Выбрал одну, настроил веб-камеру, свои лохмы расчесал, заплатил положенную мзду и уселся, как жених, перед экраном. Поначалу, вроде бы, всё нормально было. Красавица завела беседу, расспросила о том, о сём, давно ли он за женским полом ухаживал. Затем включила приятную музыку и, немного подвывая, стала приплясывать и извиваться, будто недопившая змея какая. А когда услышала негромкий, но вполне одобрительный медвежий рёв, то и вовсе вошла в экстаз - принялась срывать с себя одежду, которой на ней и так совсем немного было. У Медведя даже челюсть отвисла от неожиданности. Испугался он за свою мужскую свободу и решил, что сейчас окрутят его с этой распутной бестией по полной программе.
Но главные ужасы были впереди. Оставшись в полном неглиже, Волчица приступила к принудительной демонстрации всех своих прелестей. Мишка в ужасе прикрыл лапой ставшие квадратными глаза, но кошмар пробивался сквозь растопыренные когти и не давал покоя. Как зомби, не в силах оторваться от экрана, несчастный заревел что было силы, замахал передними лапами и последним отчаянным движением выключил, наконец, компьютер:
- Уух, до чего волчицы страшные бывают! - проворчал он про себя с дрожью и облегчением.
Однако отдышавшись и слегка оправившись от шока, наш герой продолжил свои изыскания. Настырный был - настоящий медведь. Зайчихи его не интересовали - чересчур плодятся. От ежих детки колючие бывают - тоже плохо. Приглянулась косолапому Лиса Патрикеевна. Красавица, небольших габаритов - легче прокормить будет, шуба мягкая, а хвост - не хвост, а опахало. Да и характер у рыжей спокойный - зубами, как волчиха, не лязгает.
Недолго думал Медведь, честнЫм пирком - да и за свадебку. Отгуляли они и стали жить душа в душу. Миша запасы делает, а Лиса берлогу сторожит. Целое лето так жили, а по осени затосковал косолапый. И чем ближе к зиме, тем тоска больше становилась. Наказал он жене, чтобы варила ему специальное зелье, запой называется, да и завалился спать, посасывая отвар из бутылочки. Лисе тоже ложиться велел, однако та не послушалась - не такой у неё был характер.
Поначалу Патрикеевна себя, конечно, соблюдала. Но когда запасы кончились, а брюхо у неё основательно подвело, начала безобразничать - то зайца задерёт, то в курятник залезет. Зима в наших краях длинная, сон у Медведя крепкий. Вот и сошлась рыжая с Волком, который здесь же, в лесу, разбоем промышлял. Всю зиму с ним любезничала. Проснулся Михаил по весне, а жена у него - брюхатая. Говорит, что спала под лохматым медвежьим боком - вот и случилась оказия. Не сразу, но поверил ей косолапый, и зажили они по-прежнему.
Летом в лесу хорошо - грибы, ягоды, травка лечебная. Медведю - раздолье. Жена вот только капризничать стала - то мышку ей захочется, то яичка перепелиного. Хоть и не престало мышковать Потаповичу, но любую прихоть беременной он выполнял строго, и ближе к осени разрешилась она от бремени. Посмотрел Михайло на приплод, и тоска его взяла звериная - все до одного малыши родились серыми и вовсе не медвежьей породы. Как Лиса ни убеждала косолапого, как ни говорила, что это его собственные гены так повернулись, не поверил ей Михайло, засомневался.
Однако горевать было некогда - надо было кормить потомство, да и запасы на зиму большие пришлось делать. Выпал снег, а волчата Медведю заснуть не дают - возятся, визжат и даже по-волчьи выть начали. Вызверился косолапый на Лису: не моё, мол, потомство, где нагуляла? Слово за слово, поругались - и выгнала Потаповича из берлоги рыжая. Да ещё на алименты грозилась подать. А и то сказать - много женщины власти у нас в лесу забрали.
Заревел Медведь, а делать нечего - пошёл по зимнему лесу бродяжить. Правда, была у него на примете одна вдовая Медведица, к ней-то он и направился. Приютила вдова косолапого, обогрела. Отошёл, оттаял бедняга от тоски-печали, стал у неё жить. Живёт, а сам о Лисе думает: какая она ладная, пригожая, да какое она зелье вкусное варила. Медведица давно в зимнюю спячку ударилась, а он не может - мается, душа не на месте.
Ворочался-ворочался с боку на бок, да и решил Лису навестить: а вдруг, и впрямь, от него, Медведя, волчата родились? Генетика - наука тонкая! Собрался, зайчонка в подарок поймал. Приходит - а в его бывшей берлоге на его бывшем законном месте Волчара матёрый разлёгся, и кость лосиную грызёт.
Не вынесла нежная медвежья душа позора и надругательства такого - вылетел наглый Волк из берлоги, как пуля из старого охотничьего ружья. Долго потом у серого бока болели, до весны раны зализывал, хоть и не виноват он был по сути дела.
А Лиса приняла Мишу, как родного. Обласкала, запойное варево сварила, напоила, накормила, да и спать уложила на всю зиму - умаялся, поди, бедолага. А по весне проснулся косолапый без злости и тоски сердечной, забыл он всё плохое, и осталось на душе только доброе и хорошее. Не зря говорят, что утро вечера мудренее. Правда, злые звериные языки болтали, что Лиса со временем снова с кем-то спуталась, но детки у неё с той поры были исключительно от благоверного её Миши косолапого.
Так и зажили они припеваючи, как и прочие лесные жители, даже лучше. Только Михаил, бывало, насосётся своего любимого варева, завалится в берлоге на лежанку и ворчит вполголоса, что, мол, хорошее дело браком не назовут. И то верно – такой он и бывает, медвежий брак.