(А. Онассис)
Вы не подумайте чего – это не девочка с любимой обезьянкой. Это две мои дочки – Вероника и Даша. Они почти ровесницы, если не считать тех пяти минут, на которые Вероника появилась на свет прежде. Зато Даша заговорила на день раньше и нарекла сестрёнку Кикой. По-моему, очень даже разумно: Кика, иди сюда… Кика, посиди со мной… Кика, давай поиграем. А то пока выговоришь: Ве-ро-ни-ка – и забудешь, что хотел сказать.
Их мама, моя жена - красивая и умная женщина. Она домохозяйка с высшим образованием. Так судьба повернула – двое детей, но она не ропщет. Зато она отлично готовит, великолепно стирает и виртуозно гладит. Про уборку вообще молчу - в доме у нас уют, чистота идеальная, хоть с полу ешь. Детишки под присмотром и – тьфу! тьфу! тьфу! – здоровы. Словом, молодая добрая семья – ячейка стабильного государства.
Я – бизнесмен. У меня своё дело и небольшой капиталец, который в обороте, и так вертится, что порой в карманах свистит. Тогда приходится идти на поклон к более предусмотрительным родственникам – просить на пропитание. А иногда «бабок» вдруг приплывает разом столько, что хочется открыть новое дело. Но жена чутко стоит на страже семейных интересов и вовремя остужает мой пыл.
- Любимый, вот это, это и это мы откладывали на «потом». По-моему этот момент наступил, так будь мужчиной исполнить свои обязательства.
И я, конечно, уступаю, вздохом подавив давнюю мечту стать владельцем автостоянки, или заправки, или пимокатного цеха. Впрочем, шучу – пимокатного цеха мне никто не предлагал. Но по натуре своей я предприниматель, производственник. Мне до боли в печени жаль убыточные предприятия, а на брошенные остовы пустующих зданий смотрю сквозь слёзную пелену. Вот бы мне бы…. Вот бы я бы…. И я тороплюсь, тороплюсь – всё стараюсь охватить. И, кажется, никуда не успеваю.
Недавно получил новую и крайне широкоформатную специальность – менеджер. Область применения не конкретизировалась. Так что, руководствуясь логикой диплома, волен работать, где угодно и кем – было бы чем управлять, а остальное, как говорят, приложится. Мне бы менеджерить в какой-нибудь крупной фирме – вот там мои многоплановые задатки предпринимателя получили бы достойное развитие. Но, увы, быть под кем-то не могу - трижды пробовал и зарёкся.
Первый мой начальник был законченный бабник. Когда почувствовал, что впрягся я в воз в полную силу, забросил дела и всех забот – кабаки да девочки. Благо, фирму я раскрутил, и доходы на порядок возросли. Когда он явился в офис с двумя девицами, объявил одну из них моей премией и потребовал, чтобы она была тут же мною оприходована, я сказал:
- Сейчас, только за котрацептивами схожу.
Уехал домой и на следующий день по телефону попросил отдел кадров выслать мне документы.
Второй босс был мелочен и подозрителен. На второй неделе моей работы у него, заявил:
- Ты у меня крадёшь.
Я остолбенел:
- Позвольте узнать – что?
Он:
- Пока не знаю, но узнаю.
На второй месяц он узнал и заявил:
- Ты крадёшь у меня рабочее время.
- Поясните, как.
- Ты очень быстро работаешь и делаешь много. Твой предшественник и половины не успевал, а штатную зарплату я не увеличивал. Вывод – ты подрабатываешь ещё на кого-то. Может, на конкурентов?
Железная логика!
Я не стал хлопать дверью – спокойно пошёл и забрал документы.
Третий шеф был циник и самодур. Правда, соображалка у него работала, и он не был скуп. Но вот задался целью собрать команду беззаветно преданных ему сотрудников, и на пути к ней сметал все преграды, ломая характеры и судьбы. На третьем месяце нашего сотрудничества задал мне тестовый вопрос:
- А что ты сделаешь, если я ущипну за ягодицу твою жену?
- Дам в морду, - был мой ответ.
Мы перестрельнулись взглядами, и я понял: пришло время прощаться. Без лишних рассусолов направился в отдел кадров.
Шеф:
- Стой, я тебя не отпускал!
Он вытащил из-за стола своё многопудовое тело и бросил вдогонку. Настиг у дверей, схватил за плечо.
- Постой! – сияя ликом, возвестил. – Я тебе дам рекомендацию.
И вознамерился дать мне пинка под зад. В моей трудовой книжке не было записей о спортивных успехах. Самодур наш не знал, что перед ним неоднократный чемпион города и однажды вице-чемпион России. По боксу. Короткий удар в его отвислую челюсть отправил объемное туловище в обратное путешествие по кабинету. Он пересёк его спиной вперёд, мощным задом взломал массивный шкаф, и успокоился там.
С того инцидента я не искал счастья в чужих фирмах - создал свою, и теперь кручусь, как белка в колесе. Но где бы я не был и чем не занимался, неизменно изо дня в день, в определённое время направляю стопы свои или автомобиль в одном и том же направлении, с тем расчётом, чтобы ровно в двадцать два ноль-ноль переступить порог своей квартиры. Это заведено однажды и никогда не нарушалось. Это святая, можно сказать, тотемная минута нашей семьи. Я мою руки, раздеваюсь и ложусь в нашу супружескую постель, где меня с нетерпением и любопытством во взоре поджидают две кудрявые головки – Кики и Даши. Наступает детский час. Вот они завладели моими руками, уткнули носики в мои предплечья и затихли, в ожидании увлекательного путешествия в волшебный мир грёз.
Я не пересказываю им похождения Колобка или Кота в сапогах – это мамино. На крыльях моей фантазии мы уносимся втроём в удивительный мир, в котором никто до нас не бывал и вряд ли слыхивал. Впрочем, втроем – это было сначала. Первые вечера жена брала мой безлимитный мобильник, уходила в другую комнату и делилась с подругами впечатлениями уходящего дня. Потом я заметил, что, она стала оставлять открытой дверь в спальню, и уже не слышны её приглушённые: ах-ах-ах, бу-бу-бу. А потом она вообще перестала уходить. Устроится котёнком в кресле и слушает.
Послушайте и Вы, если не торопитесь….
Сначала был хаос. Создатель взялся за дело - понатыкал в пространстве звёзд, закрутил вокруг них планеты. А в одну даже, походя, вдохнул жизнь. И зацвела она голубыми небесами, в белых штрихах облаков, синевой безбрежных океанов с пенной гривой волн, пышной зеленью земного покрова.
Бриллиантовым блеском многократно преломлённых лучей ярко-жёлтого молодого солнца, отражённых в росной траве и листве, встретила планета космическую волшебницу Фата Моргану, которую теперь считают своей покровительницей охотники за удачей, готовые поставить на кон все – имя, Родину и саму жизнь. Тогда же люди ее считали Всемирным Злом, потому что не умела она создавать и могла только разрушать. Но и ей, женщине в годах, не были чужды чувства прекрасного, желание уюта и комфорта. На долгие тысячелетия поселилась она на Голубой планете и не испытывала никакой тяги покинуть её, каждый день находя новые забавы и увлечения среди красот буйно расцветшего мира. Появились первые животные, и Моргана умилялась их наивности и неприхотливости. Впрочем, для их размножения на Голубой планете присутствовали все условия.
Однако жизнь эта, однажды созданная, не была навеки застывшей в первозданной красоте. Она развивалась. И однажды среди животных появились такие, которым пресен стал вкус трав и плодов. Они возжелали плоти и крови собратьев своих. Так появились ужасные хищники тираннозавры, которые убивали и поедали даже себе подобных. Они возомнили себя хозяевами Голубой планеты. Один даже попытался перекусить гуляющей волшебницей.
В неописуемую ярость пришла Фата Моргана. Она топнула ногой, и все вулканы выстрелили в небо из своих жерл - потекла раскалённая лава, чёрный пепел покрыл содрогнувшуюся землю, плотный дым закрыл её от солнечных лучей. Наступил конец всему живому. Зло усмехнулась злая волшебница делу рук своих и улетела в Мировое Пространство.
Но прошли тысячелетия. Рассеялся дым, и заголубело небо. Дожди смыли пепел, и зазеленела трава, потянулись к солнцу побеги новых деревьев. Из глубин океанов вышли на сушу оставшиеся в живых организмы. И вновь воспрянула жизнь – появились удивительные птицы и рыбы. Стада животных пересекали бескрайние прерии. Родился первый человек. Потом людей стало много. Они создавали цивилизации и строили города. Они изобретали машины и разводили животных.
Однажды Моргана заглянула на подзабытую уже планету и подивилась её живучести. Она с любопытством приглядывалась к новым обитателям, пробовала принять их облик, и ей понравилось. Дела влекли в просторы Вселенной, но она дала себе зарок почаще заглядывать на эту выжившую после её гнева голубую планету. В просторах океана присмотрела остров, обустроила его по своему вкусу и скрыла туманами от нежелательных визитов беспокойных людей….
Я умолк и поглядел на своих детей. Даша спала, тонюсенько посапывая. Вероника, пятилетний Спиноза, смотрела на меня широко распахнутыми глазами:
- Папа, а если Фата Моргана зальёт весь мир дождями, ты найдёшь к нам дорогу?
Я поцеловал её в лобик:
- Спи, мой маленький. Даже если мир расколется пополам, я всё равно буду с вами в урочный час.
Легко поставил чуждое лишнему весу тело в вертикальное положение. А Вероника перебралась к сестрёнке и обняла её пухлой ручкой.
В кресле спала жена капитана Марселя. Я нежно коснулся её губ. Она не ответила на поцелуй, но прошептала:
- Наступило утро, и Шахерезада прекратила дозволенные речи.
До утра ещё было далеко. До полуночи оставался только час. Я оделся и спустился вниз. Сел в машину, поехал по неспящему городу. Меня ждал деловой фуршет, где за серьёзными речами шипели, лопаясь, пузырьки шампанского и шелестел принуждённо женский смех. Кроме бизнесменов здесь было много чиновников с видом, что от них действительно что-то зависит. Еще больше звезд местной эстрады и театров – просто млечный путь какой-то.
Зачем я здесь сам не пойму: ничего содержательного не услышал – то ли дань моде, то ли поддержка престижа. В Нью-Йорке, говорят, полжизни кладут, чтобы с правильными людьми встретиться на фуршете. А тут….
Вернулся домой ближе к утру и, увидев на нашем супружеском ложе трех безмятежно спящих барышень, почувствовал, будто меня провели. Вроде бы говорил о деле вроде бы с деловыми людьми, а результат нулевой. Достаток, о котором мечтал, который мог обеспечить уют и покой в семейном кругу ускользал как угорь, и как его зацепить, чтобы разом и на всю жизнь – непонятно. Скорее всего, раз гора не идет к Магомету – надо вкалывать, вкалывать, вкалывать…
Квартира у нас не очень большая – кухня, совмещенная с просторной гостиной, два туалета и три спальни: у каждой дочери своя. В детском туалете душевая кабина, в нашем - огромная ванна. Так что….
Утром застала меня жена в кресле, в котором оставил ее я.
- Так уплясался, что не нашел сил раздеться, - снисходительно улыбнулась.
- Ты сногсшибательна как всегда, а сегодня сверх всякой меры.
Она присела ко мне на колени, обняла за шею.
- Ого! Биржа гудит - котировки рванули вверх!
- Что имеем, тем и гордимся.
Мы очень мило позавтракали, напропалую кокетничая друг с другом. Жена была как шампанское – искрилась и ударяла в голову. Я нежился на седьмом небе, растягивая удовольствие и оттягивая кульминацию. Время пролетело совершенно незаметно, и вдруг оказалось, что дочери уже проснулись. Они замерли в проеме двери, зачарованные нашими ласками.
С трудом оторвавшись от жены, сдавленным голосом произнес:
- Доброе утро! Собираемся в садик.
- По дороге расскажешь про Фата Моргану! – обрадовались девочки.
- Папе надо отдыхать, - разочаровала их мама.
- А вечером?
- Как сложится день, - чувствовал, что уже засыпаю, ибо усталость вдруг навалилась стогом сена, но надо было раздеться и забраться в постель. Я как сомнамбула побрел в спальню.
- Перед сном? – девчонки в отчаянии: последний шанс.
- Обязательно.
Разбудил звонок бывшего компаньона – теперь конкурента и оппонента по арбитражному делу:
- Витек, трах-тибердах! Ты опять меня обскакал. Это был мой тендер – я столько в него вложил: с десяток козлов в кабаках напоил, весь на взятках извелся, а ты…. Ты же говорил, что сюда не полезешь….
Я счел хорошим тактическим ходом отмолчаться - глупо оспаривать очевидное, и получил множество кратких, но крайне выразительных нецензурных комплиментов.
Всхлипнув, позвонивший схамил из последних сил:
- Ты с ними спишь что ли? Открой секрет.
Я не обиделся. Это была агония, а о мертвых, как известно, или хорошо или ничего. Прощай, Артем, учитель и компаньон – все в прошлом!
Только потом пожалел, что промолчал и не ответил. Жене нравился его загородный дом – может, созрел голубчик к распродаже?
Пока размышлял, подниматься или еще понежиться, позвонил Мустафа (в быту Геннадий Белов) – старинный приятель: то ли гангстер, то ли бизнесмен.
- Ну, ты, братан, прямо как кошка – всегда приземляешься на четыре лапы. Для всей страны кризис, а ты в шоколаде: и цех продал, и базу, говорят. Люди стреляются, а ты при бабле и без балласта. Куда думаешь вложиться? Есть предложения? Обсудим?
- Пока есть задумка за кордон семью скатать. Деньги дело наживное, а счастья не купишь.
- Ой, как ты не прав, братан. Жену заиметь – вопрос денег. А детей настрогать – дело совсем нехитрое. И не такое уж это бешеное счастье: бабы и дети – сплошные расходы нервов и денег. Ни минуты покоя. Так что я тебе не завидую. В Нью-Йорке, к примеру, особенно остро понимаешь, что счастье не в детях.
- Для этого ты и катался в Америку?
- А потому что в Штатах это понимаешь, а в России нет. Вот я съездил, понял и живу в свое удовольствие: ни о ком не думаю, и думать не хочется.
- Даже такая жизнь уходит на то, чтобы на нее зарабатывать, - сказал я и заставил Мустафу задуматься.
Потом его обиженный голос снова прорезался в трубке:
- Ты цинично сломал мне деловой настрой. Может, бухнем? Ах, да – ты же в завязке. С садика или пеленок? Еще мораль прочти мне о супружеской верности – так, на будущее.
- Для начала сотри с лица трагизм – не все еще у тебя позади. Ты что позвонил?
- Да что-то я не в тенденциях ныне – бабки есть, а идей нема. Может, подскажешь что или замутим вместе, чтобы все нахрен обзавидовались?
Припомнив наше единственное совместное и нерводробительное предприятие, тут же решил – лучше не трогать скелетов в шкафу.
Потянулся в кровати и сказал:
- Чуток подожду. Сейчас пристрою объект от тендера и в тропики всей семьей.
- Спасибо, что не отказал, – процедил Мустафа и отключился.
Вот он всегда такой – любит позу обиженного и последнее слово за собой. Кажется, и на этот раз ему не понравился мой отказ, но мне почему-то не стало от этого горько. В ванной закончил мысль, разглядывая фейс – дурачок сентиментальный стал циничным бизнесменом. Это я не про Генку.
А про Белова что еще могу сказать? Это он меня учил азам чисто русского предпринимательства в эпоху первоначального накопления капитала.
- Значится так, Витек. Берешь кредит – снимаешь офис, покупаешь тачку, «алку» водки и пьешь со всеми напропалую. Когда водка кончается и выясняется, что тачка разбита, офис заблеван, а кредит надо отдавать, тогда берется другой кредит – гораздо больше первого. Из него гасится первый, круче покупается тачка и вагон водки….
- До бесконечности?
- Да нет, пока тебя не признают своим в деловых кругах. Чем больше ты водки пропьешь, тем выше эти самые круги – у которых замки в Испании и острова в Карибском море. Но суть происходящего в нашей стране всегда будет такой.
- Без водки никак?
- Вечный вопрос, - Мустафа засмеялся. – Тварь я дрожащая или право имею. Впрочем, в нашем совместном деле я могу пить за двоих.
Сложно, подумал я, однако повелся: чуть было Генка не затащил меня в свой гангстерский промысел – мол, братан, боксер и прочее, прочее. И ведь уговорил на одно совместное предприятие – на мою голову уговорил. Вот уж поистине, ходит птичка весело по тропинке бедствий, не предвидя от сего никаких последствий.
Договор был составлен аляповато, и нас ожидаемо кинули. Генка чихать хотел на существующее законодательство. Когда дело имеешь с обезьянами, лучше просто не думать о подобных вещах – заявил он и устроил разборки по понятиям. А на моей душе одинаково тяжело от подлости партнеров и гангстерских приемов компаньона.
Если вдуматься в ситуацию, можно понять, что дело вовсе не в попранной справедливости, а в деньгах. Те хотели урвать, объегорив нас, Генка – прижав их к стенке. Немного обидно было узнать, что обезьяны считали нас лохами. Впрочем, по их понятиям сие есть вещь неоспоримая.
Финал нашего единственного совместного с Беловым предприятия серьезного обострения международной обстановки не вызвал, но навсегда отбил охоту впредь заводить дела с Мустафой – только треп. А душу свою успокоил натурфилософией – мол, основатель знаменитой династии Морганов начинал свое дело с морских разбоев.
После этого моя деловая жизнь складывалась обычным образом. А вот личная…. Тут я времени и средств не жалел, ибо знал – труды эти для вечности. И визиты семейные наши в нирвану (мои сказки на ночь) – это как раз тот случай. Ведь вечность – так, во всяком случае, думаю я – это переходящие из поколения в поколение семейные ценности. Отец моего отца рассказывал ему всякие интересные истории, потом он мне и т.д. Думаю, но никому об этом не говорю – ибо вера, которую не разделяют другие, называется шизофренией. И к поездке семьей в одну из тропических стран отношусь с полной ответственностью – пора маленьким барышням воочию увидеть ландшафты, которые я им живописую на ночь.
И еще – пора отдохнуть. Или просто немного переждать – глупо бороться с кризисом: раз он стал таким масштабным, пусть сам себя изживает. От балласта избавился, все средства в зелени. Оформлю договор подряда у заказчика, сдам объект в субподряд и туту….
Представил, как малышки обрадуются теплому морю, пальмам и попугаям не в клетках, и на глазах навернулись слезы умиления – припомнил, как мама возила меня пятилетнего на Черное море. Память такая на всю жизнь. Не будь ее, трудно ответить Юрию Шевчуку – что же будет с Родиной и с нами?
Приняв душ контрастный, оказался в настоящем - обед на столе; за окнами рокот машин, в которых сидят абсолютно уверенные в себе люди; на экране внешняя политика. По телевизору доказывали чванство Америки: мол, обезьяну посадим в Белый Дом, и будете кланяться - куда вам деваться?
Впрочем, меня никогда не увлекала большая политика – и как на этом делают деньги, оставалось загадкой. Другое дело коммерческий ларек у подъезда, где я купил сигареты. Дом высотный, дом элитный – проблема выживания решена. А может, и процветания – сдачи в нем не давали.
Остаток дня ушел на знакомство с заявителем тендера.
Это был немолодой, толстый, лысый и печальный отец троих детей с выражением сосредоточенной обиды на лице. Раньше работал учителем физики, теперь ведает строительством в министерстве образования области. Вчера он был на фуршете, да только не знал результатов тендера. А я знал, и, страдая от скуки, прикидывал субподрядчиков на свои торги. Жизнь всегда глупее и проще – не стоит лишней суеты.
А мой визави суетился. На унылом его лице начала рассасываться похмельная гримаса – видимо, пропустил рюмашечку перед встречей. Должно быть, в него вложился Артем, да проиграл. Поперек горла стал им губернаторский аудит за тендерами. Теперь этот чинуша тужится, намекает – хочет чего-то слупить с меня. Слушая и чуть отворачивая лицо в сторону, я кивал и ставил в блокноте бессмысленные закорючки.
Наконец он умолк – задумчиво и насуплено уставился в окно. Его руки были сцеплены замком, а большие пальцы быстро вращались друг вокруг друга, словно наматывая на себя невидимую нить. Это и был момент истины – от меня ждали ответ
И я не был скуп: ушел, пожелав ему долго здравствовать – есть ли что-нибудь ценнее на свете?
Довольно быстро нашелся субподрядчик. Разница в десять процентов – мой навар.
Практике ведения тендерных схваток обучал меня когда-то Артем, который считал, что если одна из десяти попыток бывает успешной, то это уже удача. Весьма благодарен за науку, но наше сотрудничество вспоминаю с неудовольствием. Ведь он считал основой успеха работу с клиентами, подразумевая под этим взятки и кабаки. Изменилась ситуация и бывший учитель мой в прогаре.
Я «не спал» с клиентами, а работал с соперниками – компьютер, сбор информации, анализ, и с точностью до рубля мог просчитать сумму, которую предложат они. Предлагаю чуть ниже, и я в шоколаде. Второе слагаемое успеха – субподрядчики: я не жлобствовал, но всегда твердо стоял на своих десяти процентах. Они привыкли, и меж нами сложились вполне доверительные отношения. И еще – в строительстве предпочитаю работать не с фирмами, а бригадами: они мобильнее и практически не уязвимы для кризисов. А бригад этих, говорят фирмачи, как гробов после вождя, заменив прежнее расхожее про дождь и грибы.
Меньше года прошло, и я почувствовал себя докой в тендерах. Думаю, мог бы выигрывать все – но зачем и куда мне столько? Только сработал философский закон перерастания количества в качество. Появилась мысль – а не предложить ли свои способности и услуги нескольким избранным приятелям, руководителям фирм: им объект, мне гонорар. То, что я предлагал, было просто, понятно и логично, но опустим подробности, чтобы не расстраивать заявителей тендеров, да и налоговую инспекцию.
Кстати, последний тендер был показательным выступлением для друзей-фирмачей: сказал – сделал, и никаких вариантов. И он был завершающей ступенью перед выходом на новый качественный уровень предпринимательства. Балласт уже распродал, офис сдам – ноутбук и голова это все, что потребуется для дальнейшей работы. И никакого ужаса перед кризисом. Лежишь себе на песочке Багамских пляжей, перед тобой мобильный компьютер – и весь мир в кармане. Gloria victoribus! Не зря же меня Виктором нарекли.
Погруженный в мысли о тендерной концепции, вечер встретил в своем офисе, который вознамерился поскорее вернуть арендодателям. Здесь меня и застал Виталя – основной из предполагаемых заказчиков. Внимательно поглядев ему в глаза, понял, что директор строительной фирмы не в себе, хотя вроде не пьян, но с явными признаками психического перитонита на лице. Несмотря на это, был собран, тих и внушал доверие.
- Удочки сматываешь?
- Будем бить острогой, - в тон ответил ему.
- Начинали вместе, а ты уже на менеджера подучился, в тендерах поднаторел – когда успел?
Полчаса прошло за малосодержательной беседой о том и сем.
Заметив на столе проспект турагенства с тремя пальмами, Виталя:
- Куда путь правишь?
- Не решили еще.
- Знаешь, у меня сейчас тяжелый период – общаюсь в основном с банкирами и судебными приставами. Загружают просто свинцово. А ты как будто сбегаешь, бросив товарища в беде.
- Пустяки, не бери в голову. Мне надо немного подумать, и мы вернемся к проблеме с другой стороны. Понимание приходит с опытом.
Я верил в то, что сейчас обещал. Виталику вряд ли теперь чем мог помочь – фирма его катилась к краху. Но можно открыть другую и взять кредит, а тендерами я его завалю до самого немогу. Жизнь не кончается!
Говорить не хотелось, а вот молчалось под сигарету совсем хорошо. И думалось – в мечтах уже представлял себя непревзойденным мастером тендерных схваток, по самую маковку в шоколаде. Мелькнула мысль – а не вовлечь ли Виталика в тендерный бизнес? Но не нашла решения. Друг институтский весь по уши в стройке и вряд ли захочет профиль сменить. Suum cuique!
В дороге домой настиг звонок Эрика, надежного партнера по прежним делам.
- Слушай, про тендеры хочу узнать - как это у тебя получается? С одной стороны, конечно, понятно – дар интуиции.… С другой, наверное, справки наводишь о соперниках – шпионишь, базы взламываешь; хакеришь, одним словом?
Попробовал не соврать, не сказав правды:
- Никому не расскажешь? Ну, тогда слушай! Взламывать ничего не надо – когда доходишь до некоторого градуса отчаяния в делах, начинаешь улавливать все сам. Главную, так сказать, тенденцию чувствуешь голодным желудком.
- Ни черта не понял, но хочу попросить – мне не поможешь? Занимаюсь поставками продуктов питания для муниципальных больниц, дошкольных учреждений, учреждений социальной сферы, ну и прочих. А тут - бах! – тендеры вводят. И что теперь делать? Выручай, друг.
- Два процента от суммы – один предоплатой.
Брякнул не думая. Да и не занимался никогда поставками продуктами питания. Но, как говорится, зверь на ловца….
- А если не выиграешь?
- Предоплату верну.
- Не круто закладываешь?
- В самый раз! Ты представь, столько мороки с тебя снимаю – документы подготовить по определенной форме, заявиться и гарантированно победить. Овчинка стоит выделки. Впрочем, для начала попробуй сам.
- Нет уж! Клянусь мощами святого Барака, бюрократия – не мой профиль.
Я ничуточки не сомневался в своих обещаниях – природа тендера одна и правила игры одинаковы: выигрывает тот, кто дешевле предложит.
А Эрик продолжил:
- Помнится, тебе шибко нравилось выдавать продукты разыгравшегося воображения за хронику реальных событий – надеюсь, это не тот случай?
- То были приколы, а это бизнес.
Радости от внезапно возникшего клиента, я почти не почувствовал. Все накрывал мажорным волнением с эзотерическим привкусом предстоящий семейный форум – куда нам отправиться в тропики?
Вы думаете, это просто? Как бы не так! Не буду рассказывать, откуда это повелось, но прижилось. После ужина, застелив стол картой земного шара с Северным Полюсом в центре, накрыли его (центр Земли, т.е. полюс) перевернутым блюдцем с нарисованной стрелкой. В центре блюдца зажгли свечу. Свет погасили, жалюзи опустили, и всей семьей пальчиками облепили блюдца золотую каемочку.
- Вызываю дух Че Гевары, - сказал я. – Вызываю дух Че Гевары.
Почему пламенный аргентинский революционер? Да просто жена узнала, что сегодня у него день рождения.
- Мы хотим побывать на экваторе. Подскажи, уважаемый Линч де ла Серна, где ныне спокойно и не ждут по приезду нас неприятности?
Эта была лишь игра, придуманная женой для детей. Но, видит Бог, под нашими пальцами, которые мигом вспотели, спиритическое блюдце эпилептически задергалось, заколыхалось пламя свечи. Девчонки ахнули, отдернули руки и смотрели испуганно.
- Так не годится, - решил я. – Придется повторить.
Но супруга принесла деревянный метр, приложила к стрелке на блюдце – и с экватором он пересекся точно в Бразилии, на самом ее побережье. Ладно, что не в Атлантическом океане.
По этому поводу в нашей квартире началось массовое ликование и гулянье. А у меня возникло предчувствие, что возможно мы даже попадем на один из матчей футбольного чемпионата мира. Но спросить об этом Эрнесто Рафаэля постеснялся - все-таки профессионал во мне сильнее романтика, и за это приходится платить.
Тем не менее, ощутил прилив энергии, какого не помнил уже давно. Треволнения по поводу смены профиля работы окончательно улеглись, или, скорее, перевоплотились в некую мажорную перспективу, следствием которой непременно должно было быть нечто чудесное впереди. Это классический случай вытеснения одного настроения другим, что нередко случалось со мной в кругу семьи. И всегда поражался – как много людей в своей слепоте этого чуда не ценят.
Иногда бывает: выходишь летним вечером на балкон шестнадцатого этажа, видишь перед собой огромный, прекрасный, манящий рекламами город, полный невнятных обещаний и растворенного в небе счастья, и вдруг мелькает в душе пронзительное чувство, спрессованное в долю секунды, что вот лежит перед тобой всеобещающая жизнь, и можно пойти по ней без оглядки - помолиться Моргане, поставить на карту самого себя и выиграть, и промчаться на белом катере по ее морям, и пролететь на белом «мерседесе» по ее дорогам. А можно просто, докурив сигарету, вернуться в квартиру, до потолка наполненную реальной радостью. И не надо стискивать зубы, сжимать кулаки, куда-то мчатся, с кем-то драться, сметая кого-то с пути, за убегающее призрачное счастье.
Потом наступил детский час, и я продолжил рассказ о таинственном острове Фата Морганы.
- На чем мы остановились? Значит, так…
Шли годы. Люди жили и поклонялись одному только Создателю, не ведая о присутствии могущественных сил, способных в одночасье уничтожить всё, что они построили, да и их самих. И наступил день, когда в семье корабельного плотника Жака Марселя из Марселя родился маленький Жан. Семья Жака ютилась в красивом домике в квартале кораблестроителей. Счастливый отец мечтал о той поре, когда мальчик вырастет, освоит его мастерство и станет всеми уважаемым цеховым мастером строителей кораблей.
Но Жан с юных лет мечтал о далёких странах и морских путешествиях. Однажды он тайком пробрался на торговое судно и уплыл в Вест-Индию. Моряки приняли его в свою команду. Сначала он был юнгой. Потом стал матросом. И был бы им до скончания дней своих, но грянула Великая французская революция, отменившая привилегии и титулы. Освобождённая страна востребовала умных и отважных мужчин. И Жан Марсель стал капитаном. Это его юркая фелюга под покровом ночи под самым носом английской эскадры вывезла из Египта Первого консула после неудачного похода в страну пирамид. Будущий император Франции осыпал дарами и милостями отважного капитана.
Но война продолжалась, и многократно битые на суше англичане были непобедимы на море. Тогда Император всех французов замыслил операцию, имевшую цель перерезать торговый путь из Ост-Индии в Англию, снабжавший метрополию средствами для военных действий. Тайно был построен и оснащён отличный фрегат, способный не только подолгу плавать в океанских просторах, но и вести бой с любым военным кораблём флота Её королевского величества. Капитаном на него был назначен Жан Марсель. Кроме моряков на борту находились солдаты и мастеровые люди. Были на борту женщины, которые должны были стать жёнами новых поселенцев и матерями их детей. Ведь задачей экспедиции был не просто корсарский промысел – французы должны были основать поселение в виду побережья Индии, построить крепость и лишить англичан важнейшей из морских коммуникаций….
Перед отплытием Марсель побывал в родном городе, навестил старого немощного отца. За ним ухаживали все соседи, и подружка юных лет, маленькая Лу, превратившаяся за годы его скитаний в красавицу Луизу Марше. Надо ли говорить, что детская привязанность мигом переросла во взаимную любовь? Молодые обвенчались в местной церкви, простились с Жаком Марселем, и вместе отправились искать славы для Франции в далёких морях.
Попутный ветер наполнял паруса фрегата. «Ля герро» - что в переводе означает «Война» - шёл на юг. В виду африканского побережья пересекли экватор. Потом взяли мористее, чтобы не наткнуться на сторожевые суда противника у Мыса Доброй Надежды. Когда Африка осталась далеко позади, капитан отдал приказ – следовать прямо на восток.
На восьмой день плавания в Индийском океане попали в зону мёртвого штиля. Стояла удручающая жара. Протухла питьевая вода, которую невозможно стало употреблять некипячёной. Томился бездельем экипаж. Бедняжка Лу страдала вдвойне – она плохо переносила беременность. Казалось, духоте не будет конца.
Но однажды ночью налетел штормовой шквал. Хоть фрегат и был крепко сработан, но стонал, трещал и тужился под ветром, взбираясь на гребни гигантских волн. В кингстонах ухала вода, напоминая о бездонности океана. Бывалые моряки бледнели и крестились от страха. Что же говорить о сухопутных пассажирах? Марсель не отходил от кровати жены, которой совсем было худо. Потом шторм ушёл и начался дождь. Он зримо качался, пенил морскую гладь, поливал до блеска промытую палубу. Ветра снова не было. Но Марсель приказал поднять реи и выставить паруса, чтобы они не прогнили в скатках. Дни слились с ночами, не видно ни звёзд, ни солнца – бесполезными лежали на капитанском столе навигационные приборы. И вдобавок ко всем злоключениям стрелки компасов словно взбесились. Они отказывались указывать устойчивое направление на север, крутились и вертелись, как им вздумается. О таком явлении ничего не знала известная капитану наука. Приуныл и он.
А течение влекло фрегат в безвестные дали.
Однажды – ночь то была или день? – «Ля герро» потряс страшный удар. Людей бросило на палубу с ног или из их гамаков. Корабль ткнулся в берег, лёг на борт и раскололся. В трюмы хлынула вода. Как могли сигнальщики проворонить землю, теперь никто не скажет. Нужно было спасаться.
Моряки пытались отвязать с креплений шлюпки, пассажиры хватали деревянные обломки и бросались в воду. Марсель вынес из каюты жену на руках. Разобравшись в обстановке, ловко ступая по скользкой мачте, он дошёл до земной тверди. Вокруг него стали собираться спасшиеся. Марсель приказал солдатам и мастеровым позаботиться о раненых и женщинах, а сам с матросами вернулся на погибший корвет. Они спасали запутавшихся в вантах, придавленных тяжёлыми пушками, запертых в своих каютах пассажиров. Когда все – погибших, слава Богу, не было! – собрались на берегу, капитан Марсель пересчитал людей.
Перекусив мокрыми сухарями и немного отдохнув, матросы вернулись на фрегат – нужно было спасать имущество, запасы, инструменты, оружие. Солдаты и мастеровые принялись за возведение временных укреплений из подручных материалов. Эту меру предосторожности подсказали Марселю едва различимые за стеной дождя заросли тропических джунглей. Мало ли какие опасности они могут таить. Он отобрал пятерых добровольцев и пошёл на разведку.
Едва лагерь скрылся за пеленой дождя, оттуда раздались истошные крики о помощи. Разведчики бросились назад. В лагере царила паника. По рассказам очевидцев какие-то странные существа – то ли люди, то ли обезьяны – похитили шесть женщин. Нападение было совершенно так неожиданно и молниеносно, что никто ничего не успел предпринять. Убедившись, что Лу цела, капитан Марсель собрал солдат и устремился в погоню.
Но едва лагерь скрылся за пеленой дождя, оттуда вновь раздались крики. Что за чертовщина! Солдаты вернулись. Опять из полумрака напали обезьяны. Матросы и мастеровые попытались дать им отпор, но они быстро исчезли, прихватив с собой шестерых человек. О погоне Марсель уже не помышлял. Следовало срочно укрепить лагерь.
Люди работали, забыв об усталости. Даже пушки доставили с фрегата, хотя они, как и ружья, были бесполезны – порох отсырел.
Следующую атаку лохматых дикарей Марсель видел сам. Нет, это были не обезьяны. Они передвигались на двух ногах и размахивали дубинами в мускулистых руках. Они кричали, нападая, и стонали, корчась от боли. Двоих он поразил кортиком. Но атака не была отбита. Неизвестные захватили шестерых пленников, подобрали своих и исчезли в сумраке дождя. Опять шестерых! Что за магическое число?
Ещё после двух атак и тех же потерь Марсель понял, что они обречены. Нужен был какой-то выход. Но какой? Вернуться на корабль? Однако в его теперешнем положении там не то, что оборону организовать, передвигаться невозможно. Бросить недостроенный лагерь, углубиться в джунгли и там попытаться укрыться от нападавших? Люди не верили в такую возможность и отказались следовать за свои капитаном. В их глазах застыла печаль обречённости.
Поколебавшись между долгом офицера и ответственностью мужа, будущего отца, Марсель взял Лу на руки:
- Ты веришь мне, дорогая?
- Да, любимый.
- Тогда ничего не бойся.
Вооружённый одним лишь офицерским кортиком Марсель покинул лагерь, унося на руках жену и своего ребёнка под её сердцем. Он пошёл берегом в сторону противоположную той, в которой скрылись существа после последнего нападения.
Чудеса начались шагов через триста. Стена дождя кончилась, и Марсель со своей драгоценной ношей вышел на залитую ярким солнцем лужайку. Голубели небеса, пели птицы, благоухали цветы. Впереди темнела стена джунглей, а за спиной лил дождь, и насмерть дрались люди с полуобезьянами….
Дальше становилось все страньннее и страньше ….
А. Агарков
санаторий «Урал»
октябрь 2014 г