Там - брошены зияющие маски,
Там - старцем соблазненная жена,
И наглый свет застыл в их мерзкой ласке
А.Блок
«Куда бы ни зашел Блок и чего бы ни делал, как бы жизнь свою ни прожигал и не туманил, иногда грязнил, в нем было то очарование, которое влекло к нему и женские и мужские сердца. Эта печать называется избранничеством».
Б.Зайцев
Они столкнулись на Невском. Где еще можно было встретить любого из своих знакомых и самого знаменитого из поэтов в самый неподходящий для миг.
Когда тот, окруженный каким-то странным сиянием, плыл мимо еще с кем-то высоким в шляпе и готов был раствориться в тумане - казалось, что он ничего не видел и не слышал, девица рядом с профессором взвизгнула и бросилась в сторону. Он не сомневался, что по какому-то дьявольскому наваждению она визжала и стала вырываться именно в тот момент, когда они столкнулись. Словно он не договорился с ней обо всем минуту назад.
- Отпусти меня, мерзавец, да как ты смеешь.
И он оторопел, словно не ходил с ней или с подобными ей до угла с тем самым желтым фонарем. Что могло случиться на этот раз? Какой черт заставил ее визжать, как невинную девицу?
Он побледнел от ярости. А Сияющий остановился, взглянул на него, и узнал, конечно, был ли кто-то в мире богемы , кто не узнавал первого поэта, давно и прочно обосновавшегося на Олимпе.
Правда, самые невероятные и неправдоподобные слухи ходили не о стихах его, а о дебошах и ночных похождениях, но разве это не часть их жизни и очень значительная часть, без которой поэзии и всего этого мира никогда бы не существовала.
Он был человеком страстным во всем, и если чему-то отдавался, то всей душой, вот и на этот раз. Даже мудрая жена его примирилась и смотрела на это спокойно и насмешливо, и вдруг.
- Отпустите ее, профессор, - говорил спутник Лучезарного, - что же вы насильничаете-то.
Девица бросилась куда-то прочь, может быть, он и на самом деле спьяну что-то перепутал, договаривался с одной, а схватил совсем другую . Гений в тот момент уже ни в чем не мог быть уверенным.
И такая презрительная усмешка появилась на лице Лучезарного, словно он что-то дикое и гадкое увидел.
Профессор отрезвел, хотя и сам не помнил, сколько выпил. Такое случается, мгновение назад едва на ногах держался, и вдруг трезв, как стеклышко.
Он что-то пробормотал невнятное, и очень ровной походкой пошел прочь, про себя думая, что завтра будут говорить все, о том, что от него, как от Кощея Бессмертного, (и дались ему нынче сказки - но утром у него была лекция именно по сказкам народным), сбежала последняя девица, которой он успел заплатить. Но это преувеличение, он никому никогда не платил заранее и не собирался этого делать, только после всего, что будет, и еще надо посмотреть стоит ли она этих денег.
От этого так мерзко стало на душе, что снова захотелось напиться, но он побрел домой, решив, что на сегодня хватит, и если с самого начала не заладилось, то жди беды.
№№№№№
- Что с тобой, - спрашивал спутник Принца , - так он его то ли в шутку то ли всерьез называл в последнее время.
- Разве дом этот дом, в самом деле,
Разве так повелось меж людьми.
Он взглянул на посиневшую от холода девицу, поморщился, как от зубной боли, и повернулся к спутнику.
- Не знаю, говорят, он очень красив, как Демон, так говорили и о моем отце, и мне показалось, что это с ним я встретился лицом к лицу. Как они могут вот так в грязи и холоде так унижать себя и этих несчастных.
- Я не понимаю тебя, - удивился второй, - его понимаю, а тебя нет, - всегда будут жены, любовницы и эти девицы. Ты собираешься переделать этот мир или чего хочешь от него?
- Я не хочу, чтобы те, кто называет себя мужчинами, и уж тем паче поэтами, вели себя так.
- Хорошо, только ты ему о том не говори, он бывает совершенным психом, говорят, у него дурная наследственность, между прочим это признак гениальности.
- Вероятно, мой отец удивительный пианист, когда я слышал, как он играет, я думал, что сердце разорвется от восторга, а потом Невский, девицы, мерзкие ласки. Я не обвиняю ни в чем их, я ненавижу тех поэтов, которые готов быть с кем угодно.
Если бы Корней не знал, что он предельно честен и никогда не лжет, то подумал бы, что тот просто рисуется перед ним, но нет. Такого быть не может.
Но вчера, когда он проходил по Невскому, ему показалось, что сам Принц уходил куда-то с такой же девицей. Теперь он готов был поверить в то, что перепутал его с кем-то, хотя еще труднее было поверить в то, что его можно было с кем-то перепутать.
Но после всех этих слов упрекнуть его в чем-то и спросить он так и не решился, и не потому что рассердится, он никогда не сердился и не повышал голоса за все время, пока они были знакомы, просто как-то не вязалось одно с другим. А разве не знал он, что о чем-то лучше не знать и не спрашивать, тогда и жить спокойно будет. Наши иллюзии, когда дело касается близких людей , не такая уж скверная вещь, а голая правда всегда имеет неприглядный вид, как и все, что обнажено, ну кроме прекрасного женского тела, но и его можно встретить только в тех самых местах, о которых он с таким презрением говорил только что.
Они дошли до дома, простились, испытывая неловкость из-за того, что их увлекательный разговор о творчестве закончился такой неприятной сценой и так неожиданно оборвался на самом интересном месте. Но возобновлять его не было пока ни времени, ни желания. Словно кто-то невидимый подслушал их восторженные речи, и решил показать им изнанку этой стороны жизни.
Они не должны были витать особенно высоко в облаках, когда в такой поздний час шагали по Невскому.
№№№№№
Когда Корней поравнялся с тем самым местом, где полчаса назад произошла неприятная сцена, заставившая яриться Принца, он улыбнулся и ускорил шаг. Но в тот самый момент кто-то схватил его за рукав. Он остановился с разбегу и оглянулся, словно на глазах у всех его могли ограбить.
Но это был не грабитель, а та самая девица, которая вырвалась от профессора. Впрочем, это могла быть и другая дева, они тут все на одно лицо, но ему что-то подсказывало, что это именно она.
- Могу ли я Вас спросить? - странно вежливо говорила она.
- Простите, дорогуша, но мне не нужны Ваши услуги, и я спешу.
- Я вам ничего не собиралась предлагать, но я хотела спросить вас о том человеке, который был рядом с вами, когда вы шли здесь недавно.
- И вы туда же, это поэт Александр Блок, - словно поясняя что-то непослушному ребенку, говорил он, забыв о том, что куда- то торопится, девица странно заинтересовала его.
Теперь уже он сам хотел ее спросить, что же такое так ее потрясло.
- И чем же он так поразил вас, кроме того, что неотразим, конечно?
- Не это главное, он странный, вчера, когда я стояла здесь без копейки в кармане.
Они отошли в сторону. Вероятно, это была со стороны странная картина, прямо под скульптурой атланта, стоял высокий человек, вовсе не спортивного телосложения, словно желая подчеркнуть собственное несовершенство, и внимательно слушал девицу легкого поведения, которая о чем-то ему увлеченно рассказывала, словно именно для этого они и встретились и стояли на холодном осеннем ветру.
- Он возвращался откуда-то, подошел ко мне, предложил пройти в ту комнату , где я обычно принимала клиентов.
В душе у слушателя возникло разочарование, ему показалось, что в следующий миг он услышит именно то, чего не хотел знать, но не ради этого же его остановила девица.
И все-таки он проявил нетерпение.
- И что же вас так удивило, вероятно, он неотразим в постели, хотя не думаю, что вас можно чем-то удивить.
Но она не обиделась на его замечание, потому что думала о чем-то совсем другом.
- Вот именно он удивил меня. Он спросил, сколько это стоит, вытащил деньги, двойную сумму, положил на стол, развернулся и ушел. Я пробовала остановить его, спрашивала , зачем же ему это нужно было. Я не привыкла получать деньги, не работая, такого и не было до сих пор.
- Оставайтесь здесь до утра, там очень холодно и нет никого, - только и бросил он, не поворачиваясь, я и проспала как убитая до утра, мне не нужно было больше замерзать, только одна ночь покоя и тепла, не странно ли. Мне очень хотелось увидеть его еще раз. Но он появился, когда это старикашка приставал ко мне, какая нелепость. А у вас я хотела спросить, он и на самом деле такой, настоящий?
- Он никогда и никому не лжет, - только и произнес Корней.
- Ты снова здесь, мерзкая дрянь, я знал, что никуда ты не денешься, - услышали они голос профессора.
Он слышал последнюю ее фразу, и догадался о ком идет речь. Но не собирался ей прощать собственного унижения.
- Ты пойдешь со мной, и я ничего тебе не собирался платить заранее.
И тут произошло странное, юноша повернулся к профессору, заслонив собой девицу и произнес:
-Пошел вон, никуда она с тобой не пойдет. Думаю, тебе будет интересно знать, чем он от тебя отличается - им восторгается любая девица, а тебя ненавидит и презирает даже та, которой ты платишь.
Его глаза так округлились, что готовы были выскочить из орбит. Корнею показалось, что с ним сейчас случится истерика. Он развернулся и пошел прочь. Девицы за его спиной давно не было.
А потом, когда они столкнулись на поэтическом вечере, и профессор, не скрывая ненависти, смотрел на того, кого они называли принцем, тот поднялся, распрямил плечи и начал читать то, чего никто от него и не ожидал услышать:
Этих голых рисунков журнала,
Не людская касалась рука…
И рука подлеца нажимала
Эту грязную кнопку звонка.
Чу! По мягким коврам прозвенели
Шпоры, смех, заглушенный дверьми,
Разве дом этот - дом в самом деле?
Разве так суждено меж людьми?
И все, кто были в зале и слушали это странное стихотворение, стали поворачиваться к нему, словно хотели что-то увидеть и разглядеть. И он понимал, что тот вызывает его на дуэль.
И ему нечем было на это ответить.