поменять сок!
- Нет, овод, - упрямо повторила Сокровище и, прищурившись, упрямо посмотрела Другу в глаза, - это очевидно!
- Не очень-то и очевидно, Девочка-энциклопедичка, - тут же возразил тот. – Это у Войнич-евой «Овод», а у нас – слеп-е-нь!
- Да какая разница! – не выдержала Буркина Фасо. – Перестаньте спорить! Вы весь вечер о чем-то спорите, я уже запуталась! Овод, слепень, масло! Так кто, Сокровище, тебе спину то натирал, а?
Сокровище глубокомысленно всех оглядела и вздохнула:
- Да какая разница? Мне бы ваши заботы! Как сказал Толстой, мы все движимы энергией заблуждения, главное, чтобы эта энергия не иссякла в непроходимом болоте…
Наступила короткая пауза, после чего Друг вскочил и, громко аплодируя, прокричал:
- Браво, браво, Девочка - энциклопедичка настоящая, - а потом занял оперную позу и вновь громко исполнил:
Веселится и ликует весь народ!
Веселится и ликует весь народ!
Его ликующая песня прозвучала подобно финальному аккорду, и Девочка-колечко робко заключила:
- Похоже, наш ужин закончен.
Глава 7
и последняя,о круглой луне, скомканной записке и распущенном поведении,
а также о Докторе и о «норвегах»
День близился к завершению, и члены компании, расставшись на какое-то время: ведь надо было и детей уложить, и погулять по пирсу наедине со своими мыслями, да и просто отдохнуть друг от друга, подтянулись к полуночи к стилизованному бару «а ля тропикано», вновь на какое-то время оказавшись все вместе.
Надо заметить, что вокруг бара скопилось довольно много народу, было весело, и играла модная музыка. Гул вокруг бара напоминал пчелиный рой: болтали все, то тут, то там раздавался женский смех вперемешку с низким звучанием мужских голосов. Протекал один из множества поздних курортных вечеров - ничем не примечательных, неспешных, и, в то же время, незабываемых по своему умиротворению и расслабленности.
К этому времени небо стало низким и черным, словно сшитым из бархата, практически слившимся с такой же черной гладью воды. Луна же светила химически-желтым светом, не образуя при этом привычной на море мерцающей дорожки и не отбрасывая вокруг себя своего таинственного лунного света, наводившего на мысли о вечном добрую половину человечества. Луна была круглая, как иллюминатор, незыблемая, как буква алфавита, и равнодушная, как вся природа.
Жара спала, и легкий ветер приятно обдувал горячие плечи. После яркого дневного солнца глаза у всех блестели, словно впитали в себя все его дневные лучи, а щеки и носы отчаянно выделялись раскрасневшимися пятнами на фоне светлых кругов вокруг глаз, оставшихся от солнечных очков.
Друзья пили местный виски, практически не разбавляя, с удивлением обнаруживая, что воздействие его на организм сильно ослаблено, то ли по причине их пребывания на свежем морском воздухе, то по предусмотрительному распоряжению руководства отеля, то ли просто из-за особенностей местного производства крепких напитков. Во всяком случае, этот факт всех устраивал, всех, кто пил виски, а их пили все, кроме Буркина Фасо, которая предпочитала шампанское – холодное, шипучее, которое наливалось в изящный высокий фужер из запотевшей бутылки, которая в свою очередь помещалась в серебряное ведерко со льдом,…короче, все - точь-в-точь, как в голливудских фильмах о светской жизни.
В отличие от других отдыхающих, наша компания не была столь шумной – в этом не было нужды: им не надо было знакомиться, а впечатлениями они уже благополучно обменялись во время ужина. К тому же, они провели почти целый день вместе, а вместе, надо заметить, им предстояло провести еще более недели, и это обстоятельство слегка притупило в тот вечер их взаимные эмоции и наводило скорее на философские размышления, чем на бурные обсуждения обыденных тем.
Милый протянул зажигалку, и Сокровище закурила. Она сделала это как раз в тот момент, когда к столику подошел молодой человек в белой рубашке и вишневом жилете, один из тех, кто работал в отеле за стойкой информации и выдачи ключей. Молодой человек обратился к Сокровищу и, уточнив номер ее комнаты, передал свернутую в несколько раз записку.
- Вам пись-мо, - прокомментировала Буркина Фасо голосом вороненка из всеми любимого детского мультфильма.
- И что же нам пишут? – с добродушной улыбкой поинтересовался Милый, как всегда покачав головой из стороны в сторону.
Сокровище была удивлена – писем она не ждала.
Она быстро развернула желтоватый лист бумаги и пробежалась по нему глазами.
- Ну, что же там? Что же там пишут? Скорее! – Друг выглядел настырнее всех. – Может это ошибка?
- Перестаньте, - скромно улыбнулась Девочка-колечко, - перестаньте приставать, может это что-то интимное.
- Интимное? – озадаченно переспросил Милый.
- А вот мы любим интимное, - заметил Друг и, взяв Буркина Фасо под руку, нежно склонил ей на плечо свою голову. – Правда, ведь, Девочка-часовой?
- Да, - согласилась Буркина Фасо и подняла свой бокал с шампанским. – За интимное! Выкладывая, сестричка, что там тебе пишут, не скромничай!
Все обратили взоры на Сокровище, которая отложила записку в сторону и пожала плечами:
- Здесь адрес и телефон.
- Чей? – Милый насторожился еще больше: в Москве у него была работа беспокойная, почти опасная и он всегда был на чеку.
- От тайного поклонника, очевидно, - объяснила Сокровище, с грустью вспоминая умчавшегося незнакомца.
- Тайного? – ахнула Буркина Фасо и резко скинула с плеча голову Друга. – А ты его видела?
- Видела, - кивнула Сокровище.
- И как? – одним голосом выдохнули все члены компании.
Сокровище вновь дернула плечами и неопределенно сказала:
- Затылок ничего, …
- А остальное? – подался вперед Друг.
- Да перестаньте же пытать человека! - Девочка-колечко дернула мужа за рукав пестрой гавайки.
- Давайте же ему позвоним! – тут же предложил Друг и засверкал карими глазами. – Пусть покажется, станет одним из нас! Мы его примем с любовью!
Но тут решительно вмешался Милый:
- Вы то, уважаемые, как хотите, - заерзал он на стуле, - а я не позволю наше Сокровище обижать, елки-моталки! Это же, - тут он умиленно улыбнулся: - Сок-ро-ви-ще!
- Это почему же обижать? – не поняла Буркина Фасо. – И вообще, причем тут ты, интересно? Может он ей нравится?
- Нравится? – удивился Милый и выпил залпом содержимое своего стакана. – Ну, это еще надо проверить…
- Нравится - не нравится,.. - начала было Сокровище, но в эту минуту раздался звонок мобильного телефона, и Друг ответил:
- Да, …я слушаю, - а через секунду лицо его озарилось сладчайшей улыбкой, и он воскликнул: - Доктор, это Вы?
Тут надо внести ясность.
Доктором в этой компании называлась никто иная, как мама Буркина Фасо и Сокровища, женщина энергичная и деятельная. Друг с нежностью называл ее Доктором, хотя к медицине она не имела ни малейшего отношения. Однако Доктором она была названа не без основания.
На ряду с обширными познаниями почти во всех областях, Доктор знала, как надо правильно лечить и детей, и взрослых и успешно это делала. Она черпала свои знания из богатого личного опыта, опыта, накопленного всем человечеством, а также из информации, изложенной в справочниках народной медицины. Врачам она не доверяла, а на их профессионализм вообще не рассчитывала – они ей все казались троечниками.
Кроме того, Доктор обладала особыми психологическими знаниями, которые помогали ей во время разговора с человеком безошибочно определять, где-то там – на подсознательном уровне, что же он скрывает в своей голове, что подразумевает, и какие насмешливые мысли не высказывает. Такое качество было дано не каждому, поскольку большинство людей-простаков все принимало за чистую монету и верило тому, что им говорили. Но Доктор была не такой наивной, и провести ее было трудно – ее поколение выросло в трудные годы, когда надо было быть все время на чеку, чтобы строить светлое будущее для всего человечества, а задача эта была не из легких.
Особенно Доктора удивляло то, что, как это остальные не видят и не понимают такие простые для нее вещи: например, что говорящий говорит совсем не то, что на самом деле думает, а что думает - никогда не скажет, хотя уж ей то это просто очевидно.
Более того, Доктор заранее умела предвидеть негативные события, а потому незамедлительно сообщала своим дочерям, их мужьям и своим внукам, чем могут закончиться их легкомысленные выходки и увеселения.
«Эх, мне бы ваши заботы!» - говорила она им при этом и укоризненно качала головой.
И она всегда оказывалась права! Или почти всегда. Или не всегда, но тогда это была случайность - просто Бог уберег!
Так вот, звонила она не зря, так как, находясь далеко за морем, очень тревожилась за своих бестолковых дочерей и их детей. А поскольку она знала, что ничего вразумительного они ей сами не скажут, а если скажут то совсем не то, что она ждет, то она решила позвонить Другу - вот, от кого можно было добиться ясности и поддержки, ведь он был другом для всех, а уж для Доктора особенно. Да и кто, как не он, сможет передать ее наставления так, чтобы все поняли!
- Доктор, Доктор, это Вы ?! Как Вы там, Доктор? Как Вы? – радостно восклицал Друг. – Где же Вы, Доктор?!
Получив вскорости ответы на все свои вышеперечисленные вопросы, Друг затем перешел к «принятию телефонограммы»: он внимательно выслушал всю необходимую информацию, серьезно кивая при этом головой и строго грозя пальцем встрепенувшимся сестрам, дабы те его не отвлекали, а под конец вновь заговорил в трубку:
- Да, Доктор, обязательно, … я все передам, …обязательно, Доктор, …Ах, ужасно, они ужасно себя ведут, Доктор, развязно, нескромно!.. Да, я полностью с Вами согласен - это просто недопустимо, они совсем распустились, ни стыда, ни совести,… теряют детей,.. без спроса уплывают в море,.. мажутся маслом, заводят тайных поклонников,… и вообще, Доктор, нам Вас так не хватает! И еще, Доктор, - тут Друг выдержал паузу, а затем громко и горестно заключил: - мы тут все больны! Мы ТАК больны! Здоровым среди нас нет места!
Так восклицал Друг под общий укоризненный взгляд остальных членов компании. А Сокровище тем временем вновь пробежала свою записку глазами, усмехнулась, на секунду задумалась, а потом скомкала и, чуть размахнувшись, отправила ее в ближайшую урну.
Было уже совсем поздно, фонари у бассейна почти все выключили, а бар опустел, когда Друг принес по последнему бокалу виски и поставил их на стол.
Буркина Фасо и Милый сидели притихшие, взявшись крепко за руки и глядя куда-то сквозь: сквозь стаканы, сквозь стол, сквозь английский газон, сквозь землю, сквозь недра – они смотрели внутрь, пытаясь там внутри разглядеть что-то такое, что явилось бы ответом, простым и доступным, на так давно мучавший их вопрос.
Впрочем, Девочка-колечко и Сокровище тоже молчали: и та, и другая смотрели на лунную дорожку, которая все-таки появилась на гладкой поверхности моря, когда луна в небе поднялась повыше и стала вдруг мутно-желтой, как английский пудинг. От этого расплывчатого мерцания все вокруг стало светлым и призрачным, даже море из бархатно-черного стало влажным и синим. Музыка стихла и уступила место успокаивающему звуку шуршащих волн.
- Прошу, - тихо сказал Друг, пытаясь не нарушить общего настроения.
Девочка-колечко кивнула и взяла бокал.
Увидев, что Сокровище не реагировала на его приглашение, Друг, помедлив, мягко сказал еще раз:
- Вот, Сокровище, и виски, - и, пододвинув к Сокровищу широкий бокал с золотым содержимым, пояснил: - Со льдом.
- Со льдом, – эхом отозвалась Сокровище и повернулась в его сторону. Затем она взяла трубочку и поболтала ею в бокале. - Со льдом, - задумчиво повторила она.
- Да, со льдом, – сказал Друг, а потом добавил: - В стакане, Сокровище, виски со льдом – это два наших холодных «норвежских» сердца. Мы – «норвеги»!
День закончился, неспешный и плавный, как дрейфующий парусник, но впереди были еще другие дни и вечера, о которых здесь речь уже не пойдет.
Вот, собственно, и все зарисовки, напоминающие о лете и ни о чем не свидетельствующие.
Хотя,… кто знает.
Москва, май 2004 г.