ПОЭМА О GARAGE SALES
Каждую субботу с постоянством верного еврейским законам иудея я встаю, как на работу, и собираюсь на охоту за непредсказуемой удачей – отправляюсь на garage sales. Чтобы не пользоваться русифицированным названием – гаражи сейлы, - я буду обозначать это явление “GS”. Моя компания почти столь же стабильна, как само мероприятие. Это две мои замечательные подружки. Одна из них знакома мне «с песочка», точнее, знакомство во втором поколении. Алла – гуманитарий, в прошлом музейный работник, артистка по натуре, восторженно воспринимающая жизнь и мелкие радости, которые подкидывают GS. Мы так стабильно появляемся вместе, что некоторые завсегдатаи таких же субботних поисков, считают нас семейной парой. Знакомство со второй, более сдержанной, спутницей – Риной – менее длительно, но уже много лет не ограничивается только временем GS. При этом она стала моим главным консультантом. Ей даже удается кое-когда предотвращать излишнее заполнение домашних закромов. Иногда нашу компанию дополняет заботливая Лидия Михайловна, всегда использующая эти походы для пополнения фонда подарков для своих правнуков, живущих в Москве.
Облик блошиного рынка и парижских книжных развалов знаком нам еще по школьным блужданиям по страницам классической литературы. Специфику поиска там я ощущал кончиками пальцев, обонянием, вплоть до аллергического астматического кашля от старой книжной пыли. Особое не романтическое ощущение осталось от российских барахолок военных и послевоенных лет. Может кому на память придет московский Тишинский рынок или вещевой рынок – толкучка – на излете 40-х годов в Перово? Истошное желание продавцов заработать немного столь нехватающих денег за трудно применимое добро заставляло без крайней необходимости обходить такие места стороной. Flee market и Swap meet являются характерными американскими вариантами блошиного рынка.
Совершенно особое место занимают GS. С позиций участников сделок это даже трудно назвать торговлей. Традиционно цены столь низки, что выручка по логике не может компенсировать затраты времени на это дело. Но так уж устроен американец: вещи накапливаются, становятся избыточными, ненужными. Выбросить жалко, продать в специальные магазины невозможно, а вещи еще могут быть использованы, послужить другим людям. Вот и предлагают, порой бесплатно. При этом к удивлению впервые видящих такую торговлю продавцы не собираются вместе на специальной территории, а выкладывают товар в гараже или прямо на траве около дома. Это рассредоточенный, индивидуальный рынок Потенциальный покупатель обходит – объезжает эти места в поиске своих сокровищ. Газеты публикуют объявления о GS, что позволяет при подготовке к поездке выбрать правильный маршрут, специальную технологию поиска.
На GS каждый руководствуется своим интересом. Моя знакомая ЛМ говорит, что в день можно успеть только на два GS в 8 и в 9 утра – к началу, потом все раскупают. Я говорю, что мне безразлично, когда попасть. То, что покупаю я, никто больше, как правило, не смотрит. Выезжая из дома, я традиционно спрашиваю: «Ну, что сегодня попадется Фаберже или Тиффани?»
Удовольствие от находки сродни радости охотника, рыболова или грибника. Можно, конечно, купить грибы в магазине. Но разве они доставят такое же удовольствие, как найденные в ложбинке, в скрытом от глаз месте в лесу?
Роюсь в картонной коробке с предметами сервировки стола. Вижу старую почерневшую столовую ложку, чуть ли не заросшую плесенью. Элегантная классическая форма. Достаю, смотрю. Проба 84, двуглавый орел поставщика двора его императорского величества и с трудом различимая надпись, которую скорей можно угадать, чем прочесть, – Хлебниковъ. «Откуда в Малаховке соленая акула?» - спрашивал в записных книжках И. Ильф. Подхожу к хозяйке, брезгливо держу ложку за конец ручки двумя пальцами и спрашиваю: “How much is it?” Американка, без всяких признаков российского прошлого, стыдливо с извиняющейся интонацией называет цену - quarter. Я с довольной физиономией подхожу к Алле и показываю покупку: «Посмотри, ложку Хлебникова за 25 центов нашел!» «А мне не надо», - отвечает Алла, копаясь в ювелирных украшениях. После легкой полировки ложка 1885 года оказалась brand new condition, как говорят американцы. Такая нечасто попадается даже на аукционах. «Охота» удалась. С удовольствием пользуюсь ею теперь каждый день.
Для меня старое русское серебро всегда имело притягательную силу. Неплохая коллекция была в Москве. Нечто другое и обновленное подбирается здесь. Особый интерес возник сейчас к изделиям с чернью с видами Москвы, но это уже совсем маловероятно для находок на GS. Но кто знает, может в следующую субботу?
Предметы коллекционирования необыкновенно разнообразны. Галина Вишневская, например, коллекционирует русскую миниатюру 18 века, Хенкин коллекционировал часы, Жаров, подобно одному из своих героев, собирал замки. В парижской квартире Нуриева была богатейшая коллекция мужских торсов в живописи и скульптуре. Мой ленинградский приятель имел богатую коллекцию керосиновых ламп. Общеизвестна коллекция самоваров в Михайловском, собранная многолетним директором заповедника Семеном Гейченко. Я не говорю уж о традиционных коллекциях марок, почтовых маркированных открыток, бейсбольных карточек. Мой знакомый в Сан-Диего особо коллекционирует предметы, назначение которых никому из окружающих неизвестно. Ну, а Плюшкин, собиравший даже маленькие никуда негодные веревочки. В силу неопределенности темы собирательства, я отношу себя не к коллекционерам, а к старьевщикам, получающим удовольствия от неординарных старых вещей. Эти вещи могут иметь существенную материальную ценность, а могут и не иметь ее. Но они должны иметь свое лицо, лицо своего времени.
В одной лос-анджелеской квартире мне попалась электрическая лампа, по своему виду очень напоминавшая конструкцию керосиновой лампы. Хозяйка попросила за нее 5 долларов, но, следуя базарной традиции GS, я приобрел ее за три. На бронзовой подставке в идеальном состоянии фарфоровая стойка с ручной росписью в стиле Art Nouveau. На стойке закреплена стеклянная ваза, как бы емкость для керосина. Такое подражательное заимствование очень характерно для начальной стадии перехода к новому. Например, первые автомобили повторяли основные элементы конструкции конных экипажей. В работающем состоянии сохранилась первоначальная – родная – арматура и даже провод с вилкой. На своеобразной вилке с плоско-пружинными V-образными штырьками указан номер патента, относящийся к 1880 годам. Совсем не плохо для настольной электрической лампы! Но все эти детали выяснились, конечно, позднее при домашнем изучении. В первый момент сработала интуиция.
В другой раз в вполне современной квартире, где все распродавалось по случаю переезда – moving sale, – на стеклянной полке стояла небольшая, но весьма увесистая бронзовая скульптура, напоминавшая работы русских скульпторов 19 века. В динамичной позе всадник с ружьем на лошади. Великолепно прорисованные детали, включая кованные тонкие поводья. На постаменте подпись: «Лепилъ Лансере». Пришлось заплатить запрошенные 75 долларов. Через некоторое время на Antiques Road Show посетителем была показана скульптура из той же серии казаков и казачек, выполненной автором в 1870 – 80 годах. Ее аукционная оценка составила 5 – 6 тысяч долларов. Как традиционно говорят оценщики на этом шоу, – good investment. Хорошо известно, чем ниже цена, тем больше затраты на поиск. И тем милей результат…
Вы, может, решили, что этот рыбак ловит только на российскую наживку? Совсем не так, в поиске доброго старья я стопроцентный космополит. На очередном GS вижу изящную металлическую ручку с закрепленным в ней прозрачным полуцилиндром. Красиво, элегантно, но что это? Но в этом ли суть? Подхожу к сидящему в сторонке хозяину. Традиционное общение: сколько стоит, один доллар, плачу, забираю. Но одолевает любопытство: “What is it?” “I don’t know. I don’t know why it has been bought, - отвечает продавец. И, подумав секунду, добавляет: - I don’t know why you bought it”. Я пришел домой и внимательно, почесав затылок, стал рассматривать покупку. Изящество оказалось не случайным: по ободку ручки мельчайшим шрифтом маркировка: “Sterling. Tiffany & CO” – изделие одной из самых ценимых американских фирм. Это оказалась своеобразная и практически полезная вещь – увеличительная полоса для чтения. Если положить прозрачный полуцилиндр – линзу – на текст книги, то она целиком охватывает несколько строк, что создает большие удобства, чем применение лупы. Но вы, конечно, запомнили, не в пользе главное.
В теплую калифорнийскую ночь приснился мне странный сон. Я веду экскурсию для дорогих мне гостей в личном музее. Экспонаты необыкновенно разнообразны, их не объединишь временем или местом изготовления, материалом или назначением. Их объединяет специфичность каждой вещи и случайность объединения, системная бессистемность столь характерная для сновидения.
Солнечное утро, зеленый газон перед домом. Из раскрытой картонной коробки полузавернутые в газетную бумагу виднеются тонкие кофейные чашки. Традиционная динамика объезда развалов подгоняет, но в данном случае требуется остановка. Разбираем всю коробку: не полный набор из семи чашек с блюдцами и 6 тарелочек. Тонкая ручная роспись, состояние идеальное. Рина, увлеченная предстоящей сделкой, активно выясняет возможности покупки (торгуется, проще говоря). Через пару минут плачу 30 долларов, и своими руками аккуратно все упаковываем в те же старые газеты. Оказавшиеся рядом любители «охоты» удивленно пожимают плечами: как это можно на GS за что-либо платить такие деньги? Сервиз так и радует глаз на полке серванта, обладая только одним неудобством: тонкость и легкость каждого предмета заставляет с опаской прикасаться к ним губами и руками. Знакомый антиквар как-то, увидев чашки, сказал, что это не уникальная, но хорошая ручная работа 20 - 30х годов дилерской стоимостью 50 – 60 долларов за чашку с блюдцем.
Американцы – молодой народ. Вещи уже 1940 – 50 годов они воспринимают как старинные. Показывая такую вещь, продавец уважительно скажет: “It’s antique, it's Retro». Наше сознание относит временную границу достойно-старого на конец 19 века или на время революций 1917 года. Но бывают случаи, когда о вещах, созданных совсем не в архаические времена с полным правом можно сказать – это редкость.
Особые неожиданности порой таят “Estate sale” – распродажа относительно дорогих вещей. Часто такие распродажи организуются по случаю продажи домов и ликвидации всего хозяйства. Одна из таких распродаж случилась в бывшем доме балерины Тамары Тумановой, известной американской танцовщицы русского происхождения. После революции она с родителями оказалась в Париже, а затем уже известной балериной приехала в США, гастролировала по всему миру. Но время неумолимо. Бесплатно лежали стопочки программок ее гастрольных спектаклей и концертов. На распродаже эскизы костюмов и постановок, сами костюмы, фарфор, хрусталь, серебро и, наконец, книги на английском, французском, русском языках… Мне довелось приобрести несколько предметов, расскажу только о двух книгах.
Первая из них: А. Черный, Солдатские сказки, Изд. ПАРАБОЛА, Париж, 1933, стр. 271 . На строгой бумажной обложке от руки написано: «№13. Изъ книг Тамары Тумановой». Я мало знаком с прозой Саши Черного, но эта книга доставила колоссальное удовольствие простотой сюжетов при удивительном изяществе авторского русского языка. Для справки обратился к одному из наиболее полных в СССР изданий Саши Черного в Большой серии Библиотеки поэта, 1960 г. со вступительной статьей Корнея Чуковского и очерком о творчестве А. Черного Л. Евстигнеевой. Там указано, что последней книгой А. Черного была «Несерьезные рассказы», включавшая несколько солдатских сказок и изданная в Париже в 1932 г. В перечне изданных книг А. Черного, содержащем 48 наименований, найденного мной издания также нет. Это было первое посмертное издание, впервые включившее все солдатские сказки А. Черного. Книга, по-видимому, из-за малого тиража оказалась неизвестной даже исследователям творчества Саши Черного.
Богата связью с событиями середины 20 века оказалась история издания книги Сергея Лифаря по истории русского балета, приобретенная мной там же (Сергей Лифарь, История русского балета, Париж, 1945, стр. 304). Книга издана по старой российской орфографии. Обложка и рисунки выполнены художником В.П. Нешумовым. Работа была написана Лифарем до второй мировой войны. Книга «была начата набором в 1940 г., но, по обстоятельствам времени, была приостановлена и закончена печатанием в 1945 г.». На форзаце рукописная дарственная надпись (в силу отсутствия в клавиатуре «ять» даю в современной орфографии): «Дорогому другу моему, очаровательной Тамарочке, носительнице лучших традиций Русского Балета, которые она должна всегда «крепко держать в себе». Ее верный друг Мария Дельбари, тетуня, 1946 г. Париж». Книга дает анализ особенностей русского балета от 17 века до «Русского балета» Дягилева. Она проникнута глубоким уважением к традициям русского балета и их влиянию на мировой балет.
Поиск на GS это открытая книга, название которой заранее невозможно прочитать.
Постоянно чешутся руки покупать старые пишущие машинки (попадаются такие экземпляры, что порой трудно сразу догадаться, что это пишущая машинка), старые ручные швейные машины, эстетически радующие книги периодов Art Nouveau и Art Deco. Но, к сожалению, условия жизни не позволяют, не хватает пространства. Предвижу замечание российского пенсионера: «Нам бы его заботы». Действительно, есть разница. Но не стыдно. Увы, есть и другие заботы. Но есть милые особенности американского быта. И я с благодарностью их принимаю.
Приближается суббота. Что на этот раз найдется: Фаберже или Тиффани?
