Кто на исповедь, кто – в кабак,
Инородность в вине топить.
Было так и пребудет так.
По-иному, знать, не прожить...
II
Усталый голос, взгляд без гнева,
Спокоен, горек, в меру пьян.
«Вы совершенны, королева.
А любят фрейлин… За изъян:
Едва заметную косинку,
Картавость – мило чтоб, слегка,
В улыбке легкую щербинку
Или веснушки на руках.
Звук безыскусного напева
Нас дарит щедростью весны.
Вы безупречны, королева!
И этим - да – обречены…»
III
Нет, мы не делим амплуа.
Как прежде, только собеседник.
И, право, верится едва,
Что этот разговор – последний.
Ну, перед кем еще вот так,
Без патины постылой фальши
Ты был бы первозданно наг
И, вряд ли, обнажишься дальше?
Не опасаясь слабины
В коленях и не лучшей мины,
К слепому идолу войны,
Неужто бы, пошел с повинной?
Да полно, что тому твой крик,
Фантомных болей ужас душный?
Тяжел и прост его язык,
Кроваво-медный, злой, бездушный…
А я не стану попрекать
И просто выслушаю – так ли –
Не глядя, Каина ль печать
Так вздула цены на спектакли
Для попирающих закон
Всех тварей, воздухом единых.
Лишь лживый «Некрономикон»
Наградой будет паладину,
Что водружает вечный крест
В далеких и чужих пределах.
Когда же слушать надоест,
Я глаз не отведу... Несмело
Прозрачность размывает тьму,
Светлеет сумрак заоконный.
Тебе пора в свою тюрьму,
А мне – в мой ад вечнозеленый.