видна в предельной наготе своей.
Рукой подать до основанья Ура,
а там хоть пой, а хочешь - вусмерть пей.
В такие ночи входит изначальность
под крышу дома и в руках несёт:
в одной - сикеру чёрную печали,
в другой - печали золотистый мёд.
Вот выбор весь. Чем хочешь, тем упейся.
Звучит вдали протяжная струна -
куда-то едет по чугунным рельсам
бессонно-деловитая страна.
Небесная беспочвенность - и только.
Нашаривая пачку сигарет,
смахни пижамным рукавом со столика
не пепел Мальборо, звезды сгоревшей след.
Печаль, печаль, прохода от печали
в такой ночи не сыщешь, не найдёшь.
Вот петухи Шумера прокричали,
шумерская уснула молодёжь,
раскинув руки, истекая мёдом
дыхания и влагою любви.
С восточного июльского испода
до ней печаль доносят соловьи.
И я усну на выходе из ночи,
зелёный мир за окнами горит,
осваивая клинописный почерк,
рябина о печальном говорит.
