Вплывает «...спать...» как лучшая награда.
Под монотонный ливень водопада...
Под пелену горячего песка...
Паденье в ночь. Не в озаренье, в темь.
Без задних ног. Блаженное смиренье.
Последний возраст «чудного мнгновенья» -
Мне тридцать семь. Нелетных тридцать семь.
Тугая сеть привычной суеты,
Седеющие темные колечки
И снится, снится лед на Черной речке,
Еще живые тонкие черты.
И беспощадный шепот: «Не тянись.
Не для тебя рождаются Дантесы.
Не плачь, малыш. Париж не стоит мессы.
Семья важней, чем призрачная высь.»
Пусть утро собирает по частям,
Ночные перечеркивая речи.
И дочка за рукав, и сын на плечи,
И дань сиюминутным новостям,
И иногда. Чуть-чуть. Не насовсем –
Фрагментом взгляда, воспаленной гранью,
Преодолев смиренье осознанья:
«Мне тридцать семь. Однажды в тридцать семь...».
