чернит углём - ресницы, брови, губы.
Своё, живое - спрячет он под грим,
скрывают крылья рукавов раструбы...
Стоит на тумбе. Розы раздаёт.
Монеты мягко падают, не звонко,
в подкладку старой шляпы. И вперёд,
чтоб лучше видеть, мать несёт ребёнка -
мальчонку двух ли, трёх ли лет: вихор
над лобиком упрямый, и глазёнки -
две спелых вишни, тёплых щёк фарфор
чуть розоватый. Пухлые ручонки
сжимают куклу - нимб и два крыла,
да платье белоснежно-золотое,
а вместо глаз мерцают зеркала,
вглядись - увидишь небо голубое.
И - раз! - бликует солнце в зеркалах-
глазах игрушки, что в руках мальчишки,
и россыпь солнечных зайчишек - ах! -
стаканом солнца льётся на манишку
и платье мима! Все, кто мимо шли,
застыли от невиданного чуда:
небес нежданная причуда -
чернеет небо, кличут журавли.
И снова свет. Но мима нет. Пуста
покинутая тумба. Лишь роз букет
в пыли брусчатки смят, да горсть монет...
Опять спешит мирская суета,
и мать уводит малыша домой.
Прижав к себе, несёт мальчонка куклу,
игрушка-ангел - он теперь живой.
-Ау! - и ангел мальчику аукнул...
