Дело было так. Сережку Гаркавцева "угостили" затяжкой старшеклассники, сказав ему, что дым очень вкусный. Ох, и кашлял он, не видя вокруг ничего. В ту ужасную минуту он был убежден, что больше никогда не возьмет в рот сигарету. Ни за что! Но табачный дым, проникнув в его душу таким хитрым образом, словно диверсант, потихоньку уже начал осваиваться в нем, поджидая удобного случая, чтобы напомнить о себе. А старшеклассники хохотали. И хохотали каждый раз, когда встречали его на перемене. Табачный дым помалкивал. Но, выбрав нужный момент, вдруг прошептал: "И долго ты будешь терпеть насмешки? Покажи им, что ты не такой уж слабак, каким они тебя выставляют. Ты не "молокосос"! И не девчонка! Наберись смелости и… затянись-ка еще разок! Только теперь будь осторожен. Нельзя набирать дыма полный рот. Ты чуть-чуть набери и тихонько вдохни. Ну и потерпи немножко. Потом, когда все разойдутся, кашляй сколько угодно. Но все увидят, что ты настоящий пацан! Ну!"
Сережка так и сделал. Пришлось, конечно, помучиться, но зато над ним перестали смеяться. Старшеклассники дружески похлопывали его по плечу. И предлагали еще покурить. Как откажешься, если тебя уже считают своим парнем? Нет, отступать уже было нельзя. Да и понравилось курить-то!
Вот так Сережка и познакомился с табачным дымом. Постепенно, год за годом оно перешло в дружбу. Табачный дым, обволакивая разум, нашептывал ему нужные слова, нравившиеся, желаемые слышать их и дальше. Табак утверждал его в собственных глазах. Сергею казалось, что он обрел некую свободу, что он видит мир несколько шире, чем его некурящие сверстники. И на таких ребят он поглядывал с усмешкой уже сам.
О том, чтобы бросить курить, не могло быть и речи. А когда ему пришло время, идти служить в армию - тем более. Ведь в армии, насколько знал Гаркавцев, многие, напротив, курить начинают. И вот в мае, он в составе других новобранцев отправился поездом на Украину. Чувствовал себя прекрасно, героем, едущим отдавать свой долг Родине. В тамбуре вагона он и новые его курящие товарищи дымили нещадно, тем более что в голове приятно шумело вино, выпитое незаметно от сопровождавшего их капитана. После выпивки ведь курить хочется особенно. Так хочется, что и некурящий закурит.
Сигареты шли одна за другой.
Через пару дней они прибыли в авиационную часть. Шутки и смех быстро прекратились. Вокруг них, словно хищники, завертелись "деды". Когда капитан передал свои полномочия сержанту, "деды" довольно ощерились.
- Лафа кончилась, салаги. Выкладывайте все из рюкзаков и сумок вот сюда, прямо на плац. Расстаться с продуктами было для Сергея делом пустяковым, а вот за дюжину пачек сигарет он заволновался. К счастью, на курево "деды" не позарились. Их волновало другое - водка, колбаса и кое-что из гражданской одежды. Всего этого ни ему, ни другим ребятам было не жалко. Все это оставалось в прошлом.
Остриженных наголо, в несоразмерно широких брюках и гимнастерках, их стали распределять по ротам. Началась трудная армейская жизнь. Одной из тягот было частое отсутствие табака. И если недостаток еды Гаркавцев переносил легко, то нехватку табака переживал очень и очень тяжко. Привыкший с детства к табачному дыму, он нуждался в нем как в пище, воде или воздухе. Солдатской зарплаты безжалостно не хватало. А ведь помимо зубной пасты, одеколона и лезвий, покупаемых в военторгском магазинчике, хотелось сходить в чипок - солдатскую чайную (попить лимонада с восьмикопеечным коржиком было мечтой любого салаги). И все это - на сдачу от основной покупки - сигарет. Но когда Гаркавцев сел за руль автомобиля, проблема с деньгами исчезла, а значит, и с куревом тоже. И все потому, что он стал приторговывать бензином. И это проделывал не один он. И так делалось тут всегда. А покупали бензин ни кто иные, как сами же офицеры - летчики и техники, приезжавшие на аэродром на личных "тачках". Такса - трояк за канистру. В общем, проблем с куревом Сергей больше не испытывал. Угрызений совести - тоже, так как продажа бензина считалась в порядке вещей. И продавали все, и курили все. Почти все. Некурящих ребят было мало, и смотрел на них Гаркавцев как на инопланетян. Ему и в голову не приходило, что можно не курить. Он считал, что от настоящего мужчины, тем более солдата, должно пахнуть не только потом, но и табаком. А без каждого из этих запахов воин как будто уже и не воин. Некоторые с ним соглашались и начинали учиться курить. А были и такие, кто поговорку "кто курит - перекур, а кто не курит - работает дальше" воспринимали буквально и - вот хохма! - вовсю прыть бежали покупать сигареты. Но, поняв, что их надули, уже сами не хотели расставаться с сигаретой. Ведь табачок, что не говори, умеет пустить дым в глаза.
Но он всегда прав! Ведь все-таки, черт возьми, как приятно с друзьями после ужина посидеть в курилке. Не спеша, затягиваясь сладким дымком, мечтать о сказочном дембеле. Конечно, поговорить и помечтать можно и без сигареты, но табачный дым умеет убедить, что лучше всего свободное время проводить именно с ним. А если вдруг захочешь ему возразить, он тут же аргументировано отстаивает свою правоту. "Во-первых, - нашептывает дым, обволакивая голову приятным туманом, - хоть ты и салага, но все же солдат, защитник Родины. И здесь, в курилке, в сердце армейского быта, ты стал, наконец, мужчиной, человеком, вышедшим из детства. И если в раннем возрасте ты связывал меня с взрослой жизнью, то, не приняв меня теперь в качестве друга, рискуешь остаться тем, кем и был до армии - маменькиным сынком. Во-вторых, - продолжает убеждать упорного салагу табачный дым, - я скрашиваю твою нелегкую службу, делаю ее чуточку милее. Ведь со мной ты сможешь получать хоть и краткое, но регулярное удовольствие, которого тебе здесь так не хватает".
Но Гаркавцева просить покурить, не было ни малейшей необходимости. Он был курильщиком со стажем. Ему нравилось курить всегда. Нравился сам процесс, происходивший как некое священнодействие. Он испытывал блаженство уже тогда, когда в голове возникала мысль: надо закурить. Неторопливо доставал сигарету, не спеша и осторожно ее мял, чтобы не просыпать лишней крошки. Затем с удовольствием вставлял сигарету в губы и снова неторопливо лез в карман за спичками. Доставал спичку. В левой руке держал коробок, а правой эту спичку зажигал. Наступал самый важный момент: прикуривание. Кратко, пару раз втягивал в себя дым, наблюдая, как разгорается кончик сигареты. Убедившись, что все в порядке, что сигарета хорошо прикурилась, делал первую глубокую затяжку, от которой сразу же становилось так хорошо.
Лёгкие, приняв очередную порцию дыма, успокаивались, в голове начинали протекать ровные мысли. Да, курить для Сергея было большим наслаждением. Он был уверен, что никогда не расстанется с табаком. Без курева он не мыслил дальнейшей жизни. Жизнь без сигареты представлялась ему унылой, серой и вообще неполноценной.
И все же он, так прочно связывавший свою жизнь с табаком, однажды курить бросил. И не где-нибудь, а в армии, да еще на втором году службы, когда сигарет было навалом. А он - надо же! - бросил. И все началось вот с чего. Друг Ерема решил серьезно заняться спортом. Ведь наступила веселая черпаковская эра. Всю грязную, тяжелую работу выполняли "молодые" - отслужившие полгода солдаты - и салаги-новобранцы. А "черпаки" вместе с "дедами" просиживали в чипке, потягивая лимонад и ведя бесконечные разговоры о гражданке, о ее желанной неизбежности. Так вот Ерема ударился в спорт. Дело, конечно, хорошее. Но вызывало недоумение то, что он вдруг неожиданно бросил курить. А ведь он был такой же заядлый курильщик, как и Сергей. И Серега с сочувствием и даже жалостью теперь смотрел на него. Бедный Ерема! Сколько вместе они провели перекуров! Сколько раз, будучи "салагами" делили по-братски милые "бычки"! А тут... что и говорить, парень сошел с ума!
К великой радости Гаркавцева, друг продержался лишь сутки. Когда он вернулся в родные пенаты, то есть в курилку, Сергей от души угостил его сигаретой.
Но через несколько дней Ерема предпринял вторую попытку. На этот раз он продержался чуть дольше - ровно три дня. Свой провал он объяснил тем, что у него разболелся зуб, и он на аэродроме хлебнул глоток спирта. Ну а, опьянев, не смог с собой совладать.
- Так захотелось курить, - жаловался друг, - как никогда еще в жизни!
- На, кури, - Сергей протянул ему пачку, - да не занимайся больше ерундой.
Но скоро Ерема снова бросил курить. Да не один. Его примеру последовали другие ребята. Гаркавцев смотрел на них с усмешкой. Они, видите ли, взялись за ум, устремившись как по команде в спортгородок. Спорт Гаркавцев тоже любил. Но, ощущая после турника приятную усталость в теле, он испытывал не менее приятное чувство, расслабляясь в курилке дымком. Так зачем же отказываться от двойного удовольствия? Нет, не понимал Гаркавцев друга. Ладно, уж другие, они-то и курить начали после школы. Но Ерема, каков! От него такой дури он не ожидал. Да, армия на него подействовала не самым лучшим образом, думал Сергей, обиженно поглядывая на друга.
Как-то Гаркавцев присоединился к Ереме, совершавшему пробежку на стадионе. Тот бежал уверенно и даже легко. За два некурящих месяца он в спорте заметно продвинулся. Сергей отставал все больше и больше. Задыхаясь, он прокричал:
- Идем в чипок! Я угощаю!
Но друг, не оглянувшись, продолжал работать ногами и дальше. Сергей остановился, отдышался и, подобрав пилотку и ремень, направился в чипок. Несколько раз оглянулся, чувствуя какую-то неприятную досаду. Сидя за столом с бутылкой лимонада в руке, он рассеянно слушал шутки и смех товарищей, думая о чем-то своем.
Однажды в будний августовский день Сергей как всегда находился в кабине своего "Урала" АПА. Погода стояла хмурая, с низко плывущими тучами. Дул ветер. То и дело накрапывал дождь. Полеты на неопределенное время отменили. Поскольку самолеты не надо было обслуживать, Сергей, удобно устроившись на сидении, взял в руки какой-то журнал. Вдруг в дверцу кто-то робко постучал. Выглянув в окно, увидел возле подножки незнакомого паренька. Поеживаясь от ветра, тот смущенно попросил закурить. Сразу видать - салага. Открыв дверцу, Гаркавцев протянул ему пачку.
- Ты из полка?
- Да, из второй эскадрильи, - быстро ответил парень.
Вторая эскадрилья была известна своими "дедами", безжалостно гонявшими "молодых". Глядя на жалкий вид солдата, Гаркавцев предложил ему погреться в кабине.
- Нет, нет, - испуганно закачал головой паренек, - меня ждут, - и, поблагодарив, он быстро побежал в сторону кухни. Забежал в столовую, а через минуту вышел и понуро пошел к ближайшему ангару. Гаркавцев, наблюдая за ним, понял, что то "стрельнул" сигарету для какого-то "дедушки". И что-то в Сергее перевернулось. Он вспомнил салагой себя и ему того паренька стало жалко до слез. Посигналив, он позвал парня. Тот прибежал.
- Возьми себе, - протянул он ему сразу несколько пачек сигарет. - Сам-то куришь?
- Ага, - заулыбался парень, радостно рассовывая пачки по карманам. И не спешил уходить. Он, наверное, ждал, что его снова позовут в кабину, где будет можно согреться дымком. Но Гаркавцев не стал его приглашать. Он вдруг понял, или скорее почувствовал, что бросает курить. И какая-то тяжесть, мучившая его в последнее время, словно свалилась с плеч. Даже стало неожиданно как-то радостно. Неужели он сможет?! - не верилось ему.
Но сказать друзьям о своем поступке он не торопился. "Продержусь до вечера, - думал он, - а там видно будет"
Весь вечер Сергей сидел в библиотеке, читая всякую муть. Журнальные публикации не лезли ему в голову. В голове вертелась лишь одна мысль - о курилке. Ведь там сейчас сыплются анекдоты под ароматный дымок. Несколько раз он порывался встать и, плюнув на все, бежать в чипок за сигаретами. Но вновь и вновь заставлял себя переворачивать страницы. Так и просидел до отбоя.
Всю ночь ему снился запах дыма сигарет. Всю ночь он во сне курил. Утром его кто-то подозрительно спросил:
- Серега, а ты случайно курить не бросил?
Отчаявшись, он уже хотел стрельнуть сигаретку и с улыбкой ответить, что, мол, у него и в мыслях такого не было, но тут, как назло, рядом оказался ефрейтор Кузин.
- Куда ему, - засмеялся тот, - Он в этом слабак!
Его насмешка задела Сергея. Посмотрев на Кузю, он с улыбкой сказал:
- Я со вчерашнего дня уже не курю. И не собираюсь, как ты, бросать по сто раз в день.
Вокруг наступила тишина. Кто-то присвистнул. Сергей резко развернулся и зашагал прочь. "Все, отступать некуда, - была в голове единственная мысль, - поздно".
Сергей решил держаться до конца. "На сигарету - с шашкой наголо" - грустно шутил он про себя. Но если сигарету можно смять, разорвать или отдать, то свое желание так просто не уничтожить. Это он понимал и приготовился к долгой и трудной борьбе. Но двигало им не только самолюбие. В глубине души он понимал, насколько прочно табак подчиняет своего приверженца. И где-то там, в глубине, он давно желал избавиться от рабской привязанности к сигарете. За приятную затяжку табак требует дань - ему надо отдавать свое здоровье, выдыхая его вместе с дымом. Табак лишает истинного удовольствия - постоянно дышать чистым воздухом.
Ох, и мучился Сергей. Тем более что некоторые ребята, дразня, пускали дым в его сторону. И особенно усердствовал в этом Кузин. Но самым трудным был четвертый день. И вот почему. В воскресенье прапорщик Бидюк предложил ему съездить в Карпаты. Мол, надо провернуть одно дельце. Сергей с радостью согласился. Побывать после казармы в лесистых горах - дело, можно сказать, святое.
Выехав из города, они, на транспортном Урале, помчались в сторону гор, протянувшимися по всему горизонту и казавшимися издалека небольшими холмиками. Водителем был Кузин. Вначале горы были не более чем большие холмы, но чем дальше они продвигались, тем они становились все больше и больше, пока не превратились в большие лесистые громады. В кабине приятно запахло дубово-буковым лесом. Преодолевая крутые подъемы, "Урал" въехал в небольшое селение. Остановились возле одного красиво разукрашенного домика. "Дельцем" оказалась двухсотлитровая бочка бензина. Сгрузив ее на землю и закатив в сарайчик, зашли в дом, куда их пригласила бойкая хозяйка. В доме вкусно пахло борщом и яблоками. Сели за стол, на котором из еды чего только не было - и жареная картошка с грибами, и вареное мясо, и сыр, и овощи, и фрукты. Из мисок поплыл дымящийся аромат борща. В стаканчики полилась прозрачная жидкость.
- Выпейте, хлопцы, и заешьте, - ласково предложила хозяйка.
Гаркавцев и Кузин взглянули на прапорщика. Тот кивнул головой. Самогона такой крепости Сергею пить не доводилось. Он был как огонь. Задыхаясь, Сергей схватился за ложку. Но и борщ был огненным тоже. Тогда он схватил яблоко и впился в него зубами, высасывая сок.
- Ой, - запричитала хозяйка, - як же я не предупредила, шо горилка такая скаженная! На ось, запей-ка соком!
Закусив, выпили еще по одной. В голове у Сергея приятно зашумело. Было так хорошо. Пообедав, вышли на улицу. Сели на скамейку. И вот тут-то ему захотелось курить уже по-настоящему. Как, наверное, еще никогда в жизни. Эх, затянуться бы да как можно глубже! Стоп! А зачем мучиться, если прекрасная жизнь всего одна? А раз так, надо жить как хочется душе! А душа желает жадно курить! "Верно, верно, - вдруг кто-то зашептал в голове, - ты понял истину: главнее в жизни - это удовлетворение своих желаний. Забудь про все и кури. Гляди, вон Кузя пачку достает! Да и притом, мы ведь давнишние друзья, а друзей бросать нехорошо"
Табачный дым понял, что его час настал и принялся елейно уговаривать Сергея. Он обещал усилить приятные ощущения. Одна затяжка - и вот ты уже как в раю!
Кузин закурил и протянул пачку Сергею. Боже, какой у дыма был приятный аромат!
- Одну можно,- подмигнул Кузин. - После сытного обеда по закону Архимеда...
Рука Сергея, одуревшего от запаха дыма, невольно потянулась к пачке. Подрагивающие пальцы принялись вытаскивать сигарету. Но тут его руку что-то остановило. Он вдруг услышал другой голос, кричащий внутри него, что если закурит, то больше никогда не сможет бросить курить. Это единственный шанс. "Держись, парень, - кричал этот голос, - держись!"
И он удержался, не закурил. Выбил из рук Кузи пачку, встал и направился к машине.
Он послушался собственного голоса. Голоса сердца.
А когда хмель выветрился, он с удивлением почувствовал, что курить ему почти что и не хочется.
Так он и расстался со своим старым необыкновенным другом - табачным дымом. Были моменты, когда ему очень хотелось курить. Но он всегда вспоминал тот самый трудный поединок с сигаретой, из которого он вышел победителем, и всегда задавался вопросом: а ради чего была та победа? Такая трудная победа? Чтобы сейчас закурить? Конечно же, нет! Нет – и точка! Вернее восклицательный знак.
Огорчало одно. На встрече дембельского Нового года его друзья, выпив по кружке вина, не смогли удержаться от соблазна подымить. И хоть и заверяли, что завтра вновь курить не будут, больше с сигаретой не расстались. В том числе и Ерема, о чем Гаркавцев искренне жалел.
________________________________________