И дед рубил, да что дома - хоромы
И терема. Скажу тебе нескромно:
Ссудил господь им крепкого ума
По плотницкому делу. Мой отец -
Рубил, как бог. Звенели по округе
Его топор и имя. Каждым срубом
Он прекословил жгучей пустоте
Души послевоенной. Я тебе
Поведаю другое: он с размаху,
В глаза рубил любому правду-матку,
За что и претерпел казённых бед
Сполна - с довеском долгих пять годов
Рубил леса чужие... Ну, да бог с ним -
Былое грех бранить, и сердобольность
Важней живым. От нынешних судов
Не заречёшься тоже - длинный рупь,
Он лёгок с виду, но себе дороже
Его рубить тому, кто трогал кожей
Ладоней сбитых Божию искру
Живых ремёсел. Видишь, на холме
В полуверсте отсюда под крестами
Господний Храм - три года, как поставлен
Он мной и сыном. И, к тому, приметь:
По счёту - третий. Дедовской мечты -
Поставить семь за грешность лихолетья,
Мне не исполнить, но я не последний
В большом роду, кто с деревом - на ты.
Сегодня вместе с внуком в дальний бор
Мы ездили дыхание послушать
Столетних сосен. Вдохновенный лучик
Я углядел в глазах мальчишки, и... дай Бог!.."
