что олива, зеленью шурша.
Холодок апрельский Гефсимани
обнаружит пьяная душа.
Зачеркнёт сверчковая соната
тишину. Попробуешь уснуть.
И положит голову Распятый,
голову твою Себе на грудь.
"Не грусти, - он скажет, - рыжий клоун,
не тебе осина шелестит.
Я тобою в губы поцелован.
Солдатня доспехами гремит.
И теперь ты обречён навеки,
обречён в глаза Мои глядеть,
никогда ты не опустишь веки,
никогда не отвернёшься впредь.
Будет время длиться, длиться, длиться.
Будут длиться вечности года.
Я тебя, как раненую птицу,
никакой свободе не отдам."
Шелестит трава. И сводит руки.
Смерти нет. Прощенье - вот оно -
самые мучительные муки,
самое креплёное вино.
