Стал туг на ухо старенький наш Бог,
вполуха, впрочем, слушаем мы Бога,
как грустно… будто ангел занемог,
и пляшет безнаказанно немога.
Здесь солнце, одноглазый ассасин,
разит своих налево и направо,
здесь тело сушит суховей Хамсин,
а голову – дешёвая отрава.
Одну и ту же книгу книгочей
мусолит от порога до порога,
а Бог здесь общий, потому – ничей,
и нет надежды на ручного Бога.
И нет надежды на покой и мир,
поскольку мир придумали евреи,
здесь красота спасает только миф
про горний свет, мессию, эмпиреи.
А в центре мироздания базар,
прокуренные тётки, ругань, склока,
не то набег таинственных хазар,
не то, скандалит местная солоха.
И мы в плену горячечной земли,
которая наш дом и наша крепость,
хамсины войн её не замели,
а остальное – меньше, чем нелепость.
Душевную не скроешь наготу,
да и пропасть совсем уже несложно,
поэту здесь порой невмоготу,
но бросить эту землю невозможно.
05.04.14