под бороду дождя и руку Брюса,
шотландский лев пройдётся по аллее
эстонского осеннего улуса.
Вопрос законный: "А оно вам надо?
Дожди - они везде одни и те же."
Но тремор старой хайлендской баллады
впитали волны и лесок прибрежный.
Чума пирует и, совпав напевом
с извечною печалью костромскою,
поёт не столько пушкинская дева,
сколь жизнь моя со всей её тоскою.
Обречены на это россияне
от первых дней безоблачного детства:
стучаться рифмой в двери Оссиана,
стучать тоской в туманы королевства.
Положено и мне, базар фильтруя,
и плача так, чтоб не сказали "гнётся",
сказать вполголоса, что, мол, когда умру я,
ко мне моя Шотландия вернётся.
