железных строп, прихваченных озонной
дугой мгновенной. Взяв моё из сора,
набором ребер ставил по местам
в пять сотен женщин - пробовал и мял,
ласкал, не опуская руки-стрелы.
Я рос, мужал, и наконец созрел, и
упал с пеленок крана - вот он я!
Отмеренный цехами от и до,
пропитан, словно потом, сизой гарью.
Лицо мое - страдающая харя:
я - важный круглосуточный завод.
Натужно выдыхаю смрадный дым,
по узким рельсам в чрево вам толкаю
мой маневровый: он свистком восславил
рожденье дня, отбросив ложный стыд.
Варите же в кастрюлях часть меня
и лейте в горла мне тарелки супа.
Отдайтесь сострадательно и скупо:
еду поел - готов осеменять.
Бреду стадами ряженных горилл
по тесным жерлам подноготья улиц.
в кармане коленвал несу, сутулясь -
Ваш, плоть от плоти - вас приговорил.
Вы прячете по кухням свой живот:
котел набухший, нужный до зарезу
и вам, и мне. Пусть город в тыщи лезвий
распорет снова вас - и оживет,
пока вы кость бросаете в оркестр,
который всех восславит после смерти.
Работая, готовлю шанс - омерту,
рыгая новых ребер частый лес.