Из времен других, сумрачных, я с благодарностью (порой и удивлением) воспринимал все, что возвращало меня к тому летнему дню, к тому привольному лету.
* * *
Возможно, ныне и это уходит, но прежде даже самых строгих правил женщина с вниманием отмечала попытки познакомиться с нею. (Так на термометр поглядывают, даже не собираясь выходить из дому). И некий возрастной рубеж могла отметить грустной констатацией: «На улице уже не походят…».
Некоторые вещи понимаешь о себе неожиданно.
В переписке с молодой женщиной, обнаруживавшей несомненный литературный дар (забегая вперед, скажу, что кроме него она проявила и незаурядную целеустремленность и упорство, благодаря чему буквально через пару лет осуществила стремление стать писательницей-детективщицей), я легко делился занятными сюжетами, «развернуть» которые сам не рассчитывал, и удивлялся, как они у нее моментально окрашивались в багровые тона.
Но мне всегда казалось примечательным, что сама по себе она гораздо интереснее собственных писаний. Эта тихая и незаметная домохозяйка открыто и твердо стояла на позициях Зла и уверенно отстаивала их. Возможно, таких немало, но больша́я часть этого не афиширует, а бо́льшая и себе не признается. Не берем множества прочих, кто просто не озабочивает себя подобными размышлениями.
В ее рассуждениях были заметны и неразвязанные с девичества узелки каких-то внутренних комплексов, но мой порыв объяснить, что они ей уже не по годам, я унял, смущенно оглянувшись на себя в том же возрасте.
Чего в ней точно не обнаруживалось – это желания себя приукрасить. Думаю, отсутствовало и стремление шокировать меня откровенностями, хоть и не представляю, насколько узок круг тех, кого ими удостаивает. Но промелькнуло в них как-то победное воспоминание об умении сказать мужчине нечто, после чего у него «неделю ничего не встанет». И кабы не хранил собственного вполне определенного победного воспоминания, я б их рядом и не поставил. Но оно имелось.
* * *
Этим Аля не смогла не поделиться… Мне взгляд ее запомнился. Столько в нем было… И некая опаска, и смущение, и озорство:
- Знаешь, ко мне на улице стали подходить знакомиться!
Еще бы! - подумал я, вглядываясь в эти омытые счастьем глаза.
Я согласен быть песчинкой. Но в дамбе, а не потоке, ее размывающем.