с отсутствием уже привычной ржави,
где пишутся стихи на свой фасон,
где ленинградец Гавриил Державин
заходит в алкогольный магазин
в тепличном марте, солнышком согретом,
а продавщицы кое-где в грязи,
а кое-где - фаюмские портреты.
Берёт пиит фугасец портвешка,
берёт ещё две пачки "Беломора".
При нём полкилограмма "Петушка".
А впереди - последний вызов "Скорой",
хруст ампулы и тёмный коридор,
далёкий блик мистического света
и что-то типа выхода во двор,
а на дворе - трава, жара, карета,
прекрасное бурчанье голубей,
не надо парика и треуголки,
и небо голубого голубей -
ну чем не вариантец самоволки
из этого, где пахнет Ленинград,
а чем он пахнет, говорить не буду.
Пиит, не зная сам, чему он рад,
суёт в карман початую посуду.