Выйди из зеркала…
Умерло зеркало…
Зеркало лжёт…
Черное, белое,
Мерзкое, странное
Следом ползёт…(с)
Vigilia «Happy end»
Это сон или реальность? Может, истины пропали?
Может быть, игра больного воспаленного ума?
Мы с тобой вдвоем, на креслах, в старомодном кинозале.
Нас с тобою окружает нежно бархатная тьма.
Вместо белого экрана – вижу зеркало пустое,
Вместо зрителей, похоже, лишь пустынные ряды.
Мы с тобой вдвоем остались. Бьют часы тяжелым боем,
Ощущение тревоги и таящейся беды.
Вон, окно горит неясно звездным отблеском тумана,
Как и где мы оказались? Не понять, увы, никак.
Я смотрю в пустое сердце зазеркального экрана,
Там, где мы, пустая зала, ожидание и мрак.
Ночь ушла в густую дымку заточить кривое жало,
Для забытых представлений, переигранных давно.
Мы вдвоем во власти тени в старомодном кинозале,
Здесь премьера для немого неизвестного кино.
Вот экран вдруг озарился. Наше зеркало в палитре,
Загорелось белым светом, озарился монумент,
И начало киноленты – лишь мелькающие титры,
И название картины, как ни странно «Happy end»
Дальше действие немое, так сумбурно, непонятно,
Мне не ясно, где сюжета затаившейся узор.
В чем же кроется разгадка? Лента пущена обратно?
Или это снял безумный неизвестный режиссер?
Дальше, все немного проще. Я улавливаю смысл.
Так во мраке возникает и опять сгорает свет.
Все немое вперемешку, от символик и до чисел,
Но какой же необычный и бессмысленный сюжет!
Два героя в этой сцене. Он, как понял я, мошенник,
А она – была убийцей. Беспощадной, как судьба.
Оба этих персонажа – лишь рассеянные тени,
Он погряз в своих пороках, а она совсем слаба.
Белый грим на белых лицах, так изысканно и мило.
Пантомимы прерывая удивительный разбег,
Ожидала двух героев на двоих одна могила.
После жизни полной страха, грязи, похоти и нег.
Они, кажется, любили. Влюблены были друг в друга,
И их счастье было близко, но опять вступает бред.
Их преследовало нечто из разорванного круга,
Нечто черное и злое. Отголосок прошлых лет.
Отвратительное нечто, беспощадное, слепое,
Чьи движения незримы, а шаги всегда легки.
Вот расплата за ошибки, за минувшее, былое,
Вот и кара за обманы и все прошлые грехи.
Эти двое убегают от мистической погони,
Укрываются от тени, что плетется по пятам,
Только прошлое повсюду. Не сгорает, и не тонет.
Прочь от прошлого по жизни и разрушенным мечтам.
В тишине мелькают кадры черно-белого безумства,
И герои ускользают от былого, в этот раз.
Страсть, волнение, тревога, загоревшиеся чувства:
Вот они, хитросплетенья, недоступных слуху фраз.
Тени черные героев, на сияющем экране,
Здесь сплетаются в узоре полном страсти и любви.
Нет ни кадра об измене, об ошибке и обмане,
Если можешь снять оковы, то не медли, просто рви.
Сцена страсти и желанья черно-белой панорамы,
Кадры мечутся, как будто, рифмы глупого стиха.
Пролетят минуты темной, неизвестной миру драмы,
И две тени вновь сольются в позах сладкого греха.
Вот, и кажется, спасенье. Загремят пустые плиты,
Впереди покой и счастье, вот желаемый сигнал.
Убежали от былого, и минувшее забыто,
Ведь герои заслужили свой волнующий финал?
Но, сюжет был непреклонен. Все развернуто иначе.
Нечто черное настигло двух героев в этот срок.
Все стремления, провально, завершились неудачей.
Все попытки измениться – непростительный порок.
И немой молитвой просят те любовники пощады,
Пусть уж нечто все закончит, мне не жаль пустых сердец.
Пусть убьет двоих несчастных. Им ведь большего не надо,
Умереть вдвоем с любимым, замечательный конец.
Дальше вся картина тонет в удивительном тумане:
Киноленты ожидает неприятнейший сюрприз:
В эту ночь они расстались. Она вены режет в ванне,
Он с улыбкою шагает в пустоту. С карниза. Вниз.
Вот кино к концу подходит. Две последние минуты,
Вот герой погиб бесславно от своих тяжелых ран,
Зло бесспорно победило. Зло с себя срывает путы.
Тот час зеркало померкло, словно гаснущий экран.
Черно-белой киноленты подошел финал желанный,
Мы остались в изумленье возле зеркала вдвоем.
Может, все было обманом? Может бредом или тайной?
Что же с нами приключилось? Впрочем, это на потом.
Что не так с этой картиной вопиющего кошмара?
Почему здесь нет героев, полных света и добра?
Почему все завершилось лишь одним простым ударом?
Почему была прекрасной их безмолвная игра?
Почему же в этих фильмах все ведет к беде и смерти?
Почему не сделать счастья и спокойствия момент?
Ведь должно же быть спасенье в этой глупой круговерти,
Ведь в историях, конечно, быть обязан «Happy end!»
Только зеркало молчало, в стылых отблесках неясных.
Отражая нашу залу, отражая лунный свет.
Наша жизнь – игра на сцене. Роль трагичная прекрасна.
Разве счастье есть на свете? Не глупи, конечно, нет.
...Ты же помнишь эту полночь? Ту, когда для нас решилось,
Все грядущее навеки, оборвалось, как канат.
Почему мы не сбежали? Почему? Скажи на милость.
Ты, наверно, в рай попала. Ну, а я, конечно в ад.
Мы все плыли по теченью, нас с тобой носили волны,
Но судьбу не изменили даже лучшие умы.
Ты узнала эти кадры? Этот фильм безумья полный?
Этот фильм о нас, конечно. И герои тоже мы.
Целой вечности не хватит на прощенье нам с тобою,
Ты же знаешь все сюжеты. Мы погибшие любя.
Наказания нет хуже, чем осмысливать былое,
И смотреть вновь фильм безумный, про конец самих себя!
Но у этой странной ночи были новые капризы,
Так пускают, без сомнений, пулю с радостью в висок.
И вот трещина косая от вершины и до низа,
Расколола зазеркалье от угла наискосок.
Скрежет, шепот, чьи-то фразы, без эмоций и без толку,
Словно в косу заплетает этой ночью тишина.
И со звоном разлетелось это зеркало в осколки,
Мелким крошевом усеяв плиты пола у окна.
Безобразною глазницей смотрит в нас слепая рама,
Не дыши, ни слова, тише, чтобы нибыло замри!
Что мелькнуло, там, у края? В темноте гнетущей прямо?
Может быть, нам показалось, то движение внутри?
И секунды превратились в обезумевшее вечно,
И дрожит, как лист осенний, позабытая душа.
Черно – белое, немое, безобразнейшее нечто,
Выползает из оправы, по осколкам, неспеша.
Извиваясь и танцуя в паутине лживых жестов,
Все движения неточно совершая под углом,
Черно-белое, слепое, не найдет другого места,
Чем наш маленький несчастный позабытый всеми дом.
Расправляет свои руки, что давно укрыли шрамы,
Покидает зазеркалья разлетевшийся погост.
Упирается ладонью в покосившиеся рамы,
И безмолвно содрогаясь, распрямилось в полный рост.
Неуверенно, упрямо и пугающе несмело,
Шаг навстречу чуть заметный бледной тени без лица.
В белом саване туманном, что укрыл худое тело,
Но не смог скрыть бледной кожи и уродства мертвеца.
Что за образ нам знакомый? Так неискренне и зыбко,
Почему его я вижу, если так вокруг темно?
Только это не виденье. Не обман и не ошибка,
Это тень из зазеркалья. Из забытого кино.
Мы молчим. Ни слова, тише! Тень склоняется у края,
Мы лицом к лицу столкнулись с обезумевшей судьбой,
Исхудалым белым пальцем, поманила тень слепая.
Приглашая в зазеркалье, в эту бездну за собой.
Силы нет сопротивляться. Страх оставил нас отныне,
Что-то тянет нас к провалу, по осколкам, в пустоту.
Там творят в кромешном мраке свои тайные святыни,
Там вся жизнь подобна строкам по бумажному листу.
Ночь ушла в густую дымку заточить кривое жало,
Для видений и кошмаров, переигранных давно.
Мы вдвоем напротив тени в старомодном кинозале,
Повторяется по нотам надоевшее кино.
Манит нас провал оправы, словно бабочек на пламя.
Шаг за шагом, по осколкам, ближе к истине на свет.
Страх растаял белым воском, наплевать, что будет с нами.
Все равно там будет лучше, может да, а может, нет.
Тень ведет нас за собою, в пустоту седой оправы.
Мы исправим фильм отныне, изменив сюжет простой.
Впереди лишь тьма повсюду, тени слева, тени справа,
Удержи меня у края! Не ходи за тенью! Стой!
Шаг за гранью зазеркалья. Я не знаю, что со мною,
Темнота меня укрыла чередою длинных лент.
В этом фильме быть не может положительных героев.
В этом фильме невозможен, невозможен «Happy end».