Осень, как тушинский вор,
вышла, угрюмая, из-за угла,
и опрокинула двор -
артериальные бляшки листвы,
чёрные пальцы дерев -
в чёрные лужи, смущённей Москвы,
в божий отсроченный гнев.
Смутные годы не так уж страшны,
есть пострашнее в сто крат -
падает дождь на отцовский башлык,
падает в сердце закат,
белый закат, словно белая мышь.
Вспомнив увиденный сон,
вдруг понимаешь, а значит, молчишь:
даже отец обречён.