Скрипуче скачет по стволам.
Представить: где-то para bellum
И гильз потусторонних хлам,
И запашок латунно-горький,
И оглушенная страна...
А у меня орешков горка
Кедровых на ладони - на!
Те степи, где буравят недра,
Не безразличней сопок тех,
Где околачивают с кедра-
Сосны для белкиных утех
Вот эти мелкие орешки,
Что шишками обрамлены.
Как мы могли в постыдной спешке
Разбить витраж моей страны.
Подметной сметой на ресурсы
Пересчитав людей, леса,
Не слышать голос Иисуса
И малых пташек голоса.
Быть может, это и юродство,
И не о том вести бы речь,
Но то, что даром нам даётся,
Мы предназначены беречь,
Сверх совести не отнимая,
Что перепало тем, другим.
Теперь ты вправе, сын Китая,
Сибирских далей пилигрим,
Сказать, что прецедент был создан,
Что в Поднебесной нет границ,
Чтоб раскроить по картам звездным
Наш мир для тех, кто желтолиц.
Две белки на ветвях. Сестрицы.
Смешон их жалкий пацифизм.
Безудержно к войне стремится
Матерых бирюков цифирь.
Из ниоткуда подрастая,
Они влекут нас в никуда.
Разрозненных не слышит стая:
На пару "нет!" - сто тысяч "да!"
Из многих вотчин отсвет отчин,
А для волчин - душок овчин
Сквозит. Но стыдно жить по-волчьи.
Мне ближе беличий почин:
С доверьем детским, не робея -
К ладони, а не на рожон,
Не веря в то, что para bellum
Для чистых душ прибережен.
Страна, простертая к Востоку!
Твоих прозрений страшен гвалт,
Равно - хуле или восторгу
Сплоченно преданный азарт.
Там, в неизвестности безбрежной,
Где год от года меньше нас,
Мне странен сибиряк прилежный,
Что белку бьет без цели в глаз.
