Еще я прочел в интернете о том, что Бангкок – это всемирная кузница, житница и здравница секс-услуг. В том смысле, что много разнополых шлюх по цене заказчика и даже безвозмездно. Полов там семь, то есть человек может быть на две трети женшина, а остальное, так сказать, мужчина. Или наоборот. Но гандоны, то есть, пардон, кондомы надо иметь свои – местные плохого качества. Зато мандавошки и гонококки наоборот очень хорошего. Этим советом я тоже не воспользовался. Вот уже много лет я путешествую только с женой. Во-первых, я ее люблю. Во-вторых, она мне нравится. И наконец, она классно собирает чемоданы. Один я непременно что-нибудь забуду или прихвачу лишнее.
Самолет, таможню и отель пропустим. Хотя отель попался неплохой. Поселились на тридцать каком-то этаже, наскоро выпили-закусили (у нас в чемодане было). И залегли. Утром – фитнес, бассейн, завтрак – все на шесть звезд с плюсом. В общем, пока неясно, где мы. Бангкок это или, скажем, Вена. Бассейн устроен наподобие реки в джунглях: кругом лианы, водопады и попугаи орут.
И собрались прогуляться в Раттанакосин. Это где императорский дворец и все главные красоты. На ресепшене интересуемся, как лучше добраться.
– На такси. Желаете вызвать?
– А если ногами?
– Да вы что? У нас тут пешком не ходят.
– Почему?
– Так... не ходят и все.
– Что, опасно?
– Э-мм... Долго придется идти.
– По карте около часа.
– Хорошо, хорошо. Но мы вас предупредили.
Первое, что бросается в нос, едва выйдешь из отеля, это густой, сложный запах. Основные компоненты: стоячая вода с легкой примесью нечистот, острая уличная кухня, плюс дымок чего-то вроде ароматических свечей. Все это разогрето на тропической жаре и тщательно перемешано.
Источники немедля объявились. За поворотом – ряд тележек на велосипедных колесах. Они же печи и мангалы. Дым, гарь, толкотня. В сковородах, тазах, кастрюлях, булькая, жарится нечто. Оно разное, но одинаково непонятное и, похоже, антисанитарное. И повара не выглядят людьми, моющими руки каждый день. Однако, местный народец – работяги, бродяги, клерки в офисных костюмах – активно лопает, кто стоя, другие усевшись прямо на асфальте.
Затем мы увидели что-то вроде уличного храма. Сцена под открытым небом. Статуи, лампадки, дымок... Четыре тайки в зеленом и блестящем ритуально двигались под щелчки фотокамер. Вдруг зрители склонили головы и оцепенели. Так синхронно, что мне захотелось примкнуть. Через минуту, господин, который все это заказал (как мы после догадались) подошел к бабушке с клеткой маленьких птичек и нескольких выпустил. Вскоре действо повторилось для нового клиента. Хотя выпустить птичку разрешалось и без танцев, за отдельную плату. Пока мы собирались, клетка опустела.
Незаметно поскучнела дорога. Ни магазинов, ни кафе… Ни людей. Какие-то гаражи, пыльные мастерские, серые жилые дома. Дома походили на советские хрущевки после несильного артобстрела. На ржавых балконах – трусы-майки и прочие кальсоны. И кондиционеры допотопные торчат. В одной мастерской делали золотых будд. От человеческого роста и выше. Готовая продукция стояла на тротуаре, запакованная в целлофан...
Сильно хотелось пить. Вода, захваченная из отеля, давно кончилась. Идем минут сорок – ну хоть бы один киоск. Где они вообще берут еду и питье?.. И тут – ура – продуктовая лавочка. А за мутным стеклом... Heineken. В холодильнике! Взяли четыре бутылки – ледяные, запотевшие. Выпить, естественно, негде... Но везение продолжалась – открылся канал и скамейка в тени. Жаль вода пахнет так, будто в нее регулярно ходят по-маленькому. А иногда – по-большому. Жилые строения, музейно ветхие, с открытым в азиатском стиле первым этажом, облепили канал вплотную. Можно оправиться прямо из дома. Я неоднократно видел, как в российских деревнях мужики писают с крыльца. И самому доводилось, чего уж там. А здесь еще удобнее – не выходя из комнаты.
– Поищем другое место? – сказала жена
– Ты другие места видела в этом городе? И пиво нагреется...
Выпили, стало хорошо. К запаху принюхались, и канал ожил. Пошли лодки, баркасы. А мы пошли на мост – фотографировать. Увлеклись. Оборачиваюсь – рядом таец, возраст непонятный, лицо мелкоуголовное. И говорит на ужасном английском:
– В Раттанакосин идете?
– Может быть, а что?
– Прямо не ходите. Там демонстрация, полицейские кордоны. Вас не пропустят. Но я знаю, как пройти. Могу показать.
– Спасибо, разберемся.
– Я не за деньги. Просто мы туристов очень любим. Если мне не верите, спросите… вон хоть у него.
Оппа – к нам шагает еще один любитель туристов. Морда хуже чем у первого.
Вокруг ни души – только мы и они. А у жены на шее фотокамера за пять тысяч не-рублей. И я далеко не Шварценеггер. Зато бегаем оба хорошо, спортивной ходьбой тоже увлекаемся.
– Маша, – говорю, – давай-ка включим третью.
– Четвертую.
И включили. Ох, как мы включили! Оторвались секунд за двадцать. Ребята поначалу двинулись за нами. Но им с нами тягаться – пустой номер. У нас подготовка и кроссовки на ногах. А у них резиновые тапочки.
Едва отдышались – кончился тротуар. Вернее стал таким узким, что мы пошли гуськом. Сверху, заслоняя небо, грохотал скайтрейн. Автомобили едва не чиркали нас зеркалами. Я заметил, что белых, серых и черных машин здесь почти нет. Много розовых, лимонных, фиолетовых и оранжевых. На светофоре моторикша коснулся моего плеча, зазывая в свою тарахтелку. Пришлось свернуть в лабиринт боковых улиц. Стараясь держаться изначального направления, мы быстро заблудились. Редкие таблички на перекрестках напрочь отказывались совпадать с картой.
Мы оказались в каком-то, судя по зданиям, монастыре. Сели на каменный артефакт, выпили оставшуюся теплую бутылку пива. Мимо усталой трусцой пробежало несколько грязных собак. Затем к нам подошел лысый монах в очках и темно-оранжевом балахоне. Я думал, он скажет, что распивать на территории запрещено. Но он сказал:
– Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Раттанакосин ищем. – Я протянул ему карту. – Скажите, где мы?
Монах покрутил карту так и эдак.
– Странно... что-то здесь не то. Раттанакосин – вон он. Видите, через улицу – это его стена. Только вы подошли с другой стороны. Двигайтесь вдоль стены направо и скоро будет вход.
«Скоро» оказалось километра через два. Во дворец мы попали изможденные как монастырские собаки. Точнее, не во дворец, а ко дворцу. Это, как выяснилось, большая разница. Охранник похожий на скучающего Будду качнул головой и указал толстым пальцем на Маринины ноги. Вообще-то ноги были одеты не в шорты, а в бермуды, что гораздо ниже колена. Я попытался развить эту тему, но подонок хранил молчание. Даже презрительно улыбнуться ему было лень. Кто-то в очереди сказал, что вон в том домике у главного входа дают напрокат «пасин». Я не понял, что это, однако побрели в домик. Там за двадцать пять батов жене выдали кусок зеленой материи похожий на штору или скатерть. Марина брезгливо обернула его вокруг талии, и получилась длинная узкая юбка. Нас пропустили в Раттанакосин.
Я не хочу его описывать – в сети полно фотографий. Общее впечатление – скорее нет, чем да. Возможно я просто устал, не знаю. Роскошь дворцового комплекса показалась мне избыточно-безвкусной. И не в Азии тут дело. Скажем, водный дворец на Бали – это идеальное равновесие природы и камня. И цвета. А Раттанакосин создавался людьми без критерия достаточности. Здесь всего лишнего: золота, мозаики, орнаментов, колонн, статуй драконов и прочих чудищ. Это делалось по принципу – красивого много не бывает. Бывает. Именно поэтому я не люблю музеи живописи. Как удачно заметил Довлатов, глупо держать в помещении больше одной картины Рембрандта.
Моей жене дворец, напротив, понравился. Она давно смотрит на мир глазами фотографа. А именно: есть ли чего поснимать. Если оно есть, жена забывает про время, голод и усталость. И про меня иногда тоже. В общем, я ее потерял. Сходил туда-сюда – нету. Хорошо, что мы знаем правило, которому в детстве научил меня отец, бывший турист-экстремал. Если потерялись – ждем друг друга там, где виделись в последний раз. Удивительно, но там где мы с женой виделись в последний раз, я обнаружил раскладной стул. На который сразу упал, вытянув измученные ноги.
Кажется, я недолго поспал. Или долго. Мимо двигалась толпа юных монахов – все наголо бритые, в шафрановых тогах и сланцах. Жена не появлялась. Деньги и входные карточки у нее. Допустим, я вернусь в отель, и уговорю пустить меня в номер. Что я там буду делать? Сходить с ума? Нет, уж лучше сидеть здесь. Как только эта богадельня начнет закрываться, пойти в администрацию и объявить по громкой связи: «Туристка из Австралии Марина Неволошина, вас ожидают там-то и там-то». А если не сработает? Надо заявлять. Похищена иностранная гражданка. Полиция бессильна, объявлен международный розыск. За безутешным мужем охотятся папарацци. Он подает иск в Гаагский трибунал на императора и его семью. На гигантскую сумму в...
Тут появилась Марина. Я на секунду поверил, что галлюцинирую от жары.
– Ну ты даешь, мать. – говорю.
– Прости, увлеклась. А ты ничего устроился. Я закончила, можно двигаться отсюда.
Назад мы добирались по воде. В квартале от дворца нашли гранд-канал и пристань. Здесь карта не обманула. Не торгуясь, взяли многоместную лодку на двоих. Движок ревел так, что мы объяснялись жестами. Вода отливала коричневым. Слева плыл дворцовый комплекс. Справа громоздились высотки. Затем мы сели в удобный, прохладный скайтрейн и быстро оказались в гостинице. Заказав еду в номер, уснули. Официант разбудил нас через час. В самом лучшем отеле между заказом ужина и его доставкой можно неплохо вздремнуть.
Весь следующий день мы искали заповедник бабочек. Дело в том, что моя жена любит фотографировать бабочек. Нет, она все любит фотографировать, даже меня, но особенно птиц и бабочек. Куда бы мы ни приехали, Марина выясняет, есть ли тут заповедник бабочек. И если таковой имеется – все, день пропал. Я не сильный поклонник бабочек и вообще насекомых. Обычному таракану приделай крылья, и выйдет бабочка.
Пока жена фотоохотится, я валяюсь где-нибудь в тени. Мне выдается одеяло, детектив или кроссворд. А если повезет, и фляжечка бренди. Я храню ее в чехле для очков: идеальный размер и пьется незаметно. Это до того, как жена подарила мне айпэд. Здесь и чтиво, и кроссворды, и фейсбук. Чуть не сказал: и бренди. Самое время глянуть новые рассказы друзей. А что б свои не посочинять? – осведомится кто-нибудь. Придется открыть секрет. Лучше всего мне сочиняется на работе. Почему – не знаю, видимо действует адреналин. Вот и сейчас я набираю этот текст, отсиживая попу на важном заседании. Длится оно третий час, хотя суть вопроса и его решение ясны через десять минут. Мало того, всем собравшимся они были ясны заранее. Но раз они так любят звучание собственных голосов, пусть балаболят дальше. И пусть удивляются, как старательно я записываю их галиматью.
О чем я вообще рассказывал? Да, Бангкок. Заповедник бабочек. Марина увидела его в туристическом проспекте. При этом на картах заповедник отсутствовал. Только парк – где он якобы находится. Парк не маленький, восемьдесят гектар...
– Ничего, отыщем. – сказала жена
Поехали на скайтрейне. Ходить по Бангкоку пешком мое тело в то утро решительно отказалось. Знало бы оно, что ему предстоит... Вагоны мягко скользили над землей, демонстрируя наиболее живописные ракурсы сити. Солнце уже позолотило верхушки небоскребов. Я думал о том, что даже с малой высоты этот город выглядит намного опрятнее, чем снизу. Из окна гостиницы – вообще бисквитный торт...
– Кажется приехали. – сказала Марина.
У ворот парка мы нашли карту на трех языках. Схематичные рисунки изображали тропический сад, водоемы, уголки для медитации и наблюдения за рептилиями. Все кроме заповедника бабочек. Около часа мы шатались наудачу. Удача запаздывала.
– Придется вступать в контакт, – вздохнула жена, только с кем-нибудь почеловечнее.
Кем-нибудь почеловечнее оказалось семейство велосипедистов европейской наружности. Сначала они проехали навстречу. Затем пару раз обогнали нас. На четвертый раз мы стали здороваться. Оказалось, что они тоже ищут заповедник бабочек.
Охранник прятался в тени своей будки. Такой же упитанный, как вчерашний, но с более приветливым лицом. Бежевая форма, тонкие усики.
– Здравствуйте, мы ищем заповедник бабочек. – сказала Марина на отчетливом английском. И улыбнулась, показав мои любимые ямочки. Я всегда ревную, когда такая улыбка адресована не мне.
– Бла-бла-бла-бла-бла... – сказал охранник и улыбнулся еще шире.
– Баттерфляй, – понимаешь? – добавил я. – Шметтерлинг. Чему вас только в школе учат... Ну летают которые вот так.
Я показал руками как летают бабочки.
– Аа! – обрадовался секьюрити. – Баттерфляй! Гоу ту вис вэй.
И уверенно показал дорогу.
Этой дорогой мы брели около шести часов. Ошалели от тропической фауны и флоры. Встретили, например, полутораметрового дракона. Пока Марина целилась, зверюга исчезла в кустах. Я сказал жене, что настоящий фотохудожник должен иметь проворство ковбоя. «Что бы ты понимал в творчестве», – был ответ. Мне нечего возразить. Жена намного талантливее меня. Она талантливо водит автомобиль, фотографирует, пишет, спит, ест, готовит, играет на музыкальных инструментах. Ее можно спросить, чем Гегель отличается от Канта, и получить доходчивый ответ. Иногда я думаю, что занимаю рядом с ней чужое место... Ладно.
На исходе дня мы увидели проклятый заповедник бабочек. Это было овальное здание под сетчатой крышей. Изнутри доносились болтовня туристов и журчание воды. Пропускали бесплатно.
Я устроился поблизости от входа на тенистой лавочке. Отгадал три кроссворда. Съел банан. Выпил бутылку минералки. Затем, потеряв терпение, отправился искать жену и столкнулся с ней в дверях. Вот что значит телепатия.
– Совсем нечего фотографировать, – сказала Марина, – пошли отсюда.
Мы двинулись в привычном направлении, поскольку обратное уже изучили. И через минуту видим того самого охранника в будке. Который послал нас в обход восьмидесяти гектар, тогда как цель находилась за поворотом с другой стороны. Мерзавец походу улыбается. Я захотел подойти к нему и крикнуть: «Что же ты за сука такая, дядя, а?! Ты где показал баттерфляй? А где на самом деле баттерфляй? Вон он где! Что мы тебе плохого сделали?»
– Забудь об этом. – твердо сказала жена (опять прочла мои мысли, я давно не удивляюсь). – Кстати, не факт, что это он. Откуда мы к нему подошли?
– Оттуда.
– Тогда на скайтрейн и домой.
Естественно, скайтрейна на месте не оказалось. Точнее он превратился в большой автовокзал. Ни одного указателя по-английски. Повсюду сидели тайцы крестьянского вида с мешками и баулами, видимо ждали автобусов. Беседовали, дремали, но главным образом ели. Они всегда едят. В нос ударил кислый, горячий запах специй. Толпа оглядывала нас с равнодушным любопытством. Я понял, что мы единственные белые в этой народной массе. Вдруг стало неуютно. Решили: берем такси.
За рулем тощий юноша. Спрашиваю его:
– Отель Шератон знаешь?
Кивает не слишком уверенно.
– Вот он на карте, смотри – довезешь?
Беглый взгляд на карту и снова неуверенный кивок. Но уже едем. В машине кондиционер на всю мощь. После жары недолго и простыть. Спрашиваю:
– Нельзя ли убавить?
– Йес, сё. – радостно кивнув, таксист делает кондишен посильнее.
Едем подозрительно долго. Жена у меня глазастая.
– Знаешь, – говорит, – мы тут уже проезжали.
– Ты уверена? Когда?
– Минут десять назад.
Агасеньки.
На светофоре тронул водилу за плечо. Снова показываю карту.
– Вот смотри: ботанический сад. А это – отель Шератон. Пятнадцать минут, не больше, так? Почему же мы не видим отеля Шератон? Потому, дорогой, что ты возишь нас кругами. – рисую пальцем круги на карте. Он понял.
– Ноу, ноу, – замотал головой, – ноу уэй стрит… бла-бла-бла-бла... – и показывает на светофор.
– Якобы поворот не может найти. Все улицы односторонние. – догадалась Марина.
– Он дураков не может найти, – разозлился я, – выходим к чертям собачьим! Останови машину!
– И что дальше? Ты знаешь, где мы?
– Плиз, сё. Файв минитс...
Следующие пять минут протекли забавно. Таксист, высунувшись из окна, спрашивал у прохожих дорогу. Те охотно вступали в диалог, кивали понимающе и указывали в разные стороны. Неожиданно мы увидели свой отель. Ничему я в Бангкоке так сильно не радовался.
– Стоп, мы выходим, – сказал я и добавил, взглянув на счетчик, – держи половину. Тебе и этого много.
Кажется, юноша остался доволен.
Кстати, в местных такси нет ремней безопасности. По дороге в аэропорт это особенно тревожит. Потому что на спидометре – 200. Если на такой скорости, да без ремней, вдруг не дай Бог чего, то опознавать будет некого. Хотя на этой скорости ремни вряд ли помогут. Разве что опознать.
Летели мы не домой, а на курорт. В спокойное местечко Краби, где мало туристов и детей. А следовательно, много безлюдных пляжей, тишины и прозрачного океана. По обыкновению, мы выбрали курорт для молодоженов. Ведь молодоженам надо чего? Правильно – уединения. Они не толпятся у вас перед глазами, не визжат, не попадают вам в лоб сырым, грязным мячом... Помню, в одном из таких мест кто-то спросил, глядя на мою поношенную физиономию: «У вас что, тоже медовый месяц??» «Еще какой, – говорю, – длиной в семнадцать лет».
Для полного умиротворения от аэропорта заказали трансфер. Прилетаем – встречающие отсутствуют. То есть встречают, но других. Я шеренгу с плакатиками дважды обошел, заглядывая в лица. От меня начали шарахаться… Ждем. Аэропорт опустел. Еле нашли двух барышень на Информации. Барышни пытались сопротивляться, типа это не мы. Их беглый английский вмиг ухудшился до жестикулированного мычания. Мы не отступали. В голосе моей жены зазвенела готовность устроить большой скандал. Тут они сдались и позвонили куда надо. Выясняется: человек, ждавший нас, увез других людей. Перепутал.
Ущипните меня. Допустим, человек перепутал, а те, которые сели в машину? Что, перепутали себя с нами? И поехали на наш курорт. Ха-ха. Теперь, по закону жанра, их там поселят. И когда явимся мы, сообщат нам, что мы уже здесь. А неплохой сюжет... Я мысленно открыл ноутбук. В состоянии творческой задумчивости я выгляжу довольно очумело. Вконец испугавшись, девушки позвонили на курорт, и оттуда выслали машину. Спустя пару часов, мы купались в океане.
На этом, слава Богу, приключения наши закончились. О курорте рассказывать не стану во избежание чувств утраты и тоски. Описания красот даются мне неважно. Да и речь, вообще-то не о том. Речь о Бангкоке, вспоминая который, я иногда думаю: что мне там больше всего понравилось? И, морщась от собственного цинизма, признаюсь: отель Шератон, бассейн и номер на тридцать восьмом этаже. Чуть не забыл, еще скайтрейн.